Зверолов - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 39

«Да-а, как время летит. Казалось, только вот из армии пришел — и уже три года как учусь. Время летит незаметно. Дочки, вон, едва говорить умели, сейчас шпарят как по писаному», — подумал я о времени, проведенном в институте.

— Хорошо, отлично, садись… э-э-э… то есть можешь идти. Эта лекция будет за тобой засчитана.

Быстро подойдя к портфелю, что лежал на скамейке, я сложил туда всё, что лежало на столешнице парты, и убрал конспект, потом, коротко распрощавшись, покинул аудиторию.

В гардеробе я забрал свою утепленную куртку, отметив для себя, что пора переходить на польскую дубленку, и, выйдя на ноябрьский мороз, быстро направился в сторону автостоянки, где находилась моя красавица.

Прогрев машину, я посмотрел на часы и заторопился к месту встречи.

«Интересно, что сообщит мне Владимиров? Два года ведь не трогали меня, что им надо?!» — размышлял я, поглядывая на проезжую часть ночной Москвы.

Наконец, пятнадцать минут езды, и я, свернув к обочине, припарковался рядом с помещением общепита. Оно работало до восьми, поэтому я был уверен, что майор будет ждать меня именно там до окончания, если опоздаю.

Пройдя в помещение и вдохнув довольно вкусные запахи, я обнаружил, что Владимирова еще нет, заказал горячего чая и бутербродов. Дома меня ждал ужин, приготовленный Дарьей Михайловной, поэтому не будем портить аппетит. Так, перекусим слегка.

Домработница у меня молодец, столько проблем с плеч сняла. С дочками постоянно возится. Я делаю только два обязательных родительских действия: отвожу их в садик и укладываю спать. Всё остальное на Дарье Михайловне. Забирает дочек из садика и возится с ними до моего прихода, зачастую позднего. В таком случае она ночует в гостевой спальне.

Владимиров пришел, когда я закончил с чаем и, блаженно щурясь от растекающегося по телу тепла, доедал бутерброд.

— Чаю будешь? — поинтересовался я.

— Давай, а то продрог в пальто.

Мне было не влом сходить за чаем и парой бутербродов с любительской колбасой.

Подождав, пока тот утолит легкий голод и попьет чаю, я, наконец, узнал причину сегодняшнего утреннего звонка.

— Тебе звонил дежурный управления, через него, а вернее через запись в журнале я и узнал, кто подал заявку на встречу с тобой. Тобольский. Слышал про такого?

Я задумался, прокручивая память, и отрицательно покачал головой.

— Что за крендель?

— Из партийных функционеров, что были инструкторами отделов ЦК республиканских компартий. У нас меньше года, сейчас курирует второе главное управление. Генерал-майор.

— Замполит, значит, — задумчиво протянул я. — Что ему надо?

— Ну, извини, слишком мало было времени, — развел майор руками.

— Ладно, прости. И за это спасибо, — сразу же покаялся я.

— Что думаешь делать?

— Ничего. Это я ему нужен, а не он мне. Нужно будет, пускай сам едет, выслушаю и пошлю его куда подальше. Я ведь не в штате. Всё уже. Два с половиной года как неподчиненный, и честно говоря, возвращаться не собираюсь.

— Я пробил его, раньше сталкиваться не приходилось. Говнистый, говорят, начальничек.

— Это мое дело. Мне на шею как сядешь, так и слезешь… и вообще я студент-медик. Что с такого возьмешь?

— Да уж, скользкая ты личность, Игорь.

— Вот только хвалить не надо, а то покраснею.

— Кстати, когда четвертая книга «Интернов» выйдет?

— Только начал работать над ней. Поэтому честно скажу, не скоро. Просто мало времени из-за учебы, я поэтому только две книги и написал за это время. Вот когда закончу, получу диплом, времени будет больше, тогда и допишу. Тебя до дома подвезти?

— Давай, а то ветер уж больно пронизывающий.

По дороге мы еще немного поболтали, после чего я высадил Владимирова у его дома, где у них с женой и двумя детьми была комната в коммуналке, и поехал к себе, подумывая обратиться к Михиному отцу. Тот стал начальником по жилищному вопросу в Москве. Думаю, он легко пробьет квартиру для майора. А то по выслуге уже положено, а родной комитет даже не телится, зато всякие замполиты, которые только и умеют, что портить жизнь начальству и простым служащим, получают отдельные квадратные метры без очереди и сразу. Круговая порука, одним словом.

