План Б. Дерзаю - Ли Шарон - Страница 30

— Разумно, если ты солдат, — тихо согласился Вал Кон. — Но не разведчик.

Мири моргнула.

— Разведчик?

— По-икстрански их называют исследователями. Но смысл тот же — разведчик.

Она осторожно передвинулась, поймав его взгляд.

— И ты сказал, что знаешь этого парня?

— О нет! — Он мимолетно улыбнулся, так что тень на его лице почти рассеялась. — Мы просто говорили с ним один раз — много лет тому назад. Тогда у меня был чин капитана. Я был очень молод и очень уверен в собственном бессмертии. — Он ухмыльнулся. — Когда я рассказал Шану эту историю, он только что не приказал мне уйти из Разведки. Мне редко приходилось видеть его в таком гневе.

Мири пристально посмотрела на него.

— И что же это была за история?

— Та, в которой я застукал икстранского разведчика за исследованием той же планеты, что изучал я. Я устроил ему ловушку, поговорил с ним — а потом отпустил.

— Шан считал, что тебе следовало перерезать ему горло?

— Он считал, что при первых признаках присутствия на любой планете икстранцев мне следовало уносить ноги. — Он снова улыбнулся. — Шану очень хочется, чтобы все мы, находящиеся под его опекой, вели себя в соответствии с его пониманием должной осмотрительности. Но сам он показывает такой плохой пример, шатрез…

Она рассмеялась и покачала головой, указывая на винтовку и вещмешок с грузом некачественной экипировки.

— Разведчика так не экипируют.

— Согласен. — Он снова начал хмуриться. — Даже если его отправили к нам как приманку, исследователь способен создать план такого рода…

— Позволить захватить себя в плен? — изумленно воззрилась на него Мири. — Икстранцы не позволяют захватывать себя в плен, босс. И ты это знаешь.

— Да, но у этого уже есть опыт плена, — возразил Вал Кон. — И кроме того, он — разведчик. Хотя разумно было бы экипировать свою приманку как следует, чтобы подкрепить легенду о том, что это — солдат, выполняющий какое-то другое задание.

— Думаешь, он беженец… дезертир? — Вал Кон покачал головой.

— В этом случае человек позаботился бы о том, чтобы обзавестись хорошим оружием и нормальной пищей. Лезвие этого аварийного клинка настолько затупилось, что им можно пользоваться только как ломиком или колуном!

Мири со вздохом встала.

— Непонятно, правда? — Она взглянула на часы. — Осталось двадцать пять минут.

— Так. — Вал Кон встал. — Мне лучше взять все это с собой.

— Мне не нравится, что ты собираешься зайти туда и разговаривать с ним один на один. — Мири вдруг заговорила не как его напарник, а как возлюбленная и спутница жизни. — Возьми охранника.

Он улыбнулся, подошел к ней вплотную и ласково прикоснулся к щеке кончиками пальцев.

— Все будет хорошо, Мири. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — И потом — он связан.

Грезы и воспоминания танцевали на радость Богам Иронии.

В своем видении он был пойман, связан, как кролик, и качался на дереве. Клинок и пистолет были у него на поясе — далекие, как Центральная база.

Во сне он выкрикивал оскорбления своему захватчику, который сидел внизу, на траве, поджав под себя ноги, и деловито точил свой нож. Память вернула ему запах, смешавшийся с запахами чужой планеты: запах масла, которым тот время от времени мазал поверхность точильного камня. Шорох лезвия по камню был успокаивающим, обыденным элементом ситуации, для которой не существовало аналогов.

Запах и звук не прекращались, хотя видение начало рассыпаться. Запах и звуки — и веревки, туго перекрещивающиеся у него на груди, притягивающие руки к бокам и крепко стянувшие лодыжки.

Он открыл глаза.

В них резко ударил свет, и в голове зажглась слепящая боль, на мгновение исказившая реальность. Вернувшись в воспоминание, он зарычал:

— Неужели нож еще не остер?

— Нож, — ответил мягкий голос, все эти годы преследовавший его в кошмарах, — снова остер, чракек икстранг.

