Отныне и навсегда - Робертс Нора - Страница 63

— Ты… — Клэр покосилась на дверь «Элизабет и Дарси».

— Иногда оттуда доносится ее запах и какие-то шорохи, но, думаю, она пока стесняется меня. Посмотрите же, разве это не великолепно?

Взорам подруг предстала торцевая стена, во всю высоту выложенная блестящей стекломозаичной плиткой цвета морской волны, являющего дерзкий контраст с шоколадным оттенком пола. Изысканности добавляли крупные плитки с узором в полоску различных тонов коричневого на трех других стенах.

— Мне бы и в голову не пришло сочетать эти цвета, — вслух высказала мысль Клэр. — Элегантно, современно и даже чуточку гламурно. Просто восторг!

— Вот именно. Плюс гармонирует с голубыми стенами и кофейным потолком в спальне. Освещение просто шикарное, согласны? Над ванной — хрустальная люстра, а по обе стороны зеркала — такие же хрустальные бра.

Положив руку на сердце, Хоуп проговорила:

— Честное слово, с каждым днем я все больше влюбляюсь в это место.

— А я — в Бекетта. — Встретив изумленные взгляды подруг, Клэр коротко усмехнулась. — Что, невпопад?

— Влюбляешься от слова «любовь»? — уточнила Эйвери. — С большой буквы «Л»?

— Точно. — Клэр, как и Хоуп, прижала руку к сердцу. — Никогда не думала и не верила, что вновь способна полюбить. Что во второй раз влюблюсь по уши. Правда, я считала, это просто невозможно. На этот раз все иначе, чем с Клинтом. Наверное, чувства к разным мужчинам и не могут быть одинаковыми, и все же эта любовь не менее настоящая и столь же глубокая. Сама не верю своему счастью.

— Ты и Бекетт. — В голубых глазах Эйвери блеснула слезинка. — Влюблены друг в друга. С большой буквы «Л».

— Нет, постойте, насчет него я утверждать не могу. Говоря о Бекетте, пожалуй, лучше иметь в виду маленькую «л». Мы еще в самом начале пути.

— Клэр, он сохнет по тебе, сколько я себя помню.

— Это совсем другое дело. Его любовь даже с маленькой «л» — уже огромное счастье. Я и не требую от Бекетта большего — клятв, обещаний и так далее. Как я уже сказала, в этот раз все иначе. У меня есть жизненный опыт, которого не было в шестнадцать лет. Мне есть чем рисковать.

— И что предложить, — вставила Хоуