Семейка монстров - Сноу Алан - Страница 29

Результаты первого залпа не были впечатляющими: собаки успели отбежать, люди тоже не получили прямого попадания – их только слегка забрызгало. Хватсон бесновался, посылая снова в атаку, приказывая перекинуть лестницы с берега на борт корабля и взять его на абордаж. Ему не слишком охотно повиновались, и в это время капитан снова крикнул:

– Огонь!

Второй залп оказался более удачным: больше атакующих было заляпано содержимым снарядов, в том числе сам Хватсон, и он подал сигнал к отступлению, этот приказ был выполнен немедленно и с огромным воодушевлением. Но далеко они не отошли, остановились на безопасном расстоянии и начали совещаться.

– Думаю, они нас в покое не оставят, – сказал Уиллбери, и Марджори с ним согласилась.

Капитан дал команду «заряжай», после чего подошел к Артуру и задал вопрос, которого тот сначала не понял.

– Ты видел там Пиклса и Ливи? – спросил капитан.

– Где? – ответил Артур. – Кто они такие?

– Никого из мышей вообще?

– Боюсь, что нет, сэр. Если не считать каких-то странных крошек в комнате у Хватсона, на дне бутылки. Но они и на мышей-то не похожи.

Капитан вздохнул и отошел от него.

«Ты видел там Пиклса и Ливи?» – спросил капитан

Глава двадцать восьмая

Полиция

В городе Рэтбридже была, разумеется, своя добровольная полицейская дружина, а у нее свои средства передвижения – велосипеды, и назывались они – «хитроумные шестипенсовики». Почему? Потому что колеса у них напоминали по форме монету в шесть пенсов, то есть восьмигранную. Представляете?

Передвижение на таких велосипедах не способствовало выработке хорошего характера… Опять же спросите – почему? Потому что тряска была невыносимой – особенно при езде по булыжной мостовой. Бедняги-полицейские даже получили в народе кличку «визгуны» – из-за того, что не могли удержаться и взвизгивали почти при каждом обороте колеса. Многие грабители, и больше всего воры-домушники, были благодарны им за это взвизгивание, так как оно предупреждало о приближении стражей закона. (Вы скажете: подумаешь, тряска – можно подложить подушку. Но не у всех дружинников были на это деньги.)

А это главный «визгун», он же шеф полиции

Вот эти самые «визгуны», прослышав от жителей города о нападении на корабль, прибыли со всей присущей их средствам передвижения скоростью к месту происшествия. Они спешили, ибо каждый выезд, каждый произведенный ими арест или защелкивание наручников оплачивались отдельно.

Шеф «визгунов», соскочив с велосипеда и отцепив с седла подушку (чтоб, чего доброго, не украли), спросил:

– Ну, так что же тут происходит?

Члены незаконной Сырной Гильдии молчали. Бывшие пираты тоже не произносили ни слова. Первым заговорил Хватсон:

– Эта свора убийц и головорезов напала на нас! – сказал он.

– Напала?

– Да, сэр. Мы совершали мирную утреннюю прогулку, выгуливали своих собачек, а они начали стрелять неизвестно чем. Взгляните на наши лица и нашу одежду! Понюхайте нас!

– Стрелять? – вопросил полицейский начальник, а его команда зазвенела наручниками. – Это уже серьезное правонарушение, вызывающее необходимость ареста.

Звон наручников сделался громче.

– Все это сплошное вранье! – заявил с палубы Уиллбери. – Эти люди напали на нас первыми, а мы защищались. Я законовед и знаю…

– Терпеть не могу законоведов! – взорвался главный «визгун». – Они всегда мешают нам действовать по закону. Арестовать этого человека!

Несколько полицейских направились к кораблю, откуда Уиллбери крикнул:

– Стоять! Я еще окружной судья!

Он хотел поставить перед словом «судья» короткое словечко «экс», то есть «бывший», но ради безопасности не сделал этого.

Полицейские зазвенели наручниками

Хватсон произвел руками какие-то странные движения…

– Судья! – почтительно повторил «визгун». – Извините, ваша честь, я не знал. Простите великодушно… – Он повернулся к своим людям: – Арестовать этих… с собаками!

Продолжая звенеть наручниками, полицейские направились к Хватсону и его людям. Но тот приблизился к шефу полиции и вполголоса произнес довольно странные слова, сопровождая их не менее странными движениями рук. Слова были такие:

– Разница между мной и этим законоведом… – он повел головой в сторону Уиллбери, – как между сыром и мелом.

Полицейские замерли. Их шеф переспросил дрожащим голосом:

– Вы сказали про сыр и мел?

– Да, я так сказал.

– А какой, сэр, сыр… то есть, какой сыр, сэр, вы имели в виду? – При этих словах главный «визгун» тоже произвел руками какие-то непонятные движения.

– Какой сыр? – повторил Хватсон. – Конечно, самый большой. Великий!..

– Мистер Уиллбери, что они там выделывают руками? – спросил Артур.

– Я не совсем понимаю, – отвечал тот.

– А я думаю, – сказала Марджори, – все дело в том, что они принадлежат к одному братству. Все они члены незаконной секты – Сырной Гильдии. Той, которая признает лишь себя, а всех остальных считает недочеловеками, «недогномами» и «недозверями».

– Если она незаконная, – опять спросил Артур, – то почему существует?

– Почему? – сердито сказал Уиллбери. – «По кочану», как могли бы ответить капустоголовые. Потому что это тайная организация, которую многие тайно поддерживают, и привлечь их к ответу по закону очень трудно.

Артур не все понял, но то, что увидел и услышал, его удивило. Однако еще больше он удивился, когда на его глазах все полицейские рухнули на колени перед Хватсоном, склонили головы и что-то забормотали.

Все полицейские рухнули на колени перед Хватсоном

Если прислушаться, то бормотали они вот что:

– Мы чувствуем твой запах, сыр! Мы чувствуем твой запах! Он оглушает нас, мы обожаем его… подчиняемся ему… служим ему…

Хватсон самодовольно ухмыльнулся и уже тоном превосходства заговорил с шефом полиции.

– Я полагаю, милейший, – сказал он ему, – что тот, кого вы назвали «ваша честь», уже давно бывшая «честь» и сейчас не имеет никакого веса. Кроме того, он пригрел юного воришку, который украл у меня пару механических крыльев. У меня! А я, как вы только что поняли, один из тех немногих, кто имеет звание «Большой Сырник»! А те, кто со мной, – «маленькие сырники». И я настаиваю, чтобы этот мошенник был немедленно арестован, а украденные крылья возвращены мне!

Главный «визгун» выслушал все это, вытянувшись в струнку, и потом грозно взглянул на экс-судью:

– Это правда, сэр? Вы уже не судья?..

– Технически это верно. Я в отставке, – признал Уиллбери.

Прежде чем он что-то добавил, полицейский шеф крикнул:

– Прекратить разговоры! Опустить сходни! Неповиновение будет рассматриваться как помехи в работе полиции и заставит меня арестовать всех, кто на корабле!

Его слова вызвали замешательство на палубе, и после короткого совещания сходни были опущены, и полицейские тут же ворвались на борт корабля.

– Взлетай в воздух, Артур! – шепнул Уиллбери. – Быстрее!

Но ничего не вышло: моторчик разрядился после недавнего полета, и требовалось некоторое время, чтобы его зарядить. А времени у Артура не было. Полицейские по приказу шефа схватили его, надели наручники и увели с корабля. Крылья тоже забрали с собой.