С этими словами точивший поднял голову. Непокорные темные волосы упали на лоб, почти закрыв глаза, похожие на острые зеленые камни. Это лицо — лицо… Лицо его погибели, гладкое и не изменившееся за все эти циклы. Хотя… не совсем. На правой щеке теперь была отметина, похожая на нчаку, шрам зрелости.

— Ты!

Он хотел взреветь, но из напрягшейся под путами груди вырвался только хриплый шепот.

Лиадийский разведчик поклонился, не вставая с какого-то ящика.

— Я польщен, что вы меня не забыли.

— Не забыл!

На секунду знание торгового ему изменило. Больше того, он чуть было не задохнулся. Он заставил себя не рваться и откинул голову, открыв свое горло.

— Если нож отточен, — прорычал он на языке воинов, — пусти его в дело.

Разведчик взял кусок веревки и проверил на нем качество лезвия. Качая головой, он снова взялся за точильный камень и принялся острить нож.

— Было бы приятнее, — проговорил он так тихо, что приходилось напрягаться: его голос с трудом различался за шумом точильного камня, — если бы мы поговорили.

— Поговорили! — Он повернул голову, чтобы посмотреть на него, презрительно кривя губы. — По-прежнему не любишь военного дела, лиадиец?

Неопрятная голова поднялась, яркие глаза сверкнули.

— Вижу, что я выразился недостаточно ясно.

Он отложил точильный камень и небрежно сжал клинок в одной руке. Наступило недолгое молчание.

— В прошлый наш разговор я вел себя невоспитанно, — проговорил он на высоком лиадийском. — Я не назвал вам мое имя и чин. И не спросил ваши.

Он соскользнул с ящика на пол. Нож по-прежнему был небрежно зажат в хрупкой руке.

— Сыграем весь спектакль до конца? — спросил икстранец на торговом. — Хотя если ты вообразил, будто этим жалким ножиком можно…

Он замялся, потому что лиадиец бесшумно исчез из поля его зрения.

— Сыграем спектакль до конца?

Этот мягкий, женоподобный голос, такой убедительный, совершенно незабываемый… Разведчик вернулся в поле его зрения. Он поднял нож, словно желая его оценить, и стремительно послал его вниз: захват на рукояти вдруг стал в высшей степени профессиональным.

Икстранец напрягся, ожидая боли. Клинок пришелся точно между левой рукой и боком, аккуратно разрезав веревки.

— В настоящее время я придан местным силам обороны, — спокойно сообщил разведчик на торговом. Он прошел ближе к ногам икстранца. — Военная необходимость, как вы, конечно, понимаете. Мое имя — Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. У меня чин командора-разведчика.

Нож сверкнул снова, разрезав веревки на ногах. Разведчик кивнул и прыгнул обратно на свой ящик, где сел, подобрав под себя ноги.

— А вы? — спросил он негромко на земном.

Икстранец лежал неподвижно, оценивая нож, хрупкость разведчика, длину собственных рук и расстояние, разделявшее их.

— Ваше имя и чин, сударь? — снова спросил лиадиец, на этот раз на торговом.

Он осторожно подвигал ногами, согнул руки, напряг мышцы груди, раздвигая ослабевшие путы. Разведчик вздохнул.

— Разговор основывается на диалоге, — заметил он на высоком лиадийском и склонил голову к левому плечу. — Просьба на вашем языке кажется излишне резкой, хотя, возможно, моя оценка ошибочна.

Он выпрямился.

— Имя, чин и отряд!

Икстранец хмыкнул и сел, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами лиадийца.

— От вашего выговора воняет, как от бойни.

— Вполне понятно, — спокойно ответил разведчик. — Я очень редко встречаюсь с людьми, для которых этот язык родной — и которые были бы готовы со мной разговаривать. Ваше имя и чин? Не хотите говорить? — Он отвел руку назад и вытянул себе на колени потрепанный вещмешок.

— Здесь я вижу, что вы приписаны к Четырнадцатому Корпусу Завоевания.

Он не стал отвечать, и через мгновение разведчик расстегнул мешок и начал в нем рыться, нырнув туда чуть ли не с головой. В конце концов он оттуда вылез, поднял массивный клинок Службы безопасности и вопросительно выгнул бровь.

— Вы не находите, что Четырнадцатый Корпус Завоевания плохо экипирует своих солдат?