Сразу и навсегда - Шелдон (Шелвис) Джилл - Страница 49

Анна кивнула и улыбнулась.

– Что?

– Твоя очередь исповедаться. Скажи правду насчет предложения работы.

– Ну… оно действительно хорошее.

– Да.

– Этого хотели для меня родители. И я думала, что хочу того же.

– Но оказалось, что это не так.

– Именно.

Грейс поколебалась. Она не знала, как выразить свои чувства: уж очень они были новы для нее. «Большая работа» должна была помочь достичь цели. Помочь стать успешной деловой женщиной. Но во время пребывания в Лаки-Харборе она нашла кое-что. Счастье. Разве это не может быть целью?

– Не хочу уезжать отсюда, – призналась она. – Мне здесь нравится. И кажется домом больше, чем… дом.

Анна не рассмеялась. Не закатила глаза. Ни разу не съязвила. Просто кивнула.

– Что же, остается одно.

– Что именно?

– Это болезненно, – предупредила Анна. – Но ты должна следовать зову своего сердца и бороться за то, что хочешь получить от жизни.

Грейс изумленно уставилась на нее. Но тут дверь закусочной открылась, и вошел Джош с видом человека целеустремленного, выполняющего важную миссию. На нем был больничный костюм. На шее висел бейдж, удостоверяющий личность. Лицо мрачное.

Джен направилась к нему с блокнотом для заказов, но увидев выражение лица, ретировалась.

Джош прямиком направился к девушкам.

– Мне только что трижды звонили с сообщением, что ты едешь по шоссе, плачешь и отказываешься от предложений подвезти.

И он ушел из больницы в разгар смены, чтобы найти сестру.

Сердце Грейс растаяло.

В отличие от сердца Анны.

– Глупости, – буркнула она. – Кто сказал, что я плакала? Очень хочется поговорить с этим человеком!

Но Джош даже не улыбнулся.

– Какого черта тут случилось?

Он говорил тихо, но навис над ними, огромный, невероятно харизматичный, и люди стали оборачиваться.

– Смотрите…

Анна показала на окно.

– Щенок.

Джош прищурился, глубоко вздохнул и сел.

– Анна…

– Грейс получила работу.

Джош уставился на Грейс пронизывающим, как лазерный луч, взглядом, но на какую-то долю секунды в глазах мелькнуло нечто неопределимое. Ей хотелось снова увидеть это выражение. Понять. И самое главное, чтобы он подольше смотрел на нее так.

– Поздравляю, – тихо сказал он. Спокойно. Словно это не имело ни малейшего значения, хотя оба знали, как это важно.

– Еще ничего не решено.

– Ей будут платить кучу баксов, – продолжала Анна. – Только сумасшедшая не согласится на такое.

– Ты этого заслуживаешь, – согласился Джош.

– О’кей, – заключила Анна, отъезжая от стола. – Так кто готов ехать домой?

Грейс встала и поискала в сумке наличные, но Джош остановил ее и глянул в сторону Джен.

Та утвердительно дернула подбородком. Она запишет всю сумму на счет Джоша.

Оказавшись на парковке, Грейс поколебалась. Она думала, что Анна поедет с Джошем, но та подъехала к машине Грейс и стала выбираться из кресла.

– Я отвезу ее, – пообещала Грейс Джошу.

Тот стиснул зубы, но помог сестре сесть в машину Грейс.

Через двадцать минут Грейс высадила Анну и пошла за Тоби на остановку. Они едва успели подойти к двери, как появился Джош.

– Эй, – удивилась Грейс, – твоя смена закончилась?

– Нет. Я приехал, потому что нужно поговорить с Анной. Где она?

– В своей комнате.

В его кармане разрывался телефон. Джош проигнорировал его и зашагал по коридору. Не желая находиться в эпицентре взрыва, Грейс увела Тоби на кухню, дала морковь и миску с йогуртом. Но, как оказалось, слышимость в доме была превосходной.

– Объясни, какого черта ты делала одна на шоссе?

– Ехала домой от Девона.

– Я требовал, чтобы ты больше с ним не виделась.

– Не тебе решать, – отрезала Анна.

– Что там случилось?

Низкий сдержанный голос. Сердитый.

– Ты не захочешь знать.

– Хочу.

– Не захочешь.

Голоса все повышались. Грейс сунула Тоби еще несколько морковок и поискала глазами Танка, решив, что щенок поможет отвлечь мальчика. Конечно, он сейчас грызет мебель или делает что-то ужасное.

