Немезида (пер. Ю.Соколов) - Азимов Айзек - Страница 64

А хотелось все разглядеть.

Она обернулась – Купол был еще виден, и особенно ясно – пузырь с астрономическими приборами на самом верху. Она рассердилась. Ей хотелось оказаться далеко-далеко отсюда, чтобы признаки существования рода людского остались за тонкой, чуть неровной линией горизонта.

Может быть, вызвать Купол? Предупредить мать, что какое-то время она будет вне видимости? Нет, не стоит – они начнут ругаться. Но ведь они принимают сигнал ее излучателя, значит, знают, что с ней все в порядке. И Марлена решила, что, если ее будут вызывать, она не станет обращать внимания. Ну в самом деле? Почему они не оставят ее в покое?

Глаза ее приспосабливались к розоватому свету Немезиды и розовой почве вокруг. Поверхность была розовой не везде, местами она становилась темнее, местами светлела – пурпурная, оранжевая, кое-где желтоватая. Цвета создавали новую палитру, не менее богатую, чем на Роторе, только более однородную.

Что же будет, если однажды люди поселятся на Эритро, обживутся, настроят городов? Они погубят и эту планету? Или печальный опыт Земли заставит их поступить иначе с нетронутым миром, сотворить из него нечто более милое сердцу человека?

Сердцу какого человека? Любого?

В том-то и дело. Сколько людей – столько и идеалов. Каждый стремится к своей цели. Они снова начнут ссориться и тянуть в разные стороны. Не лучше ли оставить Эритро такой, какая она сейчас?

Да и нужно ли людям здесь появляться? Марлена отлично знала, что не собирается покидать эту планету. Ей было хорошо здесь, это был ее мир. Она еще не поняла почему, но планета – не Ротор – стала ее домом.

Может быть, в ней жила смутная память о Земле? Может быть, рядом с воспоминаниями о крохотном рукотворном космическом городке гнездились воспоминания о громадном беспредельном мире? Неужели такое возможно? Ведь Земля совершенно не похожа на Эритро, разве что размерами. И если даже в ней живет генетическая память о Земле – то что же сказать о землянах?

Нет, здесь, должно быть, что-то другое. Марлена потрясла головой – и крутанулась на месте, потом еще и еще – как в бесконечном пространстве. Странно, но Эритро не кажется пустынной. Так, на Роторе, просто глаза разбегаются: сады, поля, зелень, желтизна, прямолинейная иррегулярность рукотворных сооружений. Здесь же, на Эритро, повсюду только почва и глыбы камней, словно брошенных чьей-то гигантской рукой; странные силуэты, молчаливые и задумчивые; тут и там ручейки извиваясь пробираются между камнями. И ничего, кроме мириад крохотных клеток, наполняющих атмосферу кислородом под красными лучами Немезиды.

Как и подобает красному карлику, Немезида будет скупо светить еще две сотни миллиардов лет, даря энергию Эритро, чтобы крохам-прокариотам жилось тепло и уютно. Умрет земное Солнце, умрут и другие яркие планеты, родившиеся позднее его, а Немезида даже не изменится, и так же будет кружить Эритро вокруг Мегаса, и будут прокариоты жить, умирать, не ведая, что происходит вокруг.

Нет у человека права приходить в этот вечный мир и пытаться его изменить. Но, если она останется на Эритро, ей нужны будут пища – и общение с себе подобными.

Конечно, время от времени она будет возвращаться в Купол, чтобы пополнить припасы, повидаться с близкими, но все остальное время она будет проводить с Эритро. А если кто-нибудь за ней увяжется? Как от них отделаться?

Ведь если сюда придут другие – неважно, сколько их будет – этот рай погибнет. Он погибнет, даже если только она одна будет обитать в нем. Только она одна…

– Нет! – крикнула она. Крикнула громко: ей вдруг захотелось разорвать неподвижный воздух незнакомой планеты своим криком.

Крик прозвучал, и сразу стало тихо: на плоской равнине неоткуда было взяться эху.

Она снова крутанулась на месте. На горизонте виднелись очертания Купола. Но Марлене не хотелось его замечать. Лучше бы его совсем не было. Она хотела видеть только Эритро.

