Серебристая бухта - Мойес Джоджо - Страница 42

Я замерла с тряпкой в руке, а потом повернулась к нему лицом. Мой голос в пустом музее звучал неожиданно громко.

– Как можно смягчить уничтожение семейного бизнеса, которому уже семьдесят лет, Майк? – спросила я.

Тут я заметила, что его наконец проняло.

– Знаешь что? Мне плевать на отель, что бы ты там ни думал. Такие дома не самое большое сокровище, а этот уже не первый год падает в цене. Меня даже залив не волнует. И киты с дельфинами. Надеюсь, эти благодетели, которые повсюду суют свой нос, присмотрят за ними.

Я перекинула тряпку из одной руки в другую.

– Но я тебе скажу то, что тебе следовало бы знать, Майк Дормер. Когда ты уничтожишь это место, ты оставишь Ханну без защиты. Сильвер-Бей – единственное место в мире, где ей не нужно ни о чем волноваться, где она может расти в безопасности, где никто не причинит ей вреда. Я не могу тебе все рассказать, но ты должен об этом знать. То, как ты поступил, отразится на нашей маленькой девочке. И этого я тебе не прощу.

– Но почему вам обязательно отсюда уезжать?

– Как мы можем позволить себе жить в отеле, где нет постояльцев?

– Кто сказал, что у вас не будет постояльцев? Ваш отель кардинально отличается от того, что планируется построить. Всегда найдутся те, кто захочет поселиться в таком отеле, как ваш.

– Притом что рядом отель, где полторы сотни номеров с ванными комнатами и спутниковое телевидение? А зимой предложение: три-за-два и бассейн с горячей водой? Я так не думаю. Единственным нашим преимуществом было уединение. К нам приезжали люди, которые хотели отдохнуть вдали от всего. Они хотели слышать ночью плеск волн, шорох травы и дюн, а не караоке в холле «Хампбэк» или как заезжают и выезжают со стоянки машины по пути к оплаченному буфету. Брось, Майк, ты же имеешь дело с цифрами в коммерческом планировании. Вот и скажи мне, как наш бизнес может остаться на плаву?

Он собрался что-то ответить, но потом только покачал головой.

– Ну так возвращайся к своим хозяевам, Майк. Скажи им, что выполнил задание. Ты заключил сделку, или как там вы, ребята из Сити, это называете.

Я была готова расплакаться, и это так меня разозлило, что я снова принялась за уборку, лишь бы он не видел мое лицо. Семьдесят шесть лет, и чуть не расплакалась, как девчонка. Но я ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда я думала о том, что Лиза с Ханной уедут от меня, что им придется устраиваться где-то далеко от Сильвер-Бей и все начинать заново, у меня комок подкатывал к горлу.

Я так долго стояла к нему спиной, что была уверена в том, что он ушел. Но, когда я обернулась, он все еще был там. Так и стоял, глядя под ноги, и о чем-то думал.

Наконец Майк поднял голову и сказал:

– Я все исправлю. Прямо сейчас, я еще не знаю как, но я все сделаю правильно.

Наверное, по моему лицу было видно, что я ему не верю, потому что Майк шагнул ко мне и повторил:

– Я обещаю вам, Кэтлин. Я все сделаю правильно.

После этого он, так и не вынимая рук из карманов, повернулся кругом и пошел по дорожке наверх, к дому.

На следующий день я подбросила Ханну в школу, а потом свернула на внутреннюю дорогу и поехала к Нино Гейнсу. Он был одним из немногих, с кем я могла открыто обсуждать свои финансовые дела. Если бы я рассказала Лизе о том, как мало у нас денег, это встревожило бы ее еще больше, и я всегда старалась скрывать, что ее выходы в море с туристами почти не покрывают затраты на содержание отеля.

– Итак, сколько ты имеешь в наличии? – спросил Нино.

Мы сидели в его кабинете. Из окна открывался вид на виноградники. Под непривычно серым небом без листьев они были похожи на выстроившиеся ровными шеренгами батальоны голых прутиков. За спиной Нино были полки с книгами по виноделию и в рамочке постер из супермаркета, где впервые среди прочего рекламировался его «Шираз». Мне нравился кабинет Нино, в нем, несмотря на преклонный возраст хозяина, все говорило о здоровом бизнесе, нововведениях и успехе.

Я нацарапала цифры на листке блокнота, который лежал передо мной, и пододвинула его к Нино. Такое поведение может показаться глупым, но, когда я росла, разговаривать о деньгах считалось неприличным, и даже в мои годы мне все еще было трудно произнести это вслух.

– Это прибыль до обложения налогами. И приблизительный оборот. Нам хватает. Но если надо будет поменять крышу или что-нибудь еще в этом роде, мне придется продать лодку.

– Туго, да?

– Туго.

Нино явно был удивлен. Думаю, до этого момента он считал, что, раз мой отец, когда мы только познакомились, был далеко не последним человеком в заливе, у меня и через столько лет должны были оставаться солидные сбережения. Пришлось ему объяснить, что это было пятьдесят лет назад. И уже лет десять, как в Сильвер-Бей нет постоянного потока туристов. Налоги, ремонт дома и расходы на двух появившихся в моей жизни родственниц – одна постоянно нуждается в замене обуви, книгах и одежде – вот куда уходило все, что я могла бы отложить.

Нино отпил из своей чашки глоток чая. Чуть раньше Фрэнк принес нам поднос с чаем и печеньем. Он все заботливо расставил на кружевные салфетки, и это заставило меня внимательнее приглядеться к единственному еще не женатому сыну Нино. Хотя Нино, кажется, верил, что вся эта красота была сервирована исключительно для меня.

– Хочешь, я инвестирую в твой отель и ты сможешь его немного подновить? Сменишь обстановку в номерах? Установишь спутниковое телевидение? У меня в последние годы дела шли хорошо. Я бы с радостью вложил в какое-нибудь дело несколько фунтов. – Он улыбнулся. – Диверсификация. Вот на чем я должен сфокусировать внимание, говорит мой старый бухгалтер. Ты могла бы стать моей диверсификацией.

– А какой в этом смысл, Нино? Ты не хуже меня знаешь: как только у пристани вырастет этот монстр, наш отель превратится в подобие сарайчика на краю их сада, не больше.

– А вы не можете прожить на деньги от наблюдения за китами? Уверен, когда людей в заливе станет больше, Лиза будет чаще выходить в море. Может, ты подкопишь и инвестируешь во вторую лодку. Наймешь кого-нибудь, кто будет выходить на ней в море для тебя.

– Но в этом-то все и дело. Она не останется, если людей будет больше. Она… она станет нервничать. Ей для жизни нужно тихое место.

Все это даже для меня звучало недостаточно убедительно. Я уже давно прекратила попытки как-то оправдать загадку своей племянницы.

Мы сидели и молчали. Нино обдумывал мои слова. Потом он наклонился ко мне через стол и сказал:

– Хорошо, Кейт. Ты знаешь, я никогда не сую свой нос в чужие дела, но сейчас я хочу задать тебе вопрос. – Нино понизил голос. – От чего убегает Лиза?

И вот тогда пришли слезы, я с ужасом поняла, что не могу сдержать их. Рыдания сдавливали грудь, выкручивали плечи, меня как будто подвесили и дергали за нитки. Не думаю, что я когда-нибудь так плакала, разве что в далеком детстве, но я все равно не могла остановиться. Я так хотела защитить своих девочек, но Майк Дормер и его дурацкий предательский план снова напомнили, насколько они уязвимы, как легко наше убежище в конце залива может рассыпаться в прах.

Немного успокоившись, я подняла голову и посмотрела на Нино.

Он сочувственно мне улыбнулся, в глазах его было понимание.

– Не можешь мне рассказать, да?

Я спрятала лицо в ладони.

– Наверное, это что-то очень плохое, иначе ты бы так не встревожилась.

– Ты не должен плохо думать о Лизе, – пробормотала я сквозь пальцы.

Нино просунул мне в ладони мягкий застиранный носовой платок, и я не очень элегантно промокнула глаза.

– Никто не вынес столько страданий, сколько вынесла она.

– Перестань дергаться, я видел твоих девочек и знаю, что у них в душе нет ни капли зла. Я не стану больше об этом спрашивать, Кейт. Просто подумал, если ты расскажешь кому-нибудь… может, тебе станет немного полегче.

И тогда я потянулась к нему и накрыла его старую сильную руку ладонью. Нино в ответ сжал мою руку – его большие суставы поверх моих. Мне стало хорошо и покойно, я даже не ожидала, что так может быть.