Наследники лаборанта Синявина - Охотников Вадим Дмитриевич - Страница 17

- Это грузовик приближается, он и шумит, - сказал Сергей по-прежнему шепотом.

Откуда-то издалека, по-видимому с нижнего этажа, послышались хлопанье дверей и чьи-то шаги.

- Мы ведем себя, как мальчишки. Надо или разбудить Виктора Николаевича, или идти спать недовольным голосом пробубнил Николай, отходя от окна.

Когда студенты спустились по лестнице со второго этажа, их встретил дежурный вахтер.

- Заработались, молодые люди! Я уже собирался идти вас разыскивать. Только что из двадцать седьмой и двадцать девятой комнат ушли, а вы последние остались на втором этаже, - проговорил он, зевая и побрякивая связкой ключей.

- Из двадцать седьмой и двадцать девятой только что ушли? -переспросил Сергей.

- Совершенно верно. Тоже засиделись неизвестно зачем… - ответил вахтер, зевнув еще раз. - Вот я и смотрю, - продолжал он, медленно направляясь к входным дверям. - С первого этажа - от двух комнат ключей еще нет. И во втором этаже - в одной еще занимаются.

И для чего, скажите, это делается? Дня, что ли, мало?

- Товарищ дежурный, тут вот какое очень серьезное дело… - начал Сергей. - Мы работаем над одним важным изобретением…

- Понимаю, понимаю, - согласился вахтер.

- Нам немедленно нужны ключи от двадцать седьмой и двадцать девятой комнат, одним словом…

- Не понимаю. Вы же во втором этаже, в сорок третьей работаете?

- Видите ли, какое дело, - вступил в разговор Николай. - Мы только что наблюдали очень интересное и даже загадочное явление…

- Понимаю, понимаю… - утвердительно кивнул головой вахтер.

- Нужно посмотреть, что делается в комнатах на нижнем этаже. Обязательно! - заволновался Сергей.

- А вот этого не понимаю… - развел руками вахтер.

- Тут вот в чем дело, - продолжал Николай. Между электрическими приборами иногда может существовать индуктивная взаимосвязь, даже на большое расстояние…

- Понимаю, понимаю, - моргая глазами, снова согласился вахтер.

- Значит, вы понимаете, зачем нам ключи от двадцать седьмой и двадцать девятой? - спросил Сергей.

- Нет, не понимаю. Вам разрешено работать только в сорок третьем, которая на втором этаже.

- Товарищ вахтер! Быть может, из этих комнат к нам на второй этаж попала какая-нибудь индукция: электрическая или электромагнитная… А может быть, какое-нибудь излучение…

- Все прекрасно понимаю! Всё!

- И я сын Веры Михайловны Синявиной, преподавательницы, работающей в институте. Неужели мне нельзя доверить ключи?

- А вот этого, дорогой товарищ, я не понимаю! Если вы сын преподавательницы, то по-вашему выходит, что можете нарушать существующие порядки? Так, что ли? Да будь тут хоть сын самого директора института, товарища Дудниченко, то я ему отвечу то же самое: не понимаю, да и всё!

Возвратившись домой, Сергей нашел на своем письменном столе Валину записку следующего содержания:

Сережа! Пишу тебе вкратце.

Эту страничку мы отняли у собаки Кудлы. А она отняла ее у девочки Маши. Машины стальные пальцы были завернуты в эту бумагу. Они потерялись, и мы их долго искали в траве. Тут и выяснилось, что Маша - дочь водителя грузовика, на котором перевозился бабушкин стол.

Валя.

Рядом с запиской лежал замасленный и порВанный лист, у которого не хватало нескольких оторВанных клочьев.

Разобрать написанное было необычайно трудно. То немногое, что Сергею удалось все-таки прочесть, оказалось малопонятным.

…он очень благоволил. ИВан Филиппович всегда отличался точностью, аккуратностью и завидной памятью. Следовательно, оставить сей прибор без присмотра…

Дальше была вырВана часть страницы.

…железные листы нагрелись до такой степени, что когда я неосмотрительно прикоснулся к ним рукой, то от неожиданности…

Продолжение строчки было, видно, совершенно изжеВано зубами собаки.

