Изгнанник - Петровичев Антон - Страница 7

Скрипнула дверь, и в лабораторию вошел отец Гнасий. Шани не обернулся.

– Как операция? – спросил он.

Отец Гнасий вытащил второй табурет из-под стола, заставленного бутылями всех цветов и размеров, и сел рядом.

– Хорошо, – он усмехнулся и поправился: – Отлично. Он спит сейчас. Поправится.

Шани и сам не ожидал, что облегчение будет таким большим.

– Здорово, – улыбнулся он. – Правда здорово.

Отец Гнасий помолчал пару минут, словно собирался с духом, а потом спросил:

– Малыш, откуда ты знал, как сделать такое лекарство?

Шани опустил глаза. Давай скажи ему, вдруг ожил внутренний голос. Скажи, что тебя отправили в ссылку с Земли за тройное убийство, а на Земле ты был хорошим учеником, и уроки химии тебе всегда нравились. А перегонка серной кислоты с винным спиртом для тебя вообще пустячное дело. Так что обращайтесь в любое время. Как быстро этот добрый человек, твой единственный здешний друг, рванет за инквизицией? Или возьмет дело в свои руки?

Отец Гнасий терпеливо ждал.

– Мне подсказала святая Агнес, – промолвил Шани. – Я хотел помочь тому человеку и вдруг услышал ее голос.

Он искренне надеялся, что такая правда устроит всех.

Так и случилось.

Глава 2

Полет

Видения, навеянные святой Агнес, не тревожили Шани три года. Он скромно жил в монастыре, учился вместе с ребятами у отца Гнасия и много читал. Книги помогали ему забыться, и мир, встававший с хрупких страниц, был красивым и полностью открытым: бери, смотри, изучай. Если бы не книги – а за это время Шани прочел добрую половину монастырской библиотеки, которая считалась одной из лучших в Аальхарне, – он наверняка бы сдался.

Однако постепенно Шани привык и смирился. Человек ко всему привыкает, особенно если не в силах ничего изменить. Шани даже перестал плакать, вспоминая Землю и дом, хотя иногда ему снился Ленинград, синие рукава Больших и Малых Невок и звонкие фонтаны Петергофа в кружеве пенных брызг – тогда он просыпался на мокрой от слез подушке и долго лежал, глядя в темноту.

Но в общем дела у Шани шли неплохо. В учебе он успевал лучше всех, и отец Гнасий частенько ставил его в пример остальным ребятам, которым с трудом давалась альхарнес каатури, родная речь, и прочие науки. Мальчишки из податного поселка, которые ходили в монастырскую школу, в основном учились кое-как, появляясь на занятиях осенью и зимой, когда не было хлопот по хозяйству, и разбегаясь на помощь родителям, когда наступало время пахоты и сева. В здешнем суровом климате все рабочие руки были наперечет, и отец Гнасий не настаивал на строгом посещении занятий: сможет крестьянин написать свое имя и прочитать вслух страничку из Писания – вот и ладно. Большего с него не требуется, а хлеб сам себя не посеет и не пожнет.

Но среди учеников монастырской школы были и те, которые учились по полной образовательной программе, помимо грамоты изучая еще и математику, логику, риторику, геометрию и астрономию. Обеспеченные родители планировали впоследствии отправить детей строить карьеру в города, где ребятам предстояло пополнить ряды купеческого и чиновничьего сословия. Получалось это, разумеется, не у всех, но отец Гнасий и не обещал, что курс монастырских наук поможет составить протекцию за пределами Кривушек.

Шани старался поддерживать одинаково ровные отношения и с детьми крестьянской бедноты, и с отпрысками богатых семей. С позиции землянина, они все были одинаковы, но Шани старался, чтобы в его поведении не было и намека на гордыню или пренебрежение. Дети его любили и уважали, в особенности за то, что он знал множество удивительных историй и с удовольствием их рассказывал, и, когда отец Гнасий назначил Шани ритором – помощником учителя – все только обрадовались.

…Открыв дверь класса, Шани увидел, что угодил на поле эпической битвы. В правом углу ринга стоял Вильт, парнишка из семьи кузнеца, крупный, лобастый, с кулаками, которые сделали бы честь любому взрослому. В левом углу находился Стеха, сын местного купчика, тощий и сутулый паренек, вооруженный, впрочем, довольно основательно: в руках он держал увесистый том Посланий Пророка и готовился пустить его в дело. Трубадуры, сонетисты и герольды, которым выпала честь запечатлеть эту битву в веках, на все лады подбадривали своих фаворитов:

– Наподдай ему, Вильт! Сними с него стружку!

