Маракотова бездна. Страна туманов (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 33

Далее из уст юного секретаря последовал энергичный призыв делать пожертвования в фонд строительства:

– Стыдно говорить о том, что в воскресную ночь большая часть жаждущих остается на улице, так как не помещается внутри. Мы все отдаем на благо дела, которому служим. Никто не берет и пенни для своих нужд. Миссис Деббс приехала сюда за свой счет. Но понадобится еще не менее одной тысячи фунтов, прежде чем мы сможем начать строительство. Среди нас находится человек, который заложил свой дом, чтобы помочь. Вот превосходный пример торжества духовного над материальным. Давайте посмотрим, что вы сможете предложить для общего дела сегодня вечером.

По залу пустили десяток суповых тарелок. Снова заиграла фисгармония. Звуки гимна сопровождали звон падающих в тарелки монет. Мэлоун и Энид перешли на шепот.

– Ты знаешь, профессор Саммерли умер в прошлом году в Неаполе.

– Да, я хорошо помню его.

– А друг, имя которого начинается на букву «Ч», это, безусловно, твой отец.

– Удивительно!

– Бедняга Саммерли: он до конца своих дней не верил в спасение. Но тем не менее спасся… или нам кажется, что спасся.

Суповые тарелки вернулись, наполненные большей частью мелочью. Их немедленно водрузили на стол. Секретарь на глаз попытался определить, сколько денег собрали. Затем маленький, неопрятного вида австралиец прочитал благословение в той же бесхитростной манере, что и приветственную молитву. Здесь не требовалось передачи апостольской благодати или возложения рук. И так было ясно, что слова этого человека идут от чистого сердца и направляются прямиком на небеса. Затем зрители поднялись и стоя исполнили заключительный гимн с запоминающейся мелодией и печальным, трогательным рефреном: «Господи, храни нас до следующей встречи с тобой». Энид с удивлением почувствовала, как по ее щекам заструились слезы. Искренние простые люди и скромная, непритязательная церемония произвели на девушку гораздо большее впечатление, чем пышная служба и торжественная музыка в кафедральном соборе.

Мистер Болсовер – грузный президент – и миссис Деббс вышли в боковую комнату.

– Уверен, что вы не оставите от нас камня на камне, – с улыбкой произнес президент. – Что ж, мистер Мэлоун, нам не привыкать. Мы не имеем ничего против. Но вы сами увидите, как все повернется в ближайшее время, а оценки в статьях изменятся на противоположные.

– Уверяю, что буду писать только правду.

– Замечательно. Нам ничего больше не нужно, – холодно произнесла медиум и тяжело оперлась о стол.

– Вы, кажется, устали, – сказала Энид.

– Нет, юная леди. Я никогда не устаю от общения с духами.

– Могу я вас спросить? – отважился Мэлоун. – Вы когда-нибудь встречались с профессором Саммерли?

Медиум покачала головой:

– Нет, сэр, нет. Все поначалу думают, что я знакома с тем или иным персонажем. Но это неправда. Они приходят, а я лишь описываю то, что вижу.

– А послания, которые они просят передать?

– Я слышу послания. Слышу их с утра до вечера. Несчастные создания постоянно желают вступить в контакт со своими близкими. Они не оставляют меня в покое ни днем ни ночью. «Я следующий… нет, я…», – вот что мне приходится слышать во время сеанса. Я очень стараюсь, но услужить всем выше моих сил.

– Что вы думаете о пророке? – задал Мэлоун вопрос председателю.

Мистер Болсовер с презрительной улыбкой повел плечами.

– Он конгрегационист{79}. Мы относимся к нему, как к комете, которая пролетает мимо. Кстати, ему удалось предсказать начало войны. Что касается меня, то я прагматик, практический человек. Зло и сейчас находится рядом. Нам его щедро отмерили, не беспокоясь о будущем. К сожалению, уже очень поздно. Спокойной ночи! Не судите нас слишком строго.

– Спокойной ночи, – сказала Энид.

– Спокойной ночи, – ответила миссис Деббс. – Кстати, юная леди, вы наделены даром медиума. Спокойной ночи.

Мэлоун и Энид вышли на улицу и с удовольствием вдохнули свежий ночной воздух. После духоты переполненного зала он казался особенно сладким. Минутой позже любознательные газетчики вышли на шумную Эджвеар-роуд. Мэлоун поймал такси и попросил отвезти их обратно в Виктория-гарденс.

