Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 99

Пантикапейский демос шумел, возбужденный новыми событиями. Сначала на рыночной площади появились купцы-навклеры, корабли которых были протаранены римскими либурнами. Они поднимали руки к небу и взывали зычно:

– Граждане пантикапейцы! Разве это справедливо – римляне опять топят наши торговые суда! Вот вам и друзья-благодетели!

– Великие боги! Мы потратили все средства, снарядили корабли, погрузили пшеницу и полбу в надежде обменять их в южных портах на вино и маслины! Все наше достояние лежит на дне морском! Товары, суда и люди погибли от руки пирата злодея Сервилия!

К ним подходили почтенные судовладельцы, торговые люди, также заинтересованные в морской торговле. Озабоченно спрашивали:

– Да не ошиблись ли вы? Может, не Сервилий, а пираты напали на ваши суда? Не могут римляне топить боспорские корабли, ведь Рим – друг и союзник царевича Махара, нашего правителя!

– Какой там союзник! Был союзник, а теперь – лютый враг! Разве вы не знаете, что Помпей разбит Митридатом и бежал из Фасиса?.. Теперь его войска с позором покидают кавказские земли и спешат в Сирию за легкой добычей! А флот Сервилия остался в нашем море и грабит нас, ибо признал нас за врагов!

– Да почему же так? Кто сказал это? Спасся ли кто из людей ваших?

– Как же, спаслись двое матросов и один гребец! Вот они, пусть поведают народу правду!

Толпа обступила троих моряков, которые рассказывали громогласно о том, как их корабль был атакован в море римскими либурнами, как они оказались в плену, а потом бежали и еле живые добрались до Пантикапея на рыбачьей лодке. Пока были в плену, многое узнали.

Число случаев потопления боспорских торговых судов нарастало, умножились и свидетели. Возмущение горожан было так велико, что напоминало бунт. Известия о вероломстве римлян передавались из уст в уста, ревущие толпы затопили площади и улицы, всюду слышались выкрики, направленные против Рима. Наиболее горячие головы требовали немедленно проклясть Помпея и Сервилия и даже пойти на мировую с Митридатом.

– Римляне нарушили клятву дружбы! Они предатели!

– Чем хуже был преславный царь Митридат? Он помог нам оборониться от скифов, он усмирил мятежных рабов и полонил Савмака, он помогал нам, а Рим оставил нас и даже вредит нам!

– Митридат разгромил Помпея! Теперь Митридат снова станет великим царем и опять поможет нам!.. Слава Митридату!

Пантикапей раскололся на два лагеря. Архонты и люди богатые поддерживали царевича Махара. Они боялись новых потрясений и недоверчиво относились к странным слухам, продолжая называть себя друзьями и сторонниками Рима. Им противостояла масса купцов, судовладельцев и ремесленников, которые сильно пострадали от нарушения морской торговли и были готовы опять склониться перед Митридатом, признать его своим «предстоятелем». Этому способствовали все усиливающиеся слухи о поражении Помпея и торжестве Митридата. Теперь понтийский царь вновь рисовался всем, как великан, потрясающий землю. Его называли и Зевсом Громовержцем и Фениксом, восстающим из пепла. Тысячи людей теснились у храмов и возглашали ему славу и просили богов помочь им примириться с великим царем, смягчить его сердце.

Потрясенный Махар метался из угла в угол, не зная, на что решиться. В горячем самоубеждении он не верил и не хотел верить рассказам о плохих делах Помпея и новом взлете Митридата. Измученный бессонными ночами, царевич проводил долгие часы перед жертвенниками, стараясь привлечь весь пантеон греческих и восточных богов на помощь Помпею.

– Да, да! – шептал он настойчиво, как бы стараясь уверить самого себя. – Да!.. Не успеет выколоситься пшеница на боспорских полях, как Митридат и его могущество перестанут существовать! Да помогут боги Помпею! Да ниспровергнут они Митридата!.. Это будет концом великой войны, и тогда мир и благополучие воцарятся всюду!

Пожалуй, не было в то время человека на всем Боспоре, который так страстно желал бы поражения Митридата и победы римлян, как Махар. Его желание разгоралось, словно пожар, раздуваемый ветром. Этим ветром был непреодолимый страх, который испытывал царевич при одной мысли о встрече с отцом. Ему хотелось увидеться с Сервилием и узнать от него все обстоятельно. Но римский наварх пиратствовал на море и не мог появиться в пантикапейском порту, так как топил боспорские корабли, а боспорцев брал в плен и продавал в рабство. Махару это было непонятно, казалось нелепостью! Зачем потребовалось Риму опять объявлять Боспору морскую войну, если Махар заключил союз еще с Лукуллом?..

Обстановка сложилась необыкновенная. Боспор вдруг оказался вне зависимости как от Митридата, так и от римлян! Первому изменил Махар, вторые изменили Махару! Совершенно неожиданно Махар стал суверенным главой государства и теперь должен был самостоятельно принимать ответственные решения. Но никакой радости от этого не ощутил. Наоборот, почувствовал себя одиноким и покинутым. Сначала он правил Боспором от имени отца, потом от имени Рима. Эти два гиганта являлись попеременно опорой его власти, ставили его вне и выше круговорота боспорских дел. Он не зависел от боспорцев и мог смотреть на них сверху вниз, как завоеватель или ставленник завоевателей. Теперь же остался глаз на глаз с вероломными греками, стал уже не представителем понтийского или римского могущества, а местным архонтом и принужден будет искать опоры и поддержки среди той толпы, которая сейчас бушует на рыночной площади и славит Митридата. Получит ли он эту поддержку?.. Или пантикапейский демос столкнется с архонтами и жрецами и, не рискуя ничем, свергнет его власть, а его самого забросает камнями?

В распоряжении Махара была сила – набранные воины, они располагались за городом в лагерях. Но стойкой понтийской пехоты было не так уж много. А устоят ли бывшие рабы и бродяги против ополчения городов – сказать трудно. Да и что даст такая перепалка? Разрушения и смуту, которыми воспользуются таврические скифы, с целью учинить опустошительный набег.

Но это не все! Главное – в Диоскуриаде сидит его отец! Кто знает, что там произошло и что произойдет завтра…