Азартные игры волшебников - Никольская Ева - Страница 61

В ее мире существовали разные атрибуты свадебного обряда. Но в Тикки-Терри и нескольких ближайших странах предпочтение отдавалось именно браслетам. Только в основном обычным: красивым, золотым… легко снимаемым. Магические украшения, символизирующие брачные узы, встречались крайне редко и обладали некоторыми уникальными особенностями. Начиная с того, что становились частью тела, и заканчивая тем, что… Хотя это уже зависело от фантазии мастера, сотворившего браслет. И почему-то Адель казалось, что этим мастером был сам Нир. По правилам на его руке теперь должен красоваться точно такой же узор, говорящий о том, что темный помолвлен.

Девушка вздохнула, закусив губу, но тут же поморщилась от боли. Как? Как можно было одним-единственным поцелуем причинить столько неудобств ее телу и… ее душевному спокойствию? Мог бы просто поговорить с ней, объяснить все, а не доводить до бешенства и не целовать так… так… именно так! Мог бы… Или не мог? Ада нахмурилась, вспоминая правила заключения помолвки с участием таких вот магических штучек. Если память ей не изменяла, то надевались брачные браслеты во время поцелуя, причем исключительно на пике эмоций, обычных для влюбленной пары. Получается, что все, произошедшее в спальне, лишь необходимый момент для достижения цели? Заранее запланированный и просчитанный?

Фея скривилась, ощутив себя преданной. Хотя с чего вдруг? Ей же по идее радоваться надо, а не раздражаться. Помолвка – просто деловая сделка. Причем исключительно в ее пользу. Ведь теперь она фея свободная, хоть и практически замужняя, что четко прописано в договоре, заключенном между отцом и Ниром (правда, имени таинственного темного там, увы, нет, вместо него какие-то странные закорючки «NN», которые, видимо, и обозначают инициалы жениха на языке, неизвестном невесте). Союз фиктивный, будущий муж уехал в неизвестность… живи себе да радуйся! Вот только радоваться Аделаиде почему-то не хотелось. Тяжело вздохнув, она снова свернула бумагу, официально освобождавшую фею от рабства после помолвки с Ниром, и осторожно коснулась белого кружева на своем запястье. Через год они встретятся и отправятся в храм Эраша, где, вместо того чтобы надеть по второму браслету на левые руки, чтобы засвидетельствовать свой окончательный выбор, проведут обряд разрыва отношений.

Что ж… вот и славно!

С этими мыслями Адель добралась до фамильного особняка Грэниусов. Чуть не сбив с ног дворецкого, удивленного ее нежданным визитом, фея вихрем пронеслась к отцовскому кабинету. Внутри просторного помещения с рядами забитых книгами стеллажей никого не было. Девушка раздосадованно вздохнула и стукнула кулачком по письменному столу.

«Отсыпается, рабовладелец демонов! – злобно подумала она, смахнув на пол стопку каких-то бумаг. – Отдыхает после проклятой игры, в то время как его дочь с ума сходит от сюрприза, приготовленного заботливым папочкой!»

Адель развернулась с намерением вытащить отца из спальни, даже если для этого придется переподчинить всех его слуг. Но тут светловолосый некромант и сам появился на пороге. Как всегда небрежно элегантный, аккуратно причесанный и застегнутый на все пуговицы мужчина лет тридцати на вид.

– Сокровище мое?! – искренне удивился он. – Не ждал тебя так рано. Неужели ты настолько соскучилась по отчему дому, что не сумела дождаться вечера? – Одернув чуть примятый рукав на запястье, Дин вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Право же, не стоило торопиться! – Он обошел посетительницу и устроился в массивном кресле за столом.

– Ах, не стоило? – Девушка настолько кипела от ярости, что даже забыла привычно испугаться до боли знакомого сочетания отца и его кабинета: именно здесь светлую малышку обычно отчитывали и назначали ей наказания. – Прости, не смогла удержаться! Не терпелось посмотреть в лицо торговцу собственными детьми!

Некромант с наигранным недоумением вздернул бровь.

– О чем ты, деточка? – одарил он ее совершенно безмятежным взором холодных черных глаз.

– Ты меня продал, Дин Эльт-Ма-Грэниус!

– Продал? – В голосе мужчины превалировали снисходительные нотки: так говорят с душевнобольными или с маленькими детьми, но никак не с взрослыми и самостоятельными феями. – Кому, малышка моя?

