Заблудшая душа - Грановская Евгения - Страница 13

Глеб постоял у окна еще несколько секунд, глубоко дыша и стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Потом с усилием отвел взгляд от окна, захлопнул створку, повернулся и, подойдя к выключателю, включил свет. Потом оглядел комнату и не заметил ничего страшного или подозрительного.

На негнущихся ногах Глеб прошел в ванную комнату.

Только сполоснув лицо холодной водой, он немного пришел в себя.

Душу Глеба заполняли страх и мрак, и в этом не было ничего удивительного. Сегодняшняя ночь с ее ветром и полной луной способна была пробудить тревогу и в гораздо менее чувствительном сердце; а если знать, что где-то неподалеку рыщет чудовище, явившееся прямо из кошмарного сна, то не поддаться страху просто невозможно.

Насухо вытерев полотенцем лицо и пригладив ладонью волосы, Глеб вернулся в комнату и включил свой портативный электрочайник в розетку. О белом монстре он старался не думать. Главное сейчас – успокоиться. А для этого нужно совершать простые обыденные движения.

Он подождал, пока чайник закипит. Потом заварил себе крепкий сладкий чай прямо в чашке, после чего взял чашку и сел с ней в кресло. Отпил глоток, поставил чашку на тумбочку и увидел пакет с рукописью дядиного романа.

Так вот откуда шел запах гари!

Глядя на рукопись, Корсак припомнил свой последний телефонный разговор с дядей.

– Глеб, не помню, говорил я тебе или нет: я пишу роман о наших с тобой предках. Вернее, об одном из них, нашем далеком пращуре. Кстати, в романе его зовут Галеб. Почти как тебя. И фамилия у него похожа на нашу. Галеб Корсо.

– Корсо?

– Да. На диалекте юга Италии «corso» означает «сильный, мужественный».

– И чем занимается этот твой мужественный Корсо?

– Он кузнец. Кует мечи и копья. А попутно воюет с чудовищами.

В трубке повисла тишина.

– Эй, Глеб? Ты чего молчишь? Тебе не нравится моя затея?

– Почему же? Делай что хочешь. Должен же ты чем-то заполнять долгие зимние вечера!

– Спасибо за разрешение. – Дядя тихо засмеялся.

Вспомнив тот давний разговор, Глеб взял с тумбочки обгоревшую рукопись. До того, как проснется весь город, оставалось часа полтора. И Глеб решил скоротать их за чтением дядиного опуса.

Он открыл первую страницу и прочитал:

«Для того, чтобы читателям, если таковых пошлет мне Господь, удобнее было читать мой роман, я для начала кое-что проясню. Во-первых, пару слов о Роминтской пуще…»

Глеб оторвал взгляд от страницы, взял с тумбочки чашку и сделал глоток. Затем небрежно пролистнул пару страниц и стал читать с середины.

«…Во времена рыцарей Тевтонского ордена Роминтская пуща использовалась в основном как место для охоты. Ежегодно, а иногда и несколько раз в год, как правило летом, гроссмейстеры Тевтонского ордена вместе со своими гостями отправлялись на большую охоту в Роминтскую пущу. Такая большая охота могла длиться неделями. В остальное время рыцари разрешали охотиться там местным жителям. В пуще также собирали мед диких пчел, воск, другие дары природы…»

Глеб перелистнул еще одну страницу.

«…В тридцатых годах двадцатого века Роминтскую пущу облюбовал Геринг. Рядом с бывшей усадьбой Вильгельма в 1936 году он устроил свою собственную охотничью дачу. На даче Геринга проводились встречи видных нацистов, в том числе Генрих Гиммлер, Эрих Кох, Иоахим Риббентроп…»

Глеб зевнул, отлистал предисловие и открыл страницу с первой главой роман.

