Иду на «ты» - Подгурский Игорь Анатольевич - Страница 32

– Агентурное имя не должно содержать часть имени или имя агента.

– Беркут! – торопливо и решительно заявил Владимиров, победоносно глядя на Баранова.– Беркут! А? Бер-кут!

– Отличное имя! – сжалился Скуратов.

– Сойдет,– прогудел Илья.

– Главное, оригинальное,– вздохнул Феликс.

Месяц спустя в дверь деревянной хижины Онуча на опушке леса постучали. Растрепанная кикимора на тощих ногах в стоптанных английских ботинках и пыльных обмотках протянула лешаку фанерный ящик с печатями почтовых служб Аркаима и Лукоморья. Онуч приложил палец, подтвердив получение посылки, сорвал сургуч, топором вскрыл крышку и первым делом достал свернутую в трубочку и лежавшую сразу под крышкой берестяную грамотку.

Онуч дрожащими руками развернул упаковочную бумагу и достал из посылки взятый с боем у Калинового моста шлем разгула. Один из девяти сущих во всех известных реальностях.

Далеко у горизонта, над центром города Лукоморье, торчала плотной огромной шапкой крона тысячелетнего дуба. Из нее в вечернее небо били два невидимых глазу смертного радужных эфирных потока – прана и мана – и, скручиваясь и переливаясь, превращались в звездную пыль.

Кот знал свое дело и мерно ходил вокруг дуба, меняя направление движения и соответственно форму волшебных заклинаний: направо – песнь, налево – сказку, направо – прану, налево – ману…

Со стороны заставы доносился ускоряющийся скрип отремонтированной карусели. Одинокий репродуктор в пестром смерче лошадок, оленей и людей в военной форме великолепным нестареющим голосом заводил задорный припев:

Глава 5

КАК РАЗВОДЯТСЯ ЛЯМУРЫ

Дзынь-дзынь-дзынь…

Потом пауза, а потом опять: «Дзынь-дзынь-дзынь!»

Звонок телефона в кабинете директора зверинца и по совместительству начальника отдела зооподдержки Леонида Дурова врасплох его не застал. Он вообще никого не застал: Леонид Владимирович в кабинете не появлялся месяцами. По своему обыкновению, великий дрессировщик и генерал-полковник в отставке возился со своими питомцами в вольерах, где, нарушая все мыслимые и немыслимые режимы секретности, частенько даже оставался ночевать.

На злобное треньканье телефонов в конце концов заглянул снежный человек. Был это Эскимо или это была Снежинка – определить мог только Дуров. Он один был способен различать своих любимцев, не прибегая к излюбленному способу Левки, который с Эскимо частенько напивался среди вольеров до поросячьего визга возмущенных свинок Леонида Владимировича. Снежинка пока не пила. Так или иначе, для всех, кроме Дурова, снежная пара была на одну морду.

Снежный человек скривился и, оглянувшись по сторонам, брезгливо поднял телефонную трубку двумя пальцами и осторожно подул в мембрану.

– Леонид Владимирович! Это дежурный по заставе беспокоит вас,– вежливо представилась трубка.– Тут такое дело. На карусели прибыла какая-то мерзкая обезьянка с папкой под мышкой и сейчас ходит по штабу, ищет командира. Это, верно, по вашей части?

Снежный человек буркнул что-то невразумительное.

– Ну да,– согласилась трубка.– Вот и мы в недоумении. Вас просят в штаб. И захватите, пожалуйста, с собой сетку или хлыст какой-нибудь. Мне кажется, она кусается, дрянь такая.

На последних словах Эскимо или Снежинка – никакой, в сущности, разницы! – сердито бросил – или бросила? – трубку на рычаги телефонного аппарата и, продолжая бурчать под нос, побрел – или побрела? – разыскивать Дурова на территории зверинца.

Когда запыхавшийся Леонид Владимирович с большим сачком ворвался в кабинет командира, там уже собрались почти все начальники штатных подразделений – дежурный по отряду зря времени не терял.

Рядом с командирским столом в кожаном кресле на корточках сидело существо, сильно напоминающее орангутана, но с более короткой рыжей шерстью и огромными глазами. Морда его была белого цвета в три черные полоски. Кончик хвоста заканчивался пушистой кисточкой, игриво заплетенной в косичку. Одежда гостя ограничивалась изящной набедренной повязкой.

Задов и необычный пришелец исподтишка разглядывали друг друга, словно старались вспомнить, не встречались ли раньше.

– Присаживайтесь, Леонид Владимирович. Не хотелось без вас начинать,– вместо приветствия буркнул командир, недовольный опозданием генерала.– Кстати, к чему сачок такого размера?

Дуров слегка растерялся, однако тут же нашелся Лева:

– Моя вина, Евгений Дмитриевич. Тут какая-то бабочка летает ночная, необычной раскраски. Жуть какая шустрая и приставучая.

Лева уважал Дурова с детства и в обиду старика принципиально не давал никому, даже начальству. Леонид Владимирович благодарно и печально улыбнулся близорукими глазами Леве, виновато – командиру и попытался спрятать сачок за спиной. Тот, однако, торчал из-за спины упрямо и косо, как штык трехлинейки на плече новобранца.

Озадаченный Владимиров недоуменно выглянул в окно, хотя Лева недвусмысленно намекал, что бабочка именно ночная, и недовольно пожал плечами.

– Отличительная черта людей – лишать других свободы. Это заложено в подлой сущности агрессивной человеческой природы: созидать, угнетая других,– вроде бы в сторону, но достаточно громко и менторским тоном неожиданно заявила обезьяна, мягко растягивая гласные и слегка шепелявя.

Заслуженный дрессировщик смутился окончательно. От облыжного заявления сачок жег его ласковые к зверюшкам руки, покрытые многочисленными укусами ответной страсти. В кабинете повисла нехорошая тишина. Лева презрительно фыркнул и возненавидел примата окончательно и бесповоротно. Остальные неловко молчали, пока паузу не решился нарушить сам Владимиров, который, то и дело заглядывая в бумажку, без запинки, отчеканил:

– Господа и товарищи, разрешите представить вам действительного члена Верховного Совета вождей Лямурии, лауреата Гнобелевской (командир удивленно хмыкнул) премии, доктора информалогии и парапсихологических наук, почетного академика Великой Академии наук Лямурии, кавалера ордена Банановой пальмы, уважаемого месье Ашта. Он прочтет вам, то есть нам, короткую поучительную лекцию и посвятит вас, то есть нас, в суть возникших у него, то есть у нас, проблем.

Лева тихо застонал, но лямуриец [22], ревниво вслушиваясь в каждое слово командира, точным перечислением своих заслуг перед родиной остался доволен и Левин стон оставил без внимания.

Четырьмя часами позже даже Задову пришлось признать, что элемент познавательности в занудной лекции хвостатого пропагандиста все-таки был.

Как оказалось, Лямурия была расположена в неприметном пучке весьма удаленных реальностей, поэтому исторические расхождения с нулевой реальностью [23] у нее были колоссальные. Сами лямуры, впрочем, считали иначе, полагая иные миры доступного континуума провинцией, а свой мир – метрополией, максимально приближенной к нулевому уровню.

Изначально в истории Лямурии все материки составляли единый континент, стоявший посреди громадного океана – Панею. Затем он распался на Лаврузию (включавшую что-то вроде южной Европы, Африки и большей части Азии), Котловану (в которую вошли аналоги Гренландии, острова Пасхи и Антарктида) и Коалию (Северная Америка и Австралия). За долгие века Лаврузия и Котлована заросли бескрайними лесами, а Коалия, напротив, грязью.