Глава 3,

в которой профессор Челленджер высказывает свое мнение

Энид уже устроилась на заднем сиденье. Мэлоун последовал за ней. Вдруг из-за угла выбежал человек. Бегущий был высокого роста, средних лет, неплохо одет, с чисто выбритым, самоуверенным лицом успешного хирурга. Он кричал на бегу:

– Здравствуй, Мэлоун! Остановись!

– Не может быть, Аткинсон! Энид, позволь представить тебя мистеру Аткинсону, доктору из больницы Святой Марии, о котором я уже рассказывал твоему отцу. Подвезти тебя? Мы отправляемся в сторону Виктория-гарденс.

– Превосходно! – Хирург втиснулся в такси. – Я удивился, увидев тебя на собрании спиритуалистов.

– Мы оказались там, исполняя профессиональные обязанности. Мисс Челленджер и я – журналисты.

– В самом деле? Ты, как и прежде, работаешь в «Дейли газетт»? С нетерпением жду выхода статьи о сегодняшней службе. Можешь рассчитывать на еще одного подписчика.

– К сожалению, придется подождать до следующего воскресенья. Рассказ о спиритуалистах продолжит серию репортажей.

– О нет, я не смогу ждать так долго! Что ты собираешься написать?

– Еще не знаю. Мне нужно внимательно перечитать свои записи завтра утром, хорошенько все обдумать и посоветоваться с мисс Челленджер. В вопросах, которые касаются религии, я целиком полагаюсь на ее интуицию.

– А что говорит ваша интуиция, мисс Челленджер?

– Эээ… да… нет… Мы, кажется, имеем дело с экстраординарной смесью.

– Совершенно верно! Я посещал службу несколько раз и всегда уходил со смешанным чувством. Кое-что кажется нелепым, кое-что чистой воды мошенничеством. Но некоторые моменты по-настоящему удивительны.

– Но ведь вы не журналист. Почему вы очутились в этом месте?

– Потому что глубоко заинтересован. Понимаете, вот уже несколько лет я изучаю психические процессы. Не могу сказать, что являюсь горячим сторонником спиритуализма, но я испытываю некоторую симпатию к спиритуалистам. Мне хватает здравого смысла понять, что пока я изучаю предмет, он, возможно, с таким же интересом изучает меня.

Мэлоун с пониманием кивнул.

– Спиритизм непостижим. Ты начинаешь осознавать это, когда сталкиваешься с ним поближе. Существует не менее дюжины различных течений. Все они в руках честных, скромных, несгибаемых людей, которые, несмотря на бесконечные преследования и потери, несут свое бремя уже более семидесяти лет. Жертвенностью спиритуалисты напоминают первых христиан. Ведь христианство поначалу было религией рабов и низших слоев, пока постепенно не охватило господствующие классы. Прошло не менее трех сотен лет, пока бесправный раб и всесильный цезарь не прильнули к одному источнику.

– Но Аляш! – протестующе воскликнула Энид.

Мистер Аткинсон засмеялся:

– Вы имеете в виду нашего друга из Атлантиды? Бедняга оказался жутким занудой! Признаюсь, что не понимаю смысла подобных представлений. Скорее всего самообман или временное драматическое высвобождение второго «я». В одном я твердо уверен: ни один из обитателей Атлантиды не стал бы отправляться в столь длительный вояж, чтобы нести подобную чушь. Вот мы и приехали.

– Я должен передать эту молодую леди в руки отца в целости и сохранности, – сказал Мэлоун. – Послушай, Аткинсон, не покидай нас. Профессор будет рад тебя увидеть.

– Который сейчас час? Он скорее спустит меня с лестницы.

– Вы наслушались разных историй, – произнесла Энид. – Отец совсем не такой, как о нем говорят. Некоторые люди раздражают его, но вы, я уверена, не из их числа. Не желаете воспользоваться случаем?

– Что мне остается делать после столь настойчивого приглашения?

Они прошли по освещенному коридору к лифту. Профессор Челленджер, теперь одетый в голубой халат, нетерпеливо ожидал их. Он бросил на Аткинсона взгляд, которым бойцовский пес оценивает соперника. Очевидно, увиденное удовлетворило профессора: он проворчал, что рад знакомству.