Загнав свою красавицу на ее место в родном дворе (все жильцы знают, что это место я застолбил, и не занимают его) и заперев машину, с портфелем в руках направился к себе. Сегодня я был раненько, чему дочурки очень обрадовались. Они теребили меня, пока я раздевался в прихожей, и в три голоса рассказывали свежие новости, то, что произошло сегодня. С удовольствием слушая их галдение, я сообщил Дарье Михайловне, что ужинать буду легко и направился к себе в кабинет. Там оставил портфель, сходил в спальню переоделся в домашнее (всё это совместно с дочками) и направился ужинать.

Дарья Михайловна поспешила уйти к себе, пока было не поздно, я пытался остановить ее, попугав пронзительным ветром, но та ушла. Как оказалась, она ходила на кружок кройки и шитья, где собирались ее подруги.

Поиграв с дочками — опять пришлось изображать лошадку, хотя у них в комнате стояла почти настоящая, деревянная — я, наконец, уложил их в постели и стал рассказывать сказку на ночь. С тремя очень трудно уложить и усыпить: одна уснула, другие не спят, или наоборот. Но сегодня мне повезло. Наигравшиеся и уставшие дочурки уснули через полчаса. Положив большую книжку со сказками на столик, стараясь быть тише, я вышел из детской и, не закрывая дверь, направился в кабинет. У меня еще много работы, нужно начать учить конспект. Конечно, многое я знал, что там есть, но не всё. Вот и придётся всё это читать, вглядываясь в ровный убористый почерк профессора. Хорошо, что по сравнению с другими лекторами почерк у него был выше всяких похвал. Я вот неплохо разбираю.

Подойдя к шкафу, я открыл потайную стенку, ключом отпер минибар и, достав бутылочку так полюбившегося не только мне, но и отцу с дедом хереса (из-за чего мне пришлось стать их поставщиком, благо канал Алекса действовал до сих пор) и прихватив по пути глубокий хрустальный бокал, прошел к столу. Налив себе вина на самое донышко, я сделал глоток и блаженно сощурился. Это было то, чего весь день не хватало. Посидеть в тишине и прочувствовать букет хорошего вина, думая ни о чем — вот что мне было нужно в последнее время.

Побалдев так с полчаса и выпив примерно пятьдесят грамм испанского нектара, я вернул бутылку и бокал на место, после чего принялся за конспект.

Утром я поднял привычно недовольных ранним подъемом дочек, умыл, причесал, вместе с ними позавтракал, так же морщась от каши, и одев в хорошую зимнюю верхнюю одежду, начал спускаться к машине с пятилетними колобками, что, переваливаясь, как медвежата, прыгали со ступеньки на ступеньку вниз по лестнице. Для зарядки — я почти и не помнил, когда в последнее время пользовался лифтом, да и детей к этому приучал. Даже тяжести таскал по лестнице, если, конечно, в одиночку. Пробежки я теперь устраивал редко, но вот со спортивной стенкой занимался каждое утро по часу, чтобы быть в тонусе.

Вчера вечером я читал конспект до часу ночи и только потом пошел спать. Четверть прочитал, многое понял и запомнил. Хороший и понятный конспект.

Сегодня у меня в планах привычный садик, где оставлю дочек, и институт. На то, что меня там кто-то вызывает на десять часов, я махнул рукой — лекция в институте куда интереснее. Во-первых, я не подписывал подобный вызов — значит, юридически не подсуден. Во-вторых, жил себе спокойно, и дальше так собираюсь, не нужна мне контора. В-третьих, надо им, пускай сами приезжают, кончилось то время, когда я, как собачка, бежал по первому вызову.

С комитетом я больше дел не имею, вот с генералом Левиным, с тем самым, которому я помогал поймать партийного маньяка в Ростове, у нас установились теплые и дружественные отношения. Да что там! За два года я трижды помогал ему в охоте на маньяков, и он хорошо знал, кого надо благодарить на упавшие ему на плечи погоны генерал-лейтенанта и получение нового назначения. Он теперь в министерстве МВД работает, которое снова переименовали из МООПа. Вот такие дела.