Движущиеся картинки - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 28

На стол перед ним плюхнулась миска с каким-то первобытным бульоном.

– Послушай, – сказал он, – когда ты заканчиваешь?

– Никогда, – ответила Джинджер.

– Я только хотел спросить, не знаешь ли ты…

– Не знаю.

Виктор всмотрелся в мутную поверхность так называемого рагу. Видимо, Боргль руководствовался принципом, что любая извлекаемая из воды живность является рыбой. В миске плавало нечто лиловое. С десятью щупальцами, не меньше.

Тем не менее Виктор съел все. Завтрак стоил ему тридцать пенсов.

Джинджер, которая делала что-то у стойки, упорно светила ему спиной – как Виктор ни крутился, он видел только ее спину, хотя девушка, казалось, не двигалась вовсе. Убедившись в тщетности своих попыток, Виктор отправился искать работу.

За всю свою жизнь он ни разу толком не работал. Работа всегда случалась с остальными, но только не с ним.

Безам Плантер поправил лоток, висящий на шее жены.

– Ну вот, – сказал он. – Ничего не забыла?

– Попзёрн совсем размяк, – ответила она. – И сосиски постоянно остывают.

– Будет темно, дорогая. Никто не заметит.

Он игриво щелкнул лямкой и отступил на шаг.

– Давай, – сказал он. – Ты помнишь, что надо делать. В середине я останавливаю картинку и вставляю карточку: «Не Хатите ли Папробовать Прахладный Асвижающий Напиток и Попзёрн?» Тогда ты выходишь вон из той двери и идешь по проходу.

– Заодно можешь упомянуть о прохладных, освежающих сосисках, – заметила госпожа Плантер.

– И знаешь, наверное, тебе не стоит пользоваться факелом, когда ты рассаживаешь людей по местам. Эти пожары уже надоели.

– А так я в темноте ничего не вижу.

– Да, но вчера вечером мне пришлось возвращать одному гному деньги. Ты же знаешь, как трепетно они относятся к своим бородам. В общем, сделаем так, дорогая. Я дам тебе саламандру в клетке. Они с самого рассвета сидят на крыше, так что готовы к употреблению.

Ящерицы дремали на дне своих клеток; тела их, поглощая свет, мелко колыхались. Отобрав шесть самых налившихся особей, Безам крайне осторожно спустился в проекционную будку и разместил их в соответствующем ящике. Смотал на бобину картинку, врученную Достаблем, и всмотрелся в непроницаемый мрак зала.

Что ж, поглядим, будет ли хоть сколько-нибудь зрителей.

Зевая, Безам зашаркал к дверям.

Поднялся на носки и дернул засов.

Наклонился и лязгнул другим засовом.

Открыл двери.

– Давайте, давайте, – ворчливо сказал он. – Можно уже захо…

Очнулся Безам в проекционной будке. Перепуганная госпожа Плантер обмахивала мужа фартуком.

– Что случилось? – пролепетал он, пытаясь отогнать воспоминания о перепрыгивающих через него ногах.

– Аншлаг! – сообщила госпожа Плантер. – И есть еще желающие! Очередь на всю улицу! А все из-за проклятых афиш!

Безам поднялся на ноги – может, чуточку нетвердо, зато бесконечно решительно.

– Заткнись, женщина! – прикрикнул он. – Ступай на кухню и нажарь попзёрна. Потом возвращайся сюда и помоги мне переписать табличку. Если есть очередь на пятипенсовые места, значит, будет спрос и на десятипенсовые!

Он закатал рукава и ухватился за ручку проекционного ящика.

В первом ряду восседал библиотекарь с пакетом арахиса на волосатых коленях. Спустя несколько минут он бросил жевать. Разинув пасть, он пялился, таращился и глазел на мелькающие картинки.

– Покараулить лошадь, господин? Госпожа?

– Нет!

К полудню Виктор заработал два пенса. Дело объяснялось вовсе не тем, что люди обзавелись новой породой лошадей, не нуждающихся в присмотре; просто они не желали, чтобы за животными присматривал именно Виктор.

Чуть позже с другого конца улицы к нему приблизился скрюченный человечек, ведя на поводу четырех лошадей. Виктор лицезрел его уже несколько часов, искренне недоумевая, как могут подъезжающие люди приветливо улыбаться этому сморщенному лилипуту и тем более доверять ему своих лошадей. Однако дела у него шли очень бойко, а вот широкие плечи Виктора, его красивый профиль и честная, открытая улыбка никак не благоприятствовали успеху в ремесле караульщика лошадей.

– Ты, верно, новичок в этом деле? – спросил человечек.

– Ага, – признался Виктор.

– То-то я и вижу. Выжидаешь, небось, шанса прорваться в картинки? – Он ободряюще улыбнулся.

– Да нет… В общем-то, я уже прорвался, – признался Виктор.

– Тогда почему ты здесь?

Виктор пожал плечами:

– С другой стороны выскочил.

– Понятно… Дагосподин, благодарюгосподин, берегивасбогигосподин, исполнювточностигосподин, – быстро проговорил человечек, принимая очередные поводья.

– Тебе, я так понимаю, помощник не нужен? – без особой надежды спросил Виктор.

Безам Плантер молча взирал на громоздящуюся перед ним горку монет. Себя-Режу Достабль сделал движение рукой, и гора явно уменьшилась – хотя по-прежнему могла считаться самой большой горой монет, какую Безам когда-либо видел наяву.

– А мы все продолжаем крутить ее каждую четверть часа! – завороженным шепотом произнес Безам. – Пришлось нанять мальчишку, чтобы он вертел ручку! Даже не знаю, что буду делать с такими деньжищами.

Достабль потрепал его по плечу.

– Купи помещение побольше, – посоветовал он.

– Да я вот и думаю, – кивнул Безам. – Точно. Что-нибудь этакое, с шикарными колоннами у входа. Моя дочь Каллиопа неплохо играет на органе – получилось бы хорошее сопровождение. И побольше позолоты и этих… кудрявых…

Взор его затуманился.

Так она завладела еще одним умом.

Голывудская греза.

…То будет настоящий дворец, подобный сказочному Рокси в Клатче или богатейшему на свете храму. И прекрасные рабыни будут разносить там арахис и попзёрн, а Безам Плантер – собственнически прохаживаться в красном бархатном камзоле с золотой тесьмой…

– А? – шепотом переспросил он. На лбу его выступили бисерины пота.

– Ухожу, говорю, – повторил Достабль. – Когда занимаешься движущимися картинками, надо, соответственно, двигаться.

– По мнению госпожи Плантер, надо бы побольше картинок сделать с этим молодым человеком, – сказал Безам. – Весь город только о нем и судачит. Она утверждает, будто некоторые дамы лишались чувств, когда ловили на себе его обжигающий взор. Сама госпожа Плантер смотрела картину уже пять раз, – добавил он с оттенком подозрительности. – А эта девушка?! С ума сойти!