Дословный перевод (СИ) - Шульгина Анна - Страница 55

Алина, всегда ухоженная и красивая, как отреставрированный зал Большого театра (и хрен с ним, что там теперь акустика ни к черту, зато красиво!) старалась принять максимально выгодный ракурс, подчеркивая свои достоинства, и все равно смотрелась фарфоровой куклой.

Единственным пока неизвестным персонажем этой сказки оставался молодой парень, светловолосый, как мать, но с характерным отцовским подбородком. Похоже, это и есть тот самый загадочный Илья. Вполне обычный, во всяком случае, без рогов и копыт — а учитывая атмосферу в семействе, все возможно. Вот только он постоянно старался как бы спрятаться. Стать незаметнее. То боком повернется, то так, что узнать его вообще можно было только по блондинистой макушке. И нигде он не смотрел на фотографа.

Ни на одной из них не было Алены.

Как будто её не просто вычеркнули из семьи, а постарались уничтожить любую память о ней. Тоже, блин, нашлись праведники, изгоняющие паршивую овцу! На самих грехов столько, что задолбаешься отмаливать, а девчонку, которая уехала, потому что иначе просто скатилась бы до торчка, так и не простили…

У него даже привкус горечи на языке появился, настолько стало обидно за Лёнку. Особенно, понимая, что она об этом знает. И, сознавая это, за своих… членов семьи костьми ляжет. Не потому что она такая правильная, просто для неё они намного важнее, чем сама девушка показывает. Только и он не слепой, видел, как она с ума от беспокойства сходила после того сообщении о болезни матери. При том, что те подколки Алины, свидетелем которых он стал, её вообще задели только с той стороны, что Лёнка боялась потерять друга.

И он слышал, каким голосом она говорила об отце. Пусть и было такое всего пару раз, но… На месте Николая Петровича Власов бы гордился, что дочь не просто смогла сама понять, что пора завязывать с дурью, и сделала это. У неё получилось из гламурной сучки стать нормальный человеком. Отзывчивым и преданным. И это после того, как оказалась одна в чужом городе. Пусть Герман и присматривал, но ведь не помогал, иначе Алена бы догадалась, она далеко не дура.

— Кто вы и о чем хотели поговорить?

Женька медленно повернулся и внимательно осмотрел стоящую на лестнице девушку. Видимо, эти полчаса она пыталась привести себя в порядок, но красноватые глаза и припухший нос, форму которого не смогла исправить наспех наложенная косметика, положение спасали слабо. Интересно, что же это довело местную мисс совершенство до слез?

— И снова здравствуй, Алина. Не узнала?

— А должна была? — она высокомерно вздернула бровь и скрестила руки под грудью, не рискуя подходить ближе, но и не особо протестуя. Ведь понятно, что без соизволения отца семейства он сюда бы не попал.

— Ты мне так глазки строила, предлагала в аэропорт отвезти… Я почти разочарован, — Власов кивнул девушке на огромный полукруглый диван, стоящий посреди комнаты. — Присаживайся, хочу с тобой кое о чем поговорить.

— А если я не хочу разговаривать? — Алина фыркнула и демонстративно обошла Женьку по большому радиусу. — А, ты тот самый друг моей старшенькой, — это слово она выделила особенно, придав ему презрительный оттенок.

— А придется, деточка. И я уже не друг, а муж. Эволюция в действии, — Власов с любопытством естествоиспытателя проследил за сменой выражений её лица. А до умения скрывать эмоции Алинке ещё пахать и пахать… Но, к его удивлению, вместо зависти и неприязни, она почти облегченно вздохнула. — Так что садись на диван, кушай витаминки, — Женька взял из стоящей на журнальном столике вазы с фруктами большой апельсин и кинул его девушке. Та чуть дернулась, но поймала, — и, если не будешь выделываться, отвечая на вопросы, все пройдет быстро и безболезненно.

— А иначе? — Алина повертела цитрус в пальцах и положила обратно на стол.

— А иначе у Леши сейчас случится временный приступ глухоты, а я буду восполнять пробелы в твоем воспитании.

— Это как же? — девицы презрительно улыбнулась, но что-то, подозрительно похожее на испуг, на донышке темных глаз мелькнуло.