«Галеб Корсо отлично работал с железом, – прочитал Глеб. – Более того, он любил железо…»

Глава вторая

«Галеб Корсо отлично работал с железом. Более того, он любил железо. Любил его вид, податливость, с какой оно принимало любую форму, и даже запах. Запах раскаленного железа – что может быть лучше?

Солнце уже скрылось за лесом, и кузнец Галеб Корсо чувствовал усталость. Помахать молотом сегодня пришлось немало: три новых колеса, два лемеха да боевой топор для воеводы.

Любая вещь хороша, однако больше всего Корсо любил ковать мечи. У него был дедов меч, очень хороший, лучший из всех, которые довелось видеть Корсо. В бою он его не испытал, но так часто держал в руках, что знал все его достоинства и недостатки и ковал остальные по этому образцу.

Мечи кузнеца Корсо, не слишком широкие и странной извилистой формы (сельчане называли их «змеевиками»), были разной длины и тяжести, чтобы каждый воин мог выбрать себе меч по руке и по силам. Рукояти для мечей он делал не из мягкой березы, а из крепкого клена, чтобы и через несколько лет те не расшатались и лежали в руке как влитые. На каждой рукояти Корсо выжигал свой знак и особые письмена – заговор против врагов.

Клинки своих мечей кузнец Корсо оттачивал до такой остроты, что ими можно было срезать волосы. А уж блестели его клинки – что твой луч солнца. Выйдешь из тени, глянешь на такой клинок и тут же зажмуришься.

Закончив чинить плуг, Корсо отложил инструменты, прошел к двери и уселся на старую колоду – отдохнуть.

– Корсо! – крикнули с улицы. – Эй, Корсо! Где ты, кузнец?

– Чего голосишь? – мрачно отозвался Галеб. – Я в кузне, или не слышишь?

Корсо неторопливо поднялся с колоды. В кузню вошел староста Еремей, мужик грузный, чернобородый, в добротном кафтане, отороченном беличьим мехом, и в шерстяной шапке, криво нахлобученной на голову.

Староста окинул подозрительным взглядом помятое лицо Корсо Галеба, усмехнулся и спросил:

– Опять с вечера бражничал?

– Нет, – угрюмо ответил Галеб.

– А чего на полу спал? Сено-то с подола отряхни.

Галеб стряхнул со штанов и с подола прилипшее сено, расправил затекшие плечи, глянул на старосту исподлобья.

– Зачем пришел? Опять дверные петли для хлева?

Чернобородый Еремей качнул головой:

– Нет. Лемех, будь он неладен.

– Что ж… – Галеб кашлянул. В горле пересохло и слегка першило. Похоже, он и впрямь перебрал с вечера. – Посмотрим на твой лемех, староста.

И вдруг оба насторожились.

– Как будто шум? – тревожно проговорил староста Еремей.

Галеб прислушался. Его чуткое ухо уловило перестук копыт и далекое гиканье.

Еремей и Галеб, не сговариваясь, быстро двинулись к двери. Еремей вышел первым. Сделал пару шагов и остановился. Галеб видел его широкую спину.

– Еремей, что там? – окликнул он, занося ногу над порогом.

Из-за деревьев выскочил разгоряченный конь, а на нем – нарочный князя в богатом запыленном одеянии.

Галеб как раз перешагнул через порог, когда что-то свистнуло, и конь нарочного поднялся на дыбы. Нарочный взлетел в воздух, перекувыркнулся через голову и брякнулся на жердины забора. Галеб замер от неожиданности, и в этот миг опять что-то свистнуло, и староста Еремей, не то что-то выкрикнув, не то булькнув горлом, схватился руками за шею, и его повело в сторону. Галеб кинулся к старосте и успел подхватить его, но тут же разжал руки, потому что лицо ему окатил фонтан горячей крови.

Черный наконечник стрелы торчал у Еремея из горла. Точно такой же торчал из груди нарочного. И вдруг слабый шум, казавшийся доселе слишком тихим и далеким, взорвал воздух.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru