Одиночество (СИ) - Смирнова Наталья - Страница 34

Зрение мне сохранили. Остался небольшой косметический шрам на правом виске и под глазом. Я чуть прихрамываю. Пока не работаю. Мама забрала меня к себе и усиленно меня откармливает.

Я почти здоров. Думаю, что в скором времени буду искать работу. С прежней меня по-тихому уволили, узнав, что я – гомосексуалист.

Вот так я «весело» дожил до сентября двухтысячного года.

Откуда взялись деньги на мои операции, я не знаю. Мама тоже.

Сказали, что на мой счёт перевели большую сумму денег. Благодетель пожелал остаться неизвестным.

Да, ко мне же один раз в больницу пришёл Саша. Посмотрел на меня в бинтах, ужаснулся и сказал, что мне мою красоту уже никогда не вернуть. Вот так.

========== Глава 26 ==========

        Конечно, я погорячился, сказав, что был почти здоров. На восстановление ушло больше четырёх месяцев. В ноябре я попытался искать работу. Что я умел делать, кроме того, как продвигать науку? Тяжёлые работы мне были противопоказаны. Никаких физических нагрузок (моя хромота никуда не ушла), никаких поездок и перелётов (после тяжелого сотрясения мне нельзя было летать самолетами), и ничего того, что было бы связано с вождением автомобиля (правый глаз выдавал всего четыре строчки и меня часто мучили головокружения). Когда я отбывал последние дни в местной больнице, мне дали инвалидность третьей группы. По ней выплачивали небольшие деньги, это были крохи. Моя группа позволяла работать. И тут случилось чудо. Мне позвонили с моего бывшего места работы.

- Алексей Павлович! – проворковала в трубку секретарша нашего директора. – Владимир Михайлович желает Вас видеть завтра у себя в кабинете в десять часов утра.

Хотелось ли мне этой встречи? Нет. Меня уволили без моего ведома и согласия только потому, что я – гей. С другой стороны мне нужна была работа, и я ухватился за это предложение, как за спасительную соломинку.

- Хорошо, я буду.

Я аккуратно положил трубку. Подошёл к зеркалу, вгляделся в своё отражение и подумал, что запустил себя капитально. Из зазеркалья на меня смотрел небритый, не стриженный, лохматый мужик лет сорока.

- Лёша, кто звонил? – мама вышла в коридор.

- Из института. Директор приглашает на беседу. Мама, я возьму денег на стрижку?

- Конечно, сынок. Приводи себя в порядок. Пора возвращаться к полноценной жизни.

Я сходил в парикмахерскую, побрился с утра, нашёл в своих вещах приличные джинсы и свитер, и, одевшись, отправился на «свидание» с директором.

По институту я шёл под шепотки за своей спиной. Профсоюзная активистка сделала вид, что меня не узнала. Ко мне подошёл только Сергей из соседнего отдела, поздоровался и пожал руку.

- Алексей, в кабинете директора сидит французская делегация, - шёпотом предупредил он меня.

- Зачем? – так же тихо спросил я человека, единственного, который поддерживал сейчас меня.

- Это связано с твоей работой и конкурсом РФФИ. Иди. И не упускай своего шанса.

Сергей похлопал меня по плечу. И я пошёл навстречу своей судьбе.

Секретарша, увидев меня, подскочила.

- Проходите, Алексей Павлович. Сейчас я доложу о Вас директору.

Дамочка скрылась за дверью. Через пару минут дверь отворилась, и раздался голос Михалыча, так звали нашего директора за глаза.

- Заходи.

Я глубоко вдохнул и робко шагнул в директорский кабинет. Там сидели люди в строгих пиджаках и при галстуках.

- Здравствуйте.

- Проходи, садись. – Михалыч указал мне на стул.

Я присел и оглядел французскую делегацию. Четверо презентабельных и ухоженных мужчин. Сразу видно, что иностранцы.

- Приступим, - произнёс директор и откинулся на спинку стула. – Алексей, это французская делегация. Интересуется твоей работой. Они видели твою заявку в РФФИ. Кстати, в РФФИ поддерживают твои начинания и выделяют деньги для дальнейших исследований.

Я затаил дыхание. Такого, наверное, не бывает. Это просто мой сон.

- Алексей, - один из мужчин говорил по-русски с мягким акцентом. – У нас есть встречное предложение. Мы Вам создаем все условия и приглашаем работать в Марсель, в исследовательский центр Кадараш.

Я открыл рот. Наверное, я был похож на каменное изваяние.

Директор в это время наклонился к переводчику, и что-то зашептал ему на ухо.

- Я не понимаю, каким образом это имеет отношение к делу? – голос мужчины вдруг стал жёстким. Француз с неприязнью посмотрел на Михалыча. Директор поперхнулся и перевёл взгляд на меня.

- Алексей, можно мне с Вами поговорить тет-а-тет? – спросил меня переводчик.

- Да.

Мы встали и вышли из кабинета в коридор.

- Алексей, - начал мужчина. – Я понимаю, что здесь Вам покоя не будет. Ваш начальник только что поставил меня в известность о Ваших сексуальных предпочтениях.

У меня всё ухнуло внутри. Вот гад!

- Для нас же это не проблема. Личная жизнь французского гражданина касается только его самого. Вы сможете получить наше гражданство, если проживёте во Франции пять лет, - предупредил мой вопрос переводчик. – А если Вы продемонстрируете своими способностями и талантом быть полезным нашей стране, то этот срок сократится до двух лет. Подумайте над этим. Нам нужны молодые талантливые учёные.

Я задумался.

- Какой язык Вы изучали в учебных заведениях?

- Французский.

Я втихую обрадовался, что у меня есть начальная база.

- Отлично! – воскликнул француз. – Ваш ответ?

- Да, - резко выдохнул я.

- Давайте договоримся так. Вы сейчас в кабинете директора не будете говорить своё окончательное решение. И очень Вас прошу, заберите все свои наработки со своего рабочего стола. Только Вы в них можете разобраться. Боюсь, что если Вы этого не сделаете сейчас, то они будут уничтожены.

Я кивнул головой. Наши охламоны так и не прибрались на моем бывшем рабочем месте. Черта русских всё оставлять на потом сыграла мне на руку.

- Возвращаемся.

Я направился за французом. Было такое впечатление, что всё, что сейчас происходит, это не со мной. В голове гудело. Дико ломило виски. Я старался не обращать внимания на головную боль. Она пройдет. Лишь бы решилась моя судьба. Мне даётся такой шанс в жизни, который нельзя упустить. Это бывает только один раз.

В кабинете директора я сказал, что подумаю, что я российский гражданин, патриот, любящий Россию, бла-бла-бла и все дела. Переводчик кивал головой и с улыбкой переводил мою горячую речь своим соотечественникам. Михалыч смотрел на меня с удивлением, а после моего выступления встал и пожал мне руку, чуть ли не прослезившись.