Печальный кипарис - Кристи Агата - Страница 39

– Да.

– Вы приезжали в Мейденсфорд двадцатого октября, чтобы осмотреть розовый куст у сторожки в Хантербери-холле?

– Да.

– Можете ли вы дать описание этого растения?

– Это вьющаяся роза сорта «Зефирен Друфен». Цветы алого цвета, обладают сильным ароматом. Не имеет шипов.

– Можно ли уколоться о стебель такой розы?

– Никоим образом. Повторяю, это растение не имеет шипов.

Перекрестного допроса не последовало.

– Джеймс Артур Литтлдейл, вы профессиональный фармацевт и работаете в оптовой фармацевтической фирме «Дженкинс и Хейл»?

– Да.

– Не скажете ли нам, что это за обрывок бумаги?

Свидетелю передается вещественное доказательство.

– Это часть одной из наших этикеток.

– Какой именно?

– Этикетки, которая наклеивается на трубочки с таблетками для подкожных инъекций.

– Вы могли бы по этому обрывку точно определить, что за лекарство содержалось в трубочке, на которую была наклеена данная этикетка?

– Да. С полной уверенностью могу сказать, что трубочка, о которой идет речь, содержала таблетки гидрохлорида апоморфина для подкожных инъекций, одна двадцатая грана каждая.

– Не гидрохлорида морфина?

– Ни в коем случае.

– Почему?

– На таких этикетках слово «морфин» было бы напечатано с прописной буквы «М». Я рассмотрел под лупой то, что здесь осталось от буквы «м», – это часть строчной буквы «м», а не прописной.

– Позвольте, пожалуйста, присяжным заседателям воспользоваться вашей лупой и рассмотреть этот обрывок. У вас есть с собой экземпляры целых этикеток, чтобы показать, что вы имеете в виду?

Этикетки были переданы присяжным.

Сэр Эдвин продолжил допрос:

– Вы говорите, что это кусочек этикетки с трубочки, содержащей гидрохлорид апоморфина? Что это за лекарство?

– Его формула це семнадцать аш семнадцать эн о два. Это производное морфина, получаемое путем нагревания морфина вместе с раствором соляной кислоты в герметически закрытом сосуде. При этом морфин теряет одну молекулу воды.

– Каким свойством обладает апоморфин?

– Апоморфин является самым быстродействующим и наиболее эффективным – из всех ныне известных – рвотным средством. Он действует через несколько минут, – объяснил мистер Литтлдейл.

– Если кто-нибудь проглотил бы смертельную дозу морфина, а через несколько минут ввел бы себе шприцем дозу гидрохлорида апоморфина, то каков был бы результат?

– Почти немедленно последовала бы рвота, и морфин был бы выведен из организма.

– Ну а если бы два человека съели содержащие морфин сандвичи или выпили бы отравленный морфином чай из одного и того же чайника, а затем один из них ввел бы себе подкожно дозу гидрохлорида апоморфина, каков был бы результат?

– У того человека, который сделал укол апоморфина, отравленные пища и питье были бы немедленно удалены из организма посредством рвоты.

– И этот человек не испытал бы потом никаких последствий отравления?

– Нет.

Неожиданно по залу прокатилась волна возбуждения, и судье пришлось призвать к порядку.

– Вы Амелия Мэри Седли и постоянно проживаете по адресу: Окленд[36], Бунамба, Чарлз-стрит, 17?

– Да.

– Вы знаете миссис Дрейпер?

– Да, я знакома с ней более двадцати лет.

– Известна ли вам ее девичья фамилия?

– Да. Я была на ее свадьбе. Фамилия ее была Райли, а звали ее Мэри.

– Она уроженка Новой Зеландии?

– Нет, она приехала из Англии.

– Вы присутствовали на заседаниях суда с самого начала процесса?

– Да.

– Видели ли вы эту Мэри Райли… или Дрейпер… в зале суда?

– Да.

– Где?

– Она давала свидетельские показания.

– Под каким именем?

– Джесси Хопкинс.

– И вы абсолютно уверены, что Джесси Хопкинс является той женщиной, которую вы знали как Мэри Райли или Дрейпер?

– Да, я в этом совершенно уверена.

В последних рядах зала возникло легкое волнение.

– Если не считать сегодняшнего дня, когда вы в последний раз видели Мэри Дрейпер?

– Пять лет назад, до того как она уехала в Англию.

Сэр Эдвин, обернувшись к прокурору, сказал с легким поклоном:

– Свидетельница в вашем распоряжении.