Тихо вздохнул ветер. Но Марлена не ощутила ни дуновения, ни холодка. Только этот тихий вздох: «А-а-а…»

И она весело повторила:

– А-а-а…

Марлена с любопытством посмотрела на небо. Синоптики обещали ясный день. Неужели на Эритро бывают внезапные бури? Значит, задует ветер, станет холодно, по небу помчатся облака и начнется дождь, прежде чем она успеет вернуться в Купол?

Мысль показалась ей глупой, такой же глупой, как мысль о метеоритах. Конечно, на Эритро бывают дожди, но сейчас по небу медленно плыли редкие облака. Ленивые, неторопливые розовые облачка на темном куполе неба. И ничто не свидетельствовало о приближении бури.

– А-а-а… – снова прошептал ветер. – А-а-а-е-е… Это был уже двойной звук, и Марлена нахмурилась.

Откуда он взялся? Конечно, ветер сам не может родить такой звук. Может быть, у него на пути встретилось какое-то препятствие? Но ничего похожего поблизости не оказалось.

– А-а-а… е-е-е… а-а-а…

Теперь звук стал тройным с ударением на «е».

Марлена удивленно оглянулась. Она не могла понять, откуда взялся этот звук. Его должно было что-то произнести – но она ничего не ощущала.

Эритро казалась пустой и безмолвной. Она не могла породить этот звук.

– А-а-а… е-е-е… а-а-а…

Вот опять, уже яснее. Звук словно раздался в мозгу – сердце екнуло, и по спине побежали мурашки. Марлена почувствовала, как руки покрылись гусиной кожей.

Но с головой ничего не могло случиться. Ничего!

Она ждала, что звук повторится, и он повторился. Еще громче и еще яснее. Вдруг в нем послышалась какая-то сила, словно кто-то после долгих попыток чего-то достиг.

Долгих попыток? В чем?

Неожиданно ей в голову пришла мысль: «Словно кто-то, не знающий согласных, пытается произнести мое имя».

И тут, словно в подтверждение своей странной мысли, она услыхала:

– Ма-а-а-ле-е-е-на-а-а…

Машинально она зажала уши руками, «Марлена», – подумала она.

И голос словно передразнил:

– Ма-ар-ле-е-на-а.

И вдруг непринужденно, почти естественно:

– Марлена.

Она вздрогнула и узнала голос. Это Ауринел, Ауринел с Ротора, которого она не видела с того самого дня, когда рассказала ему, что Земля погибнет. С тех пор она редко о нем вспоминала, но всякий раз с грустью.

Почему же она слышит его голос там, где его не может быть, там, где не может быть других голосов?

– Марлена.

И она сдалась, Значит, эритрийская лихоманка, несмотря ни на что, все-таки одолела ее.

Она бросилась к Куполу – не разбирая дороги, ничего не видя перед собой.

Марлена даже не знала, что кричит.

Ее ждали. Заметив, что она возвращается бегом, двое часовых в э-комбинезонах немедленно вышли наружу и тут услышали ее крики.

Но прежде чем они успели приблизиться, Марлена замолчала. И пошла шагом.

Спокойно взглянув на встречавших, Марлена ошеломила их вопросом:

– Что случилось?

Оба молчали. Один попытался взять ее за локоть, но она увернулась.

– Не трогайте меня, – заявила Марлена. – Если вам угодно – я пойду в Купол, но пойду сама.

И невозмутимо зашагала рядом с ними. Она была совершенно спокойна.

Эугения Инсигна, бледная, с дрожащими губами, тщетно пыталась взять себя в руки.

– Что случилось, Марлена?

Марлена посмотрела на мать своими темными бездонными глазами и ответила:

– Ничего, совершенно ничего.

– Не говори так. Ты бежала и кричала.

– Так получилось. Видишь ли, там было тихо, так тихо, что мне вдруг показалось, что я оглохла. Знаешь, такое безмолвие. И я затопала ногами и побежала – просто чтобы слышать шум – и закричала…

– Чтобы слышать какой-то звук и голос? – хмурясь переспросила Инсигна.

– Да, мама.

– Марлена, и ты думаешь, что я тебе поверю? Не надейся. Мы слышали твой голос: чтобы нашуметь, так не кричат. Ты кричала от ужаса. Кто тебя испугал?

– Я же сказала. Тишина. Внезапная глухота. – Марлена обернулась к Д'Обиссон. – Как по-вашему, доктор, может случиться, что если ты какое-то время совсем ничего не слышишь, но уши твои привыкли к шуму, то вдруг померещится, что до слуха донеслось нечто осмысленное?