— Это так, как надо было ещё в детстве. Пороть без перерыва на обед и ужин. Слушай, меня ваши семейный тайны уже затр*хали. И охренеть, как разозлили, так что я не шучу. Единственное, чего мне хочется, это забрать Алену из вашего уютного гадюшника и увезти её домой. Поэтому мы с тобой поговорим, как грешница с батюшкой, — на фырканье заметно встревожившейся Алинки он исправился, — значит, подозреваемая с адвокатом. Если правду не скажешь, сядешь на пять лет строгача. Или в твоем случае — пять дней на задницу НЕ сядешь.

— Да пошел ты… — не замечая нехорошего взгляда, она поднялась и направилась к лестнице. Потому не поняла, в чем дело, когда её резко развернули и толкнули обратно на диван. — Совсем охренел, что ли?! Убрал руки!!!

— Сидеть!

На вопль выскочил жующий Алексей, который с таким же недоумением, как и сама будущая жертва террора, смотрел, как Власов выдернул ремень из своих джинсов.

— Евгений Викторович…

— Леш, не переживай, насиловать не собираюсь, а все остальное обговорено с Николаем Петровичем. Ты чего там ешь?

— Бутерброд с сыром, — Алексей уловил подмигивание Власова, пока Алина с ужасом во взоре повернулась к своей единственной, на данный момент, надеже.

— И мне сделай, а то после порки аппетит просыпается, — Женька деловито сложил ремень пополам и звонко щелкнул получившейся петлей. — Кто его знает, если будет упираться, может, и второй заход делать придется…

— Может, тогда что посущественнее приготовить? — водитель был сама заботливость. Ещё бы — когда снова выпадет случай поставить наглую девицу на место, к тому же, без угрозы для своей шеи. Ему же не сказали, насколько широкие полномочия у этого мужика. Но, судя по тому, что уже очень давно ни с кем так не носились и лично не встречали, вопросов не будет. А Алине только на пользу, глядишь, и научится с людьми разговаривать, а не раздавать указания и строить недовольные мины. — Могу картошку с мясом подогреть.

— Вы… Вы… Я кричать буду! — вконец испуганная Алина снова попыталась удрать, но Женька опять перехватил и бесцеремонно толкнул обратно.

— Точно, Леш, подогрей. И музыку в наушниках погромче сделай, — удобнее перехватив уже начавшую заливаться слезами девицу, он присел перед ней на корточки. — Красавица, ты меня ещё сильнее не зли, а то у меня после армии бывают пробелы в памяти. Вроде, собирался просто подзатыльник дать — чу, прихожу в себя, батюшки, уже ногами кого-то бью…

— Уууыыыыыыыыыыы…

Остатки свеженаведенной красоты пропали, расплавившись под потоком слез и соплей, которые Алина старательно размазывала по лицу.

— Но ты же хорошая девочка, — с тоской глядя, как светлая футболка покрывается пятнами от туши и разными физиологическими жидкостями, Женька обнял рыдающую девицу. — Давай ты мне просто все расскажешь?

— Ууууугу, — Алина кивнула, продолжая солировать в этом вое пьяной баньши.

— Вот и умничка, — Власов вытащил из кармана платок, как смог, вытер ей лицо и снова заворковал. — Почему ты плакала перед тем, как я приехал?

Девушка, на секунду покосившись на ремень, предусмотрительно и назидательно оставленный на виду, ещё раз всхлипнула и начала каяться…

— Ирину Леонидовну сегодня выписали и перевели в специальный пансионат для продолжения реабилитации.

— Спасибо.

Пара минут почти уютного молчания.

— Тебе муж привет передавал.

Только благодаря тому, что кофе она уже проглотила, но чашку ещё не убрала, Алена смогла и не подавиться, и не показать своего удивления. Какой, к черту, муж?! Или это новая проверка со стороны радушного хозяина?

— Что ещё просил сказать? — девушка отбросила упавшую на глаза темную прядь и повернулась, чтобы беспрепятственно видеть залив.

Астахов позвал её обедать на террасе первого этажа, длинным языком спускавшейся в сторону каменистого пляжа. Что хорошего можно было найти в сидении на пронизывающем ветру, не то, что поднимавшем скатерть, а пытавшемся двигать тарелки, постороннему человеку было не понять. Но для аборигенов это было само собой разумеющимся, так что вилки и ножи они ловили на лету, не отвлекаясь от, собственно, приема пищи и вежливой беседы.