Как вырвать киту коренной зуб - Поледнякова Мария - Страница 5

– Какая у вас мама?

Взметнулся лес рук.

– Добрая.

– Черноволосая.

– Веселая.

– Кудрявая.

– Большеглазая.

А Станда старался перекричать всех, вопя, что его мама уже замужем.

Только Вашек, склонившись над листом тетради, что-то писал.

– БЕНДА! – резким голосом подняла его Едличкова.

Вашек встал и бесхитростно улыбнулся.

– Извините, пожалуйста, но я уже сочиняю. Письменно.

Когда Едличкова приблизилась к парте и прочитала первые строчки, в глазах ее изобразился ужас, и она вообще не сказала ничего.

Вашек тщательно продумал всю операцию. Вытащил из кладовки мешочек муки мелкого помола, насыпал в глубокую тарелку панировочные сухари, достал из холодильника кастрюльку с мясом и картонку яиц. Потом взобрался на кушетку, откуда легче было дотянуться до кухонного стола, и включил радио. И разу же кухня наполнилась музыкой, увлекающей в мир удивительных приключений. Вашек разбивал одно яйцо за другим и слушал. Раздался доверительный голос:

Вашек слушал, затаив дыхание. Все восемь яиц, что мама хранила в холодильнике, он вылил в стеклянную миску и взболтал рукой. Окунул в яичную массу кусок мяса, потом обмакнул его в муку и снова сунул в миску с яйцами. Увлеченный повествованием, провел пальцами по щеке, подпер кулаком подбородок и заслушался.

Наконец Вашек отнял руки от лица, не замечая, что его трудолюбивые пальцы оставили на щеках желтоватый яичный оттиск, потер лоб, словно бы очнувшись от глубокого сна, и снова принялся за дело. Нельзя терять ни минуты! Его руки здесь, на кухне, готовили сейчас шницеля для ЗАПАСНОГО папы, но сердце и душа были далеки отсюда. В радио, на леднике, что-то затрещало, раздался гулкий удар, откликнулось эхо.

Анна, отворив дверь в кухню, оглядела весь этот погром. Сокрушенно затрясла головой.

– Господи боже, марш отсюда! Эти шницеля были на воскресенье!

И скинув пальто на стул, она принялась собирать яичную скорлупу и рассыпанную на столе и по полу муку.

Анна стрельнула глазом в сторону Вашека. Свернувшись клубком, как щенок, лежал он на кушетке, глаза невидяще уставились в дальние дали.

– Иди умойся, – сказала Анна и выключила радио.

Вашек стремглав вскочил и включил снова. Потом забился в угол кушетки, поудобнее оперся о стенку и отвернулся, чтобы не было видно его лица. В кухне снова зарокотали порывы ветра. Близилась буря.

Вашек оглянулся; он увидел, как мама вытащила из холодильника бутылку пльзеньского пива и, несказанно удивленная, спросила:

– Ты купил пиво?

Вашек не ответил. Только молча кивнул и пошел в ванную вымыть лицо и руки, перемазанные мукой и яйцами. Анна вопросительно поглядела на него, вообще ничего не понимая.

Вашек снова устроился на кушетке. Глаза его горели. Хотя до званого ужина оставалось добрых два часа, но в какую-то долю секунды он понял вдруг, что никто не придет. Тоска по настоящей дружбе, по приключениям и по отцу, который погиб где-то далеко, под лавиной, – все это разом навалилось на него, и сердце сжалось от нежной детской печали. Из дальней дали услышал он голос матери:

– Я спрашиваю тебя, почему ты купил пиво?

Она сидела рядом с ним на кушетке, совсем близехонько, и заправляла ему в трусы выбившуюся рубашку.

– Я думал, он сегодня придет, – пробормотал в подушку Вашек. Колготки у него сползли, одна тапка расстегнулась.

– Кто? – непонимающе спросила Анна.

– МИНИСТР, – ответил Вашек, а когда обернулся, глаза у него были красные. Не слеза ли скатилась у него по лицу?

Что это с ними сегодня такое? – размышляла Карла Валентова, задергивая оконную штору. Ей пришлось то и дело подгонять Анну, чтобы она поспешила.

Вашек сидел за столом, хмурился и ковырял вилкой в тарелке, хотя получил на ужин свое любимое блюдо – жареный шницель. Анна все еще не ушла в театр, и Карла уже в третий раз напоминала ей, что давно бы пора отправиться, если она не хочет опоздать.

Наконец Анна показалась в пальто.

– Знаете что, Карла, – сказала она многозначительно. – Сегодня вечером Вашек может взять телевизор к себе в комнату.

И, подойдя к столу, поцеловала сына на прощанье. Он даже не пошевельнулся. Анна ободряюще улыбнулась ему:

– В полвосьмого будет Чаплин. По второй программе.

– Не хочу никакого Чаплина» – закричал Вашек, когда Анна была уже в дверях.

Обернувшись, она увидела, как он прямо из миски отпивает компот.

– Я хочу, чтобы ты сидела дома, как и всякая нормальная мама!

Лицо у него было строптивое, он злобно выплюнул косточку на тарелку.

Когда Карла Валентова уснула с вязаньем пред телевизором, Вашек влез из-под одеяла, на цыпочках подошел к оку и притиснул нос к холодному стеклу. За окном была темная зимняя ночь и ветер в порывах звенел как ледовая музыка.

5

В понедельник приказом был утвержден состав исполнителей нового балета, сразу же во вторник начались репетиции, а в конце мая должна была состояться премьера «Спартака». Анна обрадовалась, увидев свою фамилию против главной женской роли – Фригии, но радость была уже не та, какую она переживала раньше.

Да, за эти четыре года кое-что изменилось. Когда Анна познакомилась с Индржихом, у нее было такое чувство, что жизнь начинается заново. Она, как и прежде, делала покупки, гладила, стирала, варила, но все вдруг приобрело какой-то особый смысл. Анна даже ухитрилась связать две пары гетр, сплела черно-золотую сетку для волос, отдала сшить себе костюм в мелкую клеточку и крепдешиновую блузку, приучилась вставать на двадцать минут раньше, чтобы перед репетицией принять обильный душ. Она придумывала блюда, которые по четыре часа можно было хранить в театральной уборной, не тратя время на поиск холодильника, пекла печенье с сыром, пирожки с мясом, домашний рулет. Знала, что Индржих отдает предпочтение ее кулинарии не только перед местным буфетом, но и рестораном, где им доводилось ужинать после спектакля.

Однако со временем обязанностей прибавилось. Количество часов, проводимых в театре, резко возросло. Кроме официальных репетиций, Индржих продлевал индивидуальные занятия до четырех и пяти пополудни. А дома ее все чаще донимала своими просьбами Карла Валентова.

– Аничка, не смогли бы вы заскочить на почту, а по дороге домой взять пальто из химчистки?

Отказать ей Анна не могла.