Ностальгия по чужбине. Книга вторая - Шагал Йосеф - Страница 50

— Не лезь в бутылку! — Серостанов ухмыльнулся и жестом подозвал официанта.

— Что будешь пить?

— «Хейнекен».

Араб с буденновскими усами молча кивнул и направился к стойке бара.

— А Ливингстон — это тот парень, который Южную Африку осваивал, верно?

— А ты грамотный, оказывается, — хмыкнул Николай.

— А то! — довольно улыбнулся длинноволосый. — Знаешь, кого я сейчас читаю?

— Ну?

— Мериме!

И в ту же секунду Николай почувствовал, как внутри у него что-то словно оборвалось. Длинноволосый не обращал на него внимания и, казалось, с головой ушел в созерцание жестяной банки пива, которую торжественно, словно Кубок наций, поставил перед ним усатый официант.

— Ты имеешь в виду Проспера Мериме? — вполголоса спросил Николай, когда официант отошел.

— А что, есть другой? — улыбнулся длинноволосый, вдруг сразу же перестав пришепетывать. — Я лично знаю только Проспера.

— Что-то случилось?

— Да. — Парень отхлебнул пиво из банки и поморщился. — Господи, если бы только голландцы знали, что делают арабы из их благородного напитка!..

— Так что случилось?

— У нашего общего друга возникло несколько дополнительных вопросов…

— Так быстро? — Серостанов недовольно покачал головой.

— У нас в Ист-Сайде все делается быстро! — улыбнулся парень. — Вам что-нибудь говорит имя Эдуард Горюнов? Генерал-майор Эдуард Горюнов?

— Уже генерал-майор? — пробормотал Серостанов. — Время летит!..

— А вы помните кого?

— Я помню капитана.

— Вы учились с ним вместе, так? В одном специфическом учебном заведении, да?

— Не совсем вместе… — Серостанов отпил из кружки и промокнул губы салфеткой. — Он был на два курса старше.

— Но вы дружили?

— Можно сказать, что так.

— Когда вы его видели в последний раз?

— По-моему, в семьдесят третьем.

— А потом?

— Что, «потом»? — нахмурился Николай и посмотрел на часы. До посадки оставалось десять минут.

— Ну, вы поддерживали с ним связь, обменивались приветами через общих друзей…

Выражение лица длинноволосого по-прежнему оставалось развязным и даже нагловатым. Изменилась лишь манера разговаривать. Парень с губной гармошкой на шее, вдруг начисто позабыв свой кокни, перешел на телеграфный стиль — отрывистый, четкий и конкретный.

— Внеслужебные контакты между работниками наших э-э-э… контор начальством не поощряются.

— Он что-нибудь знает про вас?

— Что-нибудь, наверное, знает.

— Вы думаете, он в курсе того, чем именно вы занимались после семьдесят третьего года? — продолжал допытываться длинноволосый, явно преследуя какую-то цель. Николай никак не мог понять, куда он клонит, и это его потихоньку начало раздражать…

— Может быть, не будем зря тратить время? — предложил Серостанов. — Объясните толком, что именно вы хотите узнать от меня?

— Насчет времени не беспокойтесь, — усмехнулся длинноволосый. — Вы в любом случае успеете на свой рейс. Что же касается остального, то, простите, я действую по инструкции…

Серостанов вдруг понял, что ошибся, решив поначалу, что развязному битнику не больше двадцати трех. На самом деле ему было как минимум тридцать…

— Я слушаю вас.

— Вы можете встретиться с Горюновым?

— Дискретно?

— Абсолютно дискретно.

— Только теоретически.

— Что так?

— Плохо представляю себе, как можно организовать такую встречу.

— Тем не менее, допустим, что вам это удастся…

— Допустим, — не без внутреннего сопротивления кивнул Николай.

— Предположим, вы передадите ему кое-какую конфиденциальную информацию…

— Ну, предположим.

— Как вы думаете, Горюнов отнесется к ней серьезно?

— То есть, поверит ли он мне?

— Да.

— Трудно сказать… — Николай на секунду задумался. — Все это довольно неожиданно… С другой стороны, наши отношения были очень тесными, даже доверительными. Так что, не исключено… Все зависит от того, о какой информации идет речь, понимаете?

— Речь идет о ДОСТОВЕРНОЙ информации.

— Все равно рискованно.

— Почему? — быстро спросил длинноволосый.

— Какую должность занимает сейчас Горюнов?

Длинноволосый испытующе посмотрел на Серостанова:

— Вы — действительно — не знаете?

— Сказал же: когда я видел его в последний раз, он был капитаном в Первом главном управлении КГБ.

— Он продолжает работать там же, — медленно произнес длинноволосый. — Только уже заместителем начальника Управления.

— Ничего другого я от него не ожидал, — пробурчал Николай и отпил пиво.

— Он действительно настолько умен? Или просто удачливый карьерист?

— И то, и другое. Комплект.

— Так почему рискованно? — повторил вопрос битник.

Серостанов пожал плечами:

— Много лет не виделись… Работаем в конкурирующих и практически не связанных между собой службах… Я — нелегал, о существовании которого знает не больше трех-четырех человек. Он, если ваша информация точна, — большая шишка на Лубянке. Что между нами сегодня общего? Кроме того, за эти годы его характер, взгляды, отношение к старым друзьям могли сто раз перемениться… И тут вдруг сваливаюсь я. Невесть откуда взявшийся, спустя почти восемь лет полного молчания, да еще с конфиденциальной информацией, в которую он должен поверить…

— Именно так, — кивнул парень.

— И, естественно, об этом ничего не должны… знать в моей конторе?

— Естественно.

— Его ведь, кстати, запросто может не быть на месте…

— Он сейчас в Москве, — спокойно возразил битник.

— А если он решит проверить эту информацию?

— Мы ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ в том, чтобы случилось именно это.

— А если при этом он засветит меня?

— Риск, конечно, существует, — согласился битник. — Но наш общий друг считает, что он минимален.

— Очень уж все абстрактно, — вздохнул Николай и откинулся на спинку стула.

— Возможно, вы измените свое мнение, когда ознакомитесь с самой информацией.

— А если я скажу «нет», что тогда? — Николай положил локти на стол и, подперев ладонью щеку, пристально посмотрел на парня. — Вытащите из своего рюкзачка «узи» и расстреляете меня прямо здесь, на месте?

— Наш общий друг очень просил вас ответить «да», — сдержанно улыбнулся длинноволосый. — Очень! Потому что это нужно не только ему, но и вам…

— Мне?

— Так он велел передать.

— Послушайте, молодой человек, вы вообще…

— Ивините, — битник прервал Николая и кивнул на часы, вмонтированные в стену бара. — До посадки на ваш рейс осталось две минуты. И опаздывать вам ни в коем случае нельзя. Я охотно выслушал бы ваши соображения, но это, простите, не мое дело. Я задал вам все вопросы, которые мне было приказано задать. Теперь вам нужно в туалет…

— Что? — окрысился Николай. — Куда мне нужно?.

— В туалет… — лицо битника выражало олимпийское спокойствие. — Под вашей газетой лежит конверт. В нем — все необходимые инструкции, касающиеся вашего предстоящего контакта с Горюновым. Вам надо ознакомиться с ними здесь, в аэропорту. Так что, миновать туалет вам в любом случае не удастся. Кроме того, там есть сливные бачки. Используйте, пожалуйста, один из них по прямому назначению…

— Хорошо, — покорно кивнул Серостанов. — Именно это я и сделаю…

— Надеюсь, не до, а после того, как ознакомитесь с инструкцией, — примиряюще улыбнулся длинноволосый и встал. — Спасибо, папаша, за пиво! Всегда приятно встретить богатенького землячка!

— Откуда вы узнали о моей дружбе с Горюновым? — спросил Николай, скрестив руки на груди.

— Я же вам сказал, КОГО я сейчас читаю… — Длиноволосый небрежно перекинул рюкзак через плечо и неожиданно провел губами по гармошке. Хриплое, расстроенное глиссандо неприятно резануло слух. — Мужик он, конечно, старомодный, но умный — не голова, а просто-таки читальный зал Британской библиотеки! Все знает, представляешь?!.. Ну, прощай папаша! Будешь в Ист-Сайде — спроси Харви Леннокса, меня там каждая собака знает…

С минуту Николай продолжал сидеть за столиком, наблюдая за тем, как постепенно сливается узкоплечая спина длинноволосого парня с фигурами бесчисленных пассажиров, хаотично перемещающихся по гигантскому залу…