Сэр Самьюэл с немного растерянным лицом приступил к допросу:

– Я полагаю, миссис… Седли, что вы могли и ошибиться.

– Нет, я не ошиблась.

– Вас могло сбить с толку случайное сходство.

– Я достаточно хорошо знаю Мэри Дрейпер.

– Сестра Хопкинс – районная медицинская сестра. У нее имеется диплом.

– Мэри Дрейпер и до замужества работала сестрой – в больнице.

– Вы отдаете себе отчет в том, что обвиняете свидетельницу Королевского суда в даче ложных показаний?

– Я отвечаю за свои слова.

– Эдуард Джон Маршалл, в течение нескольких лет вы проживали в Окленде, в Новой Зеландии. В данное же время проживаете в Дептфорде[37], Рэнстрит, 14. Так?

– Все верно.

– Вы знаете Мэри Дрейпер?

– Я был знаком с ней несколько лет в Новой Зеландии.

– Вы видели ее сегодня в суде?

– Да. Она называла себя Хопкинс, но это была миссис Дрейпер, это точно.

Судья поднял голову и негромко, но отчетливо и резко произнес:

– Полагаю, было бы нелишне вновь пригласить сюда свидетельницу Джесси Хопкинс.

Последовала пауза, потом недоуменный шепот.

– Ваша честь, Джесси Хопкинс несколько минут назад покинула здание суда.

– Эркюль Пуаро!

Эркюль Пуаро прошел на свидетельское место, присягнул, подкрутил усы и, слегка склонив голову набок, стал ждать вопросов.

Он сообщил свое имя, адрес и профессию.

– Мосье Пуаро, вам знаком этот документ?

– Конечно.

– Каким образом он попал к вам в руки?

– Мне дала его районная сестра Хопкинс.

Сэр Эдвин сказал, обращаясь к судье:

– С вашего позволения, ваша светлость, я зачитаю его вслух, а затем можно передать его присяжным заседателям.

Глава 4

Заключительная речь защитника:

– Господа присяжные заседатели, теперь вся ответственность лежит на вас. От вашего решения зависит, покинет ли Элинор Карлайл здание суда или останется под стражей. Если и теперь, после того как вами были выслушаны все свидетельские показания, вы по-прежнему убеждены в том, что Элинор Карлайл отравила Мэри Джерард, ваш долг объявить ее виновной.

Но если вы сочтете, что такие же, а возможно, и более веские улики имеются против другого лица, то ваш долг состоит в том, чтобы освободить обвиняемую без промедления.

Вы, конечно, не могли не отметить, что факты, представленные по этому делу, первоначально выглядели совсем иначе.

Вчера, после весьма драматичных свидетельских показаний мосье Эркюля Пуаро, я допросил ряд других свидетелей, подтвердивших неопровержимыми доказательствами тот факт, что Мэри Джерард была незаконнорожденной дочерью Лоры Уэлман. Отсюда следует, что ближайшей кровной родственницей миссис Уэлман являлась не ее племянница Элинор Карлайл, а ее незаконнорожденная дочь, которая носила имя Мэри Джерард, и значит, именно она унаследовала бы после смерти миссис Уэлман огромное состояние. Вот в чем, господа, первопричина всей ситуации. Мэри Джерард имела право получить в наследство примерно двести тысяч фунтов, но самой Мэри об этом не было известно. Она не подозревала также, кем в действительности была сестра Хопкинс. Вы можете подумать, господа, что у Мэри Райли, или Дрейпер, была какая-либо вполне допустимая законом причина изменить фамилию на Хопкинс. Но если так, то почему же она не объявила об этом открыто?

Нам известно лишь следующее: по настоянию сестры Хопкинс Мэри Джерард написала завещание, по которому все ее деньги должны были отойти «Мэри Райли, сестре Элизы Райли». Нам известно, что сестра Хопкинс в силу своей профессии имела доступ к морфину и апоморфину и была хорошо осведомлена об их свойствах. Более того, было доказано, что сестра Хопкинс солгала, сказав, что уколола руку шипом розового куста, ибо указанное ею растение шипов не имеет. Но зачем ей было лгать, как не для того, чтобы спешно объяснить, откуда у нее на руке след от укола? На самом деле это был след от иглы шприца. Напомню также, что обвиняемая под присягой заявила, что, когда она вошла в буфетную, находившаяся там сестра Хопкинс просто обливалась потом и ее лицо было очень бледным. Вполне естественно, если учесть, что у нее только что был приступ сильной рвоты.