– Ниррру! – прорычала блондинка, в очередной раз пожалев, что не выпила своей фирменной настойки. Беситься в присутствии отца она не планировала. Впрочем… она больше вообще не собиралась выходить из себя.

– А мне показалось, – мгновенно сменив тон на угрожающий, процедил Дин, – что ты сама себя продала! И как только додумалась поставить свою кандидатуру на кон?! Если бы бабушка могла видеть, скончалась бы повторно!

Упоминание почившей родственницы обычно сверхэффективно действовало на Адель, на сей раз никакого влияния оно не возымело. Девушка вообще ощущала себя в этом до боли знакомом месте не так, как раньше. Боязнь исчезла, робость тоже… Либо она действительно изменилась за эти несколько дней, либо… просто спятила. А сумасшедшим, как водится, страх неизвестен.

– Если бы бабушка видела это, – фея шлепнула на стол помятый свиток, – она бы сперва прикончила тебя! А потом подняла и прикончила снова! Как ты мог? Я же твоя единственная дочь!

– И что же такого ужасного я с тобой сделал? – скучающе протянул некромант. – Всего лишь позаботился о правильно составленном контракте, постарался учесть все подводные камни в будущем союзе любимого ребенка! А это, – протянув руку, мужчина погладил узор на запястье дочери, – ты надела сама!

Адель, задохнувшись от возмущения, пару секунд хватала ртом воздух, после чего выпалила:

– Вовсе нет! Он нацепил мне браслет насильно.

– Не лги старику, – лукаво подмигнул ей молодой с виду мужчина. – Магические атрибуты помолвки реагируют исключительно на сильные чувства, которые будущие супруги испытывают друг к другу.

– Чувства? – Адель ощутила, как вспыхнули щеки, и от этого еще больше разозлилась. – Чувства?! О да-а-а… у меня к этому гаду много чувств! И все негативные!

– Копай глубже, сокровище мое белокурое, где-то под этими негативными залежами скрыта искренняя симпатия, если не сказать больше. Брачные браслеты по-другому не активируются. Кстати, – он жестом остановил поток возражений, готовый сорваться с девичьих губ, – я, как отец, очень доволен твоим выбором! Даже не ожидал, что у тебя такой хороший вкус! Я и сам, наверное, не справился бы лучше с подбором зятя. Очень, очень способный молодой человек! А какое прекрасное влияние он на тебя оказывает! – Дин с видимым удовольствием рассматривал глаза дочери, светившиеся в полумраке кабинета алым. – Конечно, меня немного смутило твое участие в Тритэре, но Нир заверил, что впредь подобного идиотизма не допустит. И, судя по манере изложения, которая не отличалась цензурностью, я склонен ему верить.

– «Прекрасное влияние»? – переспросила Адель. – «Идиотизм»? Да этот лживый темный собственноручно проводил меня на игру! Даже договорился с Милаликой, чтоб я в ней участвовала. Что ты вообще о нем знаешь? Ни имени, ни фамилии, ни роду ни племени, откуда, зачем, почему? И вообще, я почти уверена, что именно он меня подставил с поддельным заказом, чтобы в свои планы втянуть! – Фея запнулась и испуганно прикрыла рот ладошкой, сообразив, что про долг Грогану отцу знать вовсе не обязательно.

– Ну-ну, не наговаривай на мальчика! – хитро улыбнулся он. – Не причастен он к той истории.

– Откуда ты знаешь? Нир сказал? Так он…

– Нет, это я ему сказал. Он-то как раз очень скверно отреагировал на подобную информацию. Почти так же нецензурно, как на твое безрассудное поведение. – Некромант широко и как-то даже по-доброму, что странно смотрелось на его обычно бесстрастном лице, улыбнулся: – Раскритиковал в пух и прах мою идею!

– Идею? Твою?! Так это все ты? – возмутилась девушка. – Но… зачем?

– Устал ждать, когда у тебя приступ ослиного упрямства закончится, – вздохнул мужчина. – Вот и пришлось немножко повлиять на события. Да и хозяина Черной реки я выбрал не случайно: хорошая темная родословная, специфическая репутация, зашкаливающее самомнение. Далеко не каждый отважился б взять в рабыни наследницу знатного рода. – С губ Дина сорвался короткий смешок. – Согласно моим расчетам, была бы ты умной девочкой, в сложной ситуации непременно обратилась бы ко мне за помощью и, в качестве компенсации затрат, наконец-то начала учиться чему-то дельному. А если нет, что остается делать бедному отцу непутевой дочери? Правильно! Уповать на умненького внука!