Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 124

124

Изменить размер шрифта:

ХОРХЕ ЭНРИКЕ АДОУМ[298]

Золото Атауальпы[299]

Перевод С. Гончаренко

Золото, как злоба, никогда не бывает в избытке.

И что хуже всего — оно заражено одиночеством.

Его хозяин всегда одинок: потому ли, что он

в одиночку добыл это золото, или

потому, что захотел остаться один —

одинешенек, в одиночестве, наедине…

В бешеном пламени плавилен[300]

таяло ремесло чеканщиков и ювелиров.

Золото неприкосновенных тронов,

золото чаши, о которой молили пересохшие

губы; золото идолов, у которого в печи

расправлялись морщины и плавились

уши и веки; золото,

выпестованное нежными пальцами

золотых дел мастеров; золото

обруча, которым украшал себя воин;

золото золотых початков маиса,

без которых немыслимо всякое торжество;

золото, золото… Золото, словно

расплавившее себя своими лучами

солнце; золото, струящееся

желтым ручьем; ливень каратов…

Из-за этого стоило потрудиться

вам, нищие Старого Света.

Окупились ваши мытарства. Кто же

не отдал бы себя опять на растерзание

голоду и москитам, кто же

не согласился бы снова

потерять один глаз, лишь бы только

другим увидеть хоть половину этого блеска?

О, ваша награда — особого толка!

Что значит в сравнении с нею

урожай удачливого огородника

и стада свинопаса? Что значат

культяпка вместо руки и таинство чуда?

Плещет и льется ручьем

упругое тело звезды, струится

из тигля светлый дух божества…

«Итак, вынесем ему приговор.

Поделим добычу. Без него

нам достанется больше. Еще больше.

Золото, как злоба, никогда не бывает

в избытке. К тому же,

он мог стать во главе мятежа».

Корни родины

Перевод Т. Глушковой

Родина, истерзанная родина, вставшая

у океана, я люблю

твои неизменные формы:

бродячую статую облака пыли,

чашу твоей руки,

упоительно юной, когда прикасается к нам.

И вдруг

с влажного дна,

где крестьяне добывают себе пропитанье,

я достаю

следы босоногих детишек,

след сандалии инки, вмятину от ноги

конкистадора на сере.

Ведь, воскресший, опутанный

бородами растений и временем,

я всего лишь — твой наряд из кожи и слова всего лишь —

оттиск того, кто первым пал за тебя

от монашеского металла пришельцев.

Я выспрашиваю о твоем прошлом у кувшинов,

у гербов, у разрушенных стен — у эха,

эха всего, чем был твой индеец до вторженья креста и коней,

до молчанья;

по я узнаю́ тебя в сухих шпагах пи́ты: я ведь слышал,

как дрожит под рукой лесоруба бедро твоего леса;

я вспоминаю имена погребенных вместе с одеждой и утварью —

и мне ясна глубина неторопливых трав.

Когда утро льет свою пену в полдень,

когда в лапах мангрового побережья увязают

лапы пумы, а волна риса катится

по гранитным и глинистым ступеням плантаций,

то на берегу нефти и вечности — в твоем море,

измученном,

вздыбленном кровью стольких племен, затопленными

селеньями, — вот где следует славить тебя,

твой язык, затерянный в древних твоих корнях, славить,

не снимая шляпы, без чопорности.

Как не любить твои горизонты, огороженные

влажными деревьями и океаном; как не любить

исстрадавшийся твой народ, мяту его герба,

шелестящую на ветру; как не вернуться к лохмотьям

твоего побережья, к переплетенью каналов,

прозрачных от соли и солнца, — если август

бьет мне в лицо пылью и ветром отчизны — то справа,

то слева, — если я иду, целуя ее песчаную

рубаху, целуя сквозь дыры…

Предыдущая
124/124