Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 21

— ОН НЕ ПРИДЕТ, — сказал Смерть. Подушка упала на ковер.

— О, и почему же? И Твила, и Гавейн написали ему по письму, — сказал Сьюзен. — В конце концов, есть правила…

— ДА. ПРАВИЛА ЕСТЬ. И ТВОИ ВОСПИТАННИКИ ВКЛЮЧЕНЫ В СПИСОК. Я ПРОВЕРЯЛ.

Альберт сдернул с головы шапку и тыльной стороной ладони вытер черные от сажи губы.

— Я свидетель, проверял. Дважды, — подтвердил он. — Промочить горло ничего не найдется?

— Ну а вы-то все что здесь делаете? — гневно вопросила Сьюзен. — И эти ваши костюмчики… Должна вас расстроить: не смешно.

— ДЕЛО В ТОМ, ЧТО САНТА-ХРЯКУС… СЕЙЧАС ОТСУТСТВУЕТ.

— Отсутствует? В самое страшдество?

— ДА.

— Но почему?

— ОН… КАК БЫ ТЕБЕ СКАЗАТЬ… ПОЖАЛУЙ, В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ НЕТ ПОДХОДЯЩЕГО ПОНЯТИЯ… БЛИЖЕ ВСЕГО БУДЕТ… УМЕР. ДА. САНТА-ХРЯКУС МЕРТВ.

Сьюзен никогда не вешала чулки на камин. Никогда не искала яичек, что якобы несет мясленичная утка. Никогда не клала зуб под подушку, ожидая, что ночью к ней явится фея-дантист.

Она поступала так вовсе не потому, что ее родители не верили в подобные вещи. Им не нужно было в это верить. Они знали: все эти создания существуют на самом деле. И считали, что лучше б их не было.

Однако подарки Сьюзен получала всегда — и на каждом из них была этикетка с именем дарителя. На мясленицу ей дарили мясленое сладкое яичко. За каждый выпавший молочный зуб отец расплачивался с ней долларом[14] . Все было честно, без обмана.

Сейчас-то она понимала: таким образом родители пытались ее защитить. Но тогда Сьюзен даже не подозревала, что отец ее был учеником Смерти, а мать — приемной дочерью. Сьюзен смутно припоминала, как пару раз они ездили в гости к какому-то очень заботливому и странно худому господину. А потом визиты резко прекратились. А много позже она опять встретилась со своим так называемым дедушкой. Как выяснилось, он не такой уж плохой, у него были и хорошие стороны тоже, но почему же родители проявили подобную бесчувственность и…

Лишь теперь она осознала подлинную причину их поступков. Генетика — это ведь не только червячки-спиральки.

Она, если действительно хотела этого, могла ходить сквозь стены. Ее слова могли становиться действием, ее голос способен был проникать в души людей и дергать там за нужные рычажки. А ее волосы…

Раньше ее волосы были просто растрепанными, вели себя как хотели, но в возрасте семнадцати лет Сьюзен вдруг обнаружила, что они могут по собственному желанию укладываться в ту или иную прическу.

Это стоило ей потери нескольких молодых людей. Волосы, вдруг решившие уложиться по-новому, пряди, сворачивающиеся клубочком, как котята, — такое способно охладить даже самый жаркий пыл.

Впрочем, определенный прогресс был налицо. Сейчас целых несколько дней подряд она могла чувствовать себя настоящим, нормальным человеком.

Но жизнь — коварная штука: вечно подбрасывает нам всякие сюрпризы. Ты выходишь в мир, упорно работаешь над собой, добиваешься успеха, а потом появляется какой-нибудь нежелательный старый родственник.

Гномик, сопя и потея, вылез из очередной канализационной трубы, потуже натянул котелок на уши, швырнул мешок в сугроб и сам прыгнул туда же.

— Отличненько, — буркнул он. — Почти уже на месте. Ну, он у меня попрыгает…

Гномик достал из кармана скомканный лист бумаги и внимательно его изучил. Потом посмотрел на старика, над чем-то тихо трудящегося возле дома по соседству.

Старик стоял у окна и что-то сосредоточенно рисовал на стекле.

Гномик, заинтересовавшись, подошел поближе и окинул работу критическим взглядом.

— Но почему именно папоротник? — спросил он некоторое время спустя. — Красиво, спору нет, однако лично я не дал бы и пенса за какой-то там папоротник.

Фигура с кистью в руке обернулась.

— А мне папоротник нравится, — холодно ответил Дед Мороз.

— Ну а людям, знаешь ли, нравится нечто другое. Печальные большеглазые младенцы, выглядывающие из сапога котята, симпатичненькие щенята…

— Я специализируюсь на папоротниках.

— …Подсолнухи в вазе, красивые морские пейзажи…

— И папоротники.

— А вот тебе ситуация. Какому-нибудь священнослужителю понадобилось расписать купол собора всякими богами и ангелами — что ты будешь делать?

— Он сможет получить сколько угодно богов и ангелов при условии…

— …Что они будут похожи на папоротники?

— Меня крайне возмущает обвинение в том, что я зациклился на папоротниках, — сказал Дед Мороз. — А песчаные узоры? У меня они получаются ничуть не хуже.

— Но на что вот это похоже?

— Да, признаю: непосвященному зрителю данное полотно может показаться чересчур папоротниковидным. — Дед Мороз вдруг подозрительно сощурился: — Кстати, а ты кто такой?

Гномик быстро сделал шаг назад.

— На зубную фею ты не похож… Я частенько встречаю их в это время. Очень милые девушки.

— Нет, нет, только не зубы, — пробормотал гномик, прижимая к себе мешок.

— Тогда кто ты такой? — Гномик сказал.

— Правда? — удивился Дед Мороз. — А я думал, это, ну, само собой случается…

— Если уж на то пошло, — огрызнулся гномик, — я тоже думал, что узоры на стекле сами собой случаются. Что-то, вижу, ты не перетруждаешься. Наверное, любишь допоздна поваляться в постели?

— Я вообще не сплю, — отрезал Дед Мороз ледяным голосом и отвернулся. — А теперь прошу меня извинить. Мне предстоит расписать еще много окон. Папоротники рисовать очень трудно. Нужна твердая рука.

— Что значит — мертв? — изумилась Сьюзен. — Как может умереть Санта-Хрякус? Разве он не вроде тебя? Он же…

— АНТРОПОМОРФИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ. ДА. ОН СТАЛ ТАКИМ. ВОПЛОЩЕННЫЙ ДУХ СТРАШДЕСТВА.

— Но… как? Как можно убить Санта-Хрякуса? Отравить бокал с хересом? Установить в каминной трубе острые пики?

— СУЩЕСТВУЮТ… БОЛЕЕ ХИТРОУМНЫЕ СПОСОБЫ.

— Кхе-кхе-кхе, — громко покашлял Альберт, напоминая о своем существовании. — Проклятая сажа. В горле от нее совсем пересохло.

— И ты занял его место? — спросила Сьюзен, не обращая внимания на Альберта. — Совсем с ума сошел на старости лет?