…А в первую голову то, как сохранить сей уникальный экземпляр, столь дорогой для ИВана Филипповича. Ведь его энергическая подготовка к Промышленно-художественной выставке, имеющей быть в Москве не позже…

Дальше можно было разобрать лишь некоторые слова:

"…кузнецы…" "престиж…" "…в будущем смелые, честные и любознательные потомки, умеющие бороться за справедливость…"

Сергей не стал будить валю, как ему хотелось вначале, чтобы узнать от него подробности появления этой страницы. Раздевшись, он потушил свет и улегся спать. Слишком уж много волнений было за сегодняшний день.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Почти "всадник без головы"

Утром следующего дня Николай Карцев вошел в переднюю квартиры Побединского и остановился возле дверей в нерешительности.

Вероника Аркадьевна окинула его с головы до ног пристальным взглядом. Отметив с неудовольствием, что вошедший был без головного убора, без галстука, в ковбойке с засученными до локтя рукавами, Вероника Аркадьевна, не очень любившая, когда студенты приходили к ее мужу по какому-нибудь делу на квартиру, сухо попросила вошедшего подождать и скрылась за дверью.

Николай почувствовал себя неловко. Он был от природы очень застенчив.

В шумной компании товарищей Николай чаще молчал и редко пытался завладеть ее вниманием. Поэтому у людей, не знакомых с характером Николая, в первые минуты могло составиться представление о нем, как об очень необщительном человеке.

На свете существовала лишь одна компания, в которой Николай всегда себя чувствовал свободно и иепринужденно, - это ребячья компания. Вот почему товарищи, наблюдавшие часто, с каким энтузиазмом разглагольствует Николай среди обступивших его подростков, говорили ему, что он по призванию педагог, а совсем не инженер.

Пока Николай стоял в прихожей, раздался еще один звонок. Вероника Аркадьевна открыла дверь и пропустила Ваню. Омотрев внимательно его костюм, а в особенности начищенные до блеска ботинки, она предложила ему следовать дальше, в комнату Пети. По-видимому, Ваня, товарищ ее племянника, был в этом доме свой человек и порядки знал.

- Виктор Николаевич просит вас немного подождать, - сказала Вероника Аркадьевна Николаю. - Он очень занят. Пойдемте, я укажу вам место, где вы можете посидметь. - И она провела Николая в столовую, где он уселся на краешек мягкого кресла.

За дверью смежной комнаты слышался оживленный разговор Пети и Вани. Николаю очень хотелось пойти туда, но он не знал, можно ли это сделать без разрешения строгой хозяйки дома. Он обрадовался, когда дверь отворилась и оттуда высунулась рыжая голова Пети.

- Дядя Коля! Вы уже знаете, что с помощью Кудлы нам удалось обнаружить вчера еще одну страницу? - спросил Петя торжественно.

- Знаю, - ответил Николай.

- Значит, тут дело все-таки нешуточное! - продолжал Петя.

- Да как тебе сказать… - начал было Николай.

Но Вероника Аркадьевна, воспользовавшись небольшой паузой, спросила его:

- Отчего это наша молодежь любит ходить в ковбойках?

Николай улыбнулся, собираясь что-то ответить, но тут вмешался Петя.

- Тетя, а я знаю, почему! - сказал он, продолжая стоять в дверях. -Потому что ковбойку носят ковбои. В этом слове сразу чувствуется что-то такое… необыкновенное: пампасы, прерии…

- Ты так думаешь? Возможно, что ты прав, - проговорила Вероника Аркадьевна.

- А ты знаешь, - сказал Николай, - что "кау" в переводе на русский язык это "корова", а "бой" это "мальчик". Следовательно, слово "ковбой" обозначает "коровий мальчик". Иначе говоря, пастух…

Вероника Аркадьевна ничего не ответила и куда-то вышла. Что же касается Пети, то лингвистическое сообщение Николая его явно разочаровало.

В комнату вошел Виктор Николаевич. Поздоровавшись с гостем, он извинился, что не мог пригласить его к себе в кабинет, поскольку там еще не убрано.