– Стеха, взвесь ему горячих! Пусть познает еретик слово Божие!

– Лупи его, вражину!

– Вильт, повыдирай ему космы!

Вильт никогда бы не стал таскать Стеху за кудрявые каштановые локоны: все знают, что такая драка – удел девчонок. Сын кузнеца засучил рукава и пошел в атаку, примериваясь, как бы с одного удара отправить соперника за пределы ринга. Стеха не стал дожидаться, когда с него снимут стружку, и замахнулся своим пятисотстраничным оружием.

Шани закрыл за собой дверь и негромко, но выразительно произнес:

– Будете драться – я вам ничего не расскажу.

Угроза возымела действие. Трубадуры, сонетисты и герольды мигом разбежались за свои столы, а бравые соперники дружно заголосили:

– Нечестно!

– Стеха плюется!

– А Вильт обзывается!

– Всем рассказывай, а Стеха пусть в углу стоит!

Шани мрачно посмотрел на однокашников и строго промолвил:

– Вильт, нос вытри. Стеха, рубашку поправь и книгу положи. Садитесь за столы и свитки доставайте, у нас сейчас математика.

Бывшие бойцы, насупившись, покинули ринг и сели на свои места. Они сидели бок о бок с начала учебы, дрались каждый день, и Шани уже привык их разнимать. Он бы искренне удивился, не застав очередной драки в классе. Вильт развернул свиток и деловито принялся переписывать у Стехи домашнее задание.

– Я вам расскажу про южные страны, – пообещал Шани, чтобы подбодрить притихших товарищей. – И про войну.

Ребята тотчас же оживились и заулыбались.

– Шани, а расскажи про слонопотама, – застенчиво попросил Кереш, самый маленький и по росту, и по возрасту. – Это ж надо, какой зверь!

Про слонопотама Кереш и прочие слушали уже в пятый раз, и им все не надоедало. Образ животного-горы, покрытого серой кожей, с ушами-лопухами и длинным мягким носом, настолько впечатлил мальчишек, что однажды на классной доске появился портрет слонопотама, нарисованный с определенным искусством. Слонопотам стоял на задних ногах-колоннах, в грозно поднятом хоботе сжимал целую башню, вырванную из земли, а внизу, у пальцев беснующегося исполина, копошились перепуганные человечки. Отец Гнасий, увидев рисунок, схватился за сердце. На страницах древних фолиантов он видел и многоглавых драконов, и людей с лицами на животах, и собак с телами рыб, но ничего подобного слонопотаму ему не попадалось. В тот раз Шани здорово влетело: зачем пугает малышей чудовищами? Шани хотел было сказать, что некоторые из этих малышей и старше, и выше его ростом, но отец Гнасий красноречиво указал на розги в углу класса и сказал, что готов перейти от слов к делу.

– Будет вам слонопотам, – пообещал Шани, доставая из сумки собственные свитки. Здешние уроки математики были для него чем-то вроде развлечения: так кандидат наук с доброй улыбкой решает задачи для внука-первоклассника. – Будем класс убирать, а я еще и про носорога расскажу.

Обещанный невиданный зверь показался мальчишкам еще удивительнее. В класс вошел отец Гнасий, первым делом посмотрел на доску и, не обнаружив новых монстров, вздохнул с облегчением и сказал:

– Здравствуйте, ребята. Сегодня займемся очень интересной задачей Маиля. А интересна она тем, что со времен Античности ученые бьются над ее решением, но оно так до сих пор и не найдено.

Шани оживился. Он очень любил решать сложные задачи, правда, в последние месяцы на Земле немного запустил занятия. Было немного не до того.

Отец Гнасий взял мел и, сверяясь с записями в своем свитке, стал писать на доске основные положения задачи, давая необходимые пояснения по ходу процесса. Ученики, кто с искренним интересом, кто печально вздыхая, принялись переписывать буквы и цифры условия. Строчек было много, и вздохи ребят становились все громче и безрадостнее. В отличие от чтения, во время которого мальчишки знакомились со сказками народов мира и историческими хрониками военных походов и древних побед, у математики почти не было поклонников. Ряды цифр и букв навевали нешуточную тоску, и мало кто мог через них пробиться к ответу.