Но Танк сидел у ее ног, тоскливо глядя на Тоби. Очевидно, обижался на то, что его не включили в морковную пирушку.

Где громкое «тяф-тяф», когда оно так необходимо?

– Щенки любят морковь, – заметил Тоби.

– Боюсь, он подавится.

– Поговори со мной, – попросил Джош сестру.

– Прекрасно! – завопила Анна. – Сегодня я собиралась потерять девственность. Счастлив? Взволнован тем, что я сказала?

– Анна, – сухо начал Джош с таким трудом, будто слова не шли с языка. – Ты знаешь, что можешь сказать мне все. Но это… с ним? Иисусе. Нельзя же быть такой глупой!

Ой-ой-ой. Он только сейчас взмахнул красным плащом перед разъяренным быком.

Наступившее молчание больше напоминало затишье перед грозой. Грейс едва дышала. Но очевидно, Анна не потеряла дара речи.

– Я взрослая женщина и могу делать все, что хочу.

– Тогда и веди себя, как взрослая, – отчеканил Джош. И хотя он не вопил, как Анна, все же был к этому близок.

– Папа злится, – прошептал Тоби.

Грейс снова глянула на спокойного, тихого Танка.

– Смеешься надо мной? – спросила она щенка. – Собираешься в самом деле прилично вести себя сейчас?!

– Глупо! – уже визжала Анна. – Можно подумать, ты святой! Сам делаешь все что в голову взбредет! И со всеми!

– Анна…

Джош осекся, и Грейс представила, как он ерошит и без того растрепанные волосы. Она чувствовала его досаду, как собственную, потому что знала: все, что он делает, – делает для семьи. Анна тоже это знала. Грейс ждала, что он так и скажет. Напрасно ждала.

– Мой образ жизни и все, что я делаю, обсуждению не подлежит. Точка.

– А няня?

Грейс затаила дыхание. Тоби смотрел на нее с задумчивостью, вряд ли присущей пятилетним детям, хотя она изо всех сил старалась принять невинный вид.

– Еще йогурта? – в отчаянии спросила она. – Джедаям нужны крепкие кости. Вот, выпей молока.

– Танк грустный. Он хочет морковку.

Танк сделал несколько кругов, прежде чем сесть и с полной надежды улыбкой протянуть лапу.

– Видишь? Он говорит «пожалуйста», – настаивал Тоби.

Грейс сдалась и подошла к шкафчику за собачьим печеньем.

– Я всего лишь хотела быть нормальной, – бросила Анна, голос которой эхом отдавался в коридоре. – Хотела почувствовать себя женщиной, Джош. И Грейс сказала…

О черт!

– Она догадалась. И я не все могу тебе сказать. Ты бы не понял, потому что похож на машину. Никаких чувств не допускаешь.

Снова оглушительное молчание. Осталось надеяться, что Джош в это время не убивает сестру. Но он давал клятву спасать жизни, так что, возможно, просто скрежещет зубами.

– Если ты так считаешь, – устало пробормотал он наконец, – тогда тебе следует уехать.

– Это я и говорю. Уехать в Европу.

– Нет. Я имел в виду – оставить этот дом. Если не можешь быть счастлива здесь или в колледже, следует решить, что делать со своей жизнью и начать содержать себя.

Снова молчание, на этот раз потрясенное.

Грейс поморщилась. Просто идеально: ультиматум, который никогда не возымеет действия, особенно на бунтующую двадцатиоднолетнюю девушку. Кроме того, Анна так похожа на Джоша, до последнего упрямого волоса на упрямой голове! Как он не видит этого?

Правда, у Грейс не было особого опыта семейных отношений. Собственно говоря, вообще никакого опыта у нее не было. Но ясно, что никто не может указывать Джошу, что делать. Так почему это может сработать с сестрой, его точной копией?

Грейс направилась в комнату Анны, так и не решив до конца, как потактичнее вмешаться и разрешить ситуацию, но Джош уже вышел в коридор.

– Прости, думала, что смогу помочь… – пролепетала она.

– Не можешь, – отрезала Анна с порога, сверкая глазами. – Никто не может помочь, потому что он самодовольный, чванливый, узколобый осел, который не желает слушать, что ему говорят.

– Я всегда слушаю, – бросил Джош. – Тебе просто не нравится то, что я говорю.