Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 62

Изменить размер шрифта:

Набросок

Перевод С. Северцева

Пляшет Гавана. Пляшет Гавана.

Звонкие бедра.

Полуночный час…

Вижу лицо ее: кольца тумана

вкруг обезумевших глаз.

Танец ее — это счастье и горе,

жизни и смерти

спутанный бег…

И сторожат ей могучее море

шесть моряков, опочивших навек.

Ах, сеньора, ах, соседка!

Перевод О. Савича

Ах, сеньора, ах, соседка,

померла моя наседка!

Мне теперь зайти в курятник —

только горе и тоска:

нет ни рябенького платья,

ни цветного гребешка,

потому что — ах, соседка! —

померла моя наседка

в воскресенье поутру;

да, сеньора, да, соседка,

в воскресенье поутру;

ах, сеньора, ах, соседка,

в воскресенье поутру!

Посмотрите: я вспотела.

Птичий двор осиротел,

и петух мой овдовел!

Посмотрите, как я плачу:

нос от слез совсем распух,

громко вторит мне петух!

Ах, сеньора, ах, соседка,

как же, как же мне не плакать:

умерла моя наседка!

Элегия

Перевод И. Эренбурга

Дорогой моря,

добыче рад,

дорогой моря

пришел пират;

он улыбался

чужой тоске,

держал он палку

в сухой руке.

Забыть не может моя тоска

о том, что помнят и облака.

Он ствол надрезал,

он смял луга,

он вез железо

и жемчуга.

Дорогой моря

и черных слез

на запад горя

он негров вез.

О том, что помнят и облака,

забыть не может моя тоска.

Увез он негров,

чтоб негры шли,

чтоб рыли недра

чужой земли,

и хлыст, чтоб щедро

рабов хлестать,

и смерть, чтоб негру,

уснув, не встать.

Дорогой моря

идем одни;

здесь я и горе

моей родни.

Ты не забудешь, моя тоска,

о том, что помнят и облака.

Поэтическое искусство

Перевод О. Савича

Я синие знаю заливы

и небо, водой повторенное,

мерцание звезд потаенное,

луны переливы.

То ли кровь, то ль слоновая кость, —

я знаю живую розу.

Я знаю мимозу

и виноградную гроздь.

Соловей мне голос поставил,

трелям вода обучала.

Я вылил вино из бокала

и только хрусталь оставил.

* * *

А свинец, что свистит, убивая?

А большая земная тюрьма?

Грозно море, и на море — тьма,

и нет под луною рая.

Тростник, от сока тяжелый,

вонзается в тело, как гвозди.

Пусть же знают высокие звезды

про голод и холод!

Ранят бичи, как ножи,

не считает надсмотрщик ударов.

Ступай со своею гитарой

и розам про боль расскажи!

А еще расскажи им про то,

как новое солнце сияет.

На воздушных качелях качаясь,

пусть ликует каждый росток!

Зеленая ящерица

Перевод О. Савича

В Антильском, Антильском море —

Карибским зовут его также —

исхлестана злыми валами

и легкою пеной украшена,

под солнцем — оно ее гонит,

а ветер назад отгоняет,

а слезы живут только в песне —

качается Куба на карте:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.

Венец из колючих стеблей

ей плетет тростниковый сахар,

но он не похож на корону,

ведь носит его раба;

царица в плаще — если издали,

с изнанки плаща — служанка,

печальнее всех печальных

качается Куба на карте:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.

Но ты, у берега моря

стоящий на крепкой страже

морской тюремщик, запомни

высоких копий сверканье,

валов нарастающий грохот,

язык языков пожара

и ящерицу, что проснулась,

чтоб вытащить когти из карты:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.

Кабачки

Перевод О. Савича

Я люблю кабачки и рыбацкие бары,

разбросанные по приморским углам,

где люди пьют и ведут тары-бары,

только чтоб выпить и поговорить по душам.

Там Хуан Никто свой бедный напиток смакует,

там Хуан Неотесанный днюет-ночует,

там сидят Хуан С Большою Ноздрей,

Хуан Длинный Нож и сам Хуан Простой,

Хуан — простой человек, единственный — просто Хуан,

без клички Хуан.

Вскипающею волной

нарастает там дружба людей,

настоящая дружба народа, без пышных речей.

Только слышишь: «Привет!», «Как живешь?», «Что с женой?».

Там пахнет йодом, морскою травой,

рыбой, ромом, солью и прелью,

пропотевшей рубашкой, которая сохнет на теле.

Будешь искать меня по вечерам

в Гаване, в Пирее,

в Порт-Саиде, в Бомбее,

обойди кабачки и рыбацкие бары,

ищи меня по таким углам,

где простыв люди пьют и ведут тары-бары,

только чтоб выпить и поговорить по душам.