Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Вся жизнь впереди… (сборник)

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Вся жизнь впереди… (сборник) - Рождественский Роберт Иванович - Страница 33

Изменить размер шрифта:

Чудо

Так полыхнуло —

сплеча,

сполна —

над ледяным прудом!..

(Два человека —

он и она —

были виновны в том…)

В доме напротив полночный лифт

взвился до чердака.

Свет был таким,

что мельчайший шрифт

читался наверняка…

Так полыхнуло,

так занялось —

весной ли,

огнем —

не понять.

И о потомстве подумал лось,

а заяц решил

линять.

Землю пробили усики трав

и просверлили лучи.

Тотчас,

об этом чуде узнав,

заспешили с юга

грачи.

На лентах сейсмографов

стала видна

нервная полоса…

(Два человека —

он и она —

глядели

друг другу в глаза…)

Реки набухли.

Народ бежал

и жмурился от тепла.

Кто-то кричал:

«Пожар!..

Пожар!..»

А это

любовь была.

«Океана дымчатая синь…»

Океана дымчатая синь.

Утреннего солнца торжество…

С вышки минарета

муэдзин

накричал

на бога своего…

Молится и Запад,

и Восток.

Мир спешит

узнать свою судьбу.

Люди верят

в странные табу,

в дьявола

и завтрашний потоп.

Верят

знахарям и колдунам,

гороскопам

и святой воде,

наговорам

и нелепым снам,

лешему

и синей бороде.

Люди исступленно смотрят вверх —

в небо

без границ и берегов.

Тысячи

разнообразных вер!

Тьма

разнокалиберных богов!..

Впрочем,

есть у мира с неких пор

для объединения людей

летняя религия —

футбол,

зимняя религия —

хоккей.

Из сборника «Последние стихи» (1994)

«За окном заря красно-желтая…»

Иосифу Кобзону

За окном заря красно-желтая.

Не для крика пишу,

а для вышептыванья.

Самому себе.

Себе самому.

Самому себе.

Больше – никому…

Вновь душа стонет,

душа не лжет.

Положу бинты,

где сильнее жжет.

Поперек души

положу бинты.

Хлеба попрошу,

попрошу воды.

Вздрогну.

Посмеюсь над самим собой:

может, боль уйдет,

может, стихнет боль!

А душа дрожит —

обожженная…

Ах, какая жизнь протяженная!

Юноша на площади

Он стоит перед Кремлем.

А потом,

вздохнув глубоко,

шепчет он Отцу и Богу:

«Прикажи…

И мы умрем!..»

Бдительный,

полуголодный,

молодой,

знакомый мне, —

он живет в стране свободной,

самой радостной стране!

Любит детство вспоминать.

Каждый день ему —

награда.

Знает то, что надо знать.

Ровно столько,

сколько надо.

С ходу он вступает в спор,

как-то сразу сатанея.

Даже

собственным сомненьям

он готов давать отпор.

Жить он хочет не напрасно,

он поклялся

жить в борьбе.

Все ему предельно ясно.

в этом мире

и в себе.

Проклял он

врагов народа.

Верит, что вокруг друзья.

Счастлив!..

…А ведь это я —

пятьдесят второго года.

«Я верующим был…»

Я верующим был.

Почти с рожденья

я верил с удивленным наслажденьем

в счастливый свет

домов многооконных…

Весь город был в портретах,

как в иконах.

И крестные ходы —

порайонно —

несли

свои хоругви и знамена…

А я писал, от радости шалея,

о том, как мудро смотрят с Мавзолея

на нас вожди «особого закала».

(Я мало знал.

И это помогало.)

Я усомниться в вере

не пытался.

Стихи прошли.

А стыд за них

остался.

«Гул веков – страна…»

Гул веков – страна,

боль времен – страна.

На земле людей

ты и впрямь одна.

Не возьмешь – страна,

не проймешь – страна.

Через день сыта,

через год голодна.

Пей-пляши – страна!

Бей-круши – страна!

Коль снаружи мир,

так внутри война.

Перекур – страна,

перегиб – страна.

Больше, чем другим,

ты себе должна.

«Колыхался меж дверей…»

Колыхался меж дверей

страх от крика воющего: «Няня!..

Нянечка, скорей!..

Дайте обезболивающего!..

Дайте!!.»

И больной замолк…

Вечером сердешного

провезли тихонько в морг —

странного,

нездешнего…

Делают ученый вид

депутаты спорящие…

А вокруг

страна вопит:

«Дайте обезболивающего!..»

«Дайте…»