Митридат - Полупуднев Виталий Максимович - Страница 65

– Смотрите, смотрите! – заговорил он строго. – Чтобы потом не было споров и разделения мнений! Вы видите?

– Видим! – как эхо отозвались жрецы, еще не уразумев, куда клонит Левкипп.

– Здесь то, чего я опасался! – вздохнул главный жрец, зловеще оглядываясь. – Вот они, начало и конец!.. Имеющий уши да слышит, а кто не слепой – тот видит!

Неожиданно жрецы расступились и дали проход Махару, который вышел из храма. Наместник выглядел утомленным, сосредоточенным. Уставившись с любопытством на печень барана, спросил:

– Ну что, Левкипп, нашел ты приметы будущего?

– Нашел, царевич! Вот здесь альфа и омега всех дел! Закончился круг событий, начинается другой!

– Как это понимать? – сморщился обеспокоенный Махар.

– Боги не дают прямых указаний владыкам и царям. Они лишь намекают и предупреждают. Это – предупреждение тебе и всем нам, идущим за тобою!

– Идущим за мною?.. Гм… В чем это предупреждение?

– В том, что закончился день и начинается ночь, а за ночью настанет новый день! Большие, большие испытания! Перелом событий, смена людей и решений!.. Большего не знаю, говорю то, что вижу!

– Да?.. – Царевич оглядел толпу жрецов хмурым и подозрительным взором. Круто повернулся и ушел, окруженный свитой.

Левкипп завернул печень в кусок холста и унес в задний отдел храма. Там его ждали Парфенокл и Атамб, как представители самых сильных и к тому же враждующих родов, от взаимоотношений которых сейчас зависело многое. Тем более что они были выборными архонтами города, стоявшими у кормила власти.

– Совершилось, – прошептал он проникновенно, как авгур, передающий волю богов, – совершилось! Теперь никто не смеет говорить, что круг не замкнулся! Змея взяла в рот хвост свой!

И запачканными кровью пальцами развернул холст, показывая жертвенную печень.

– Думайте, как быть! – сказал он архонтам. – Надо на что-то решаться! Ибо Боспор оказался между двумя гигантами, готовыми столкнуться, подобно плавающим скалам… Речь пойдет не о личных делах и успехах, а о спасении нашего священного города и всего царства Боспорского! Быть им или не быть!.. Погибнет Боспор – погибнем и мы вкупе с нашими мелкими страстями и соперничеством!.. Объединитесь, братья, сплотитесь вокруг алтарей города, забудьте взаимные раздоры! Так велят боги!

Левкипп указал узловатым пальцем на изваяние Зевса. Седой, в белых одеждах, жрец напоминал собою странствующего пророка, прорицателя тайн грядущего. Его по-юношески живые глаза испытующе скользили по лицам именитых боспорцев, словно пытаясь прочесть их скрытые мысли.

Полное красное лицо Парфенокла, выбритое и лоснящееся, отражало выжидание. Ему не хотелось выступить первым, рядом стоял Атамб в позе раздумья. Пусть сначала он скажет, что думает.

– Это очевидно! – пробасил Атамб с грубоватой простотой. – Митридат допел свою песню, Рим одолел его! Завтра за нас возьмется!

– Ты говоришь так, словно рад этому! – не удержался от колкости Парфенокл. – Еще неизвестно, какой хозяин окажется лучше: понтийский или римский!

– Тсс… – остановил его Левкипп, видя, как лоб Атамба становится багровым. – Если Рим побеждает, то волей-неволей мы должны с ним считаться! И если удастся – предотвратить его вторжение на Боспор!..

– А для этого, – продолжал Атамб, косясь неприязненно на Парфенокла, – надо сейчас же отколоться от империи Митридата и сделать заверение Риму в нашей к нему дружбе!

– Ой, какой бойкий! – заметил пренебрежительно Парфенокл. – В Пантикапее сидит Махар, он сегодня силен как никогда! Вокруг города – лагеря, а в лагерях сотни молодых парней обучаются рукопашному бою! Да еще есть понтийский отряд с медными щитами!.. Южане истосковались по настоящему делу и с радостью прольют нашу кровь, если Махар прикажет! А боспорцы едва ли захотят штурмовать дворец – отвыкли жертвовать своими животами!

– Как так отвыкли?! – вскричал хриплым голосом воинственный Атамб, распространяя вокруг винный дух. – Я сразу же выставлю до трех сотен боевых ребят, они не побоятся скрестить мечи с понтийцами!.. Это не трусливые Ахамены!

Сказав это, Атамб почувствовал жажду и хлопнул в ладоши. Появился молодой раб с кувшином вина и кружкой. Хозяин от кружки отказался, взял кувшин в обе руки и стал пить долго, без передышки.

Парфенокл повернулся с яростью во взоре, готовый ответить бранью и угрозами на обидные слова. Но Левкипп сморщился и замахал руками:

– Не то, не то говорите!.. Ай-ай! Где же ваше единение перед лицом великих событий? Вы готовы передраться! Какое уж тут восстание!.. Да и не о восстании идет разговор! Времена не те!.. И не в том выход, чтобы устраивать новую резню в Пантикапее! Махар совсем не худший из правителей Боспора, и едва ли боги одобрили бы нас, если бы мы вздумали восставать против него!.. Не заговорщики же мы! И не на ваши мечи рассчитывал я, приглашая вас сюда, а на ваши головы!

Атамб оторвался от питья, поднял брови, выражая недоумение. Он хотел задать вопрос, но Парфенокл опередил его, заявив:

– Верно, справедливы твои слова, Левкипп! Не восстанием мы решим судьбу Боспора, как того хотел бы Атамб! Но умом и хитростью!.. Но скажи, Левкипп, как ты собираешься поклониться римлянам и не тронуть Махара, наследника престола, верного своему отцу?..

– Я еще не получил всех откровений свыше, – осторожно ответил жрец, – и буду ночью вопрошать богов… Но уже сейчас знаю, что боги не одобрят ни восстания против Махара, ни его убиения! Боги еще не исчерпали своего благоволения к Махару, который уже ряд лет сохраняет для нас мир, тогда как за морем стервятники объедаются человеческим мясом!.. Потеряв Махара, мы сразу потеряем внутреннее равновесие. Боспор распадется на отдельные города и станет добычей если не Митридата, как ныне, то скифских и сарматских орд! Ибо начнутся раздоры между городами, да и сильные орды не дружны!..

Сказав это, он красноречиво посмотрел на Атамба и Парфенокла.

– Так зачем ты созвал нас? – спросил прямо Атамб. – Только для того, чтобы возгласить здравицу Махару?

– Нет, не затем. Но я хочу призвать вас к единению перед лицом грядущих испытаний! Нужно прекратить споры и действовать по уговору! А уговор простой – кто-то должен взять на себя опасное дело, склонить Махара к разрыву с Митридатом и заключению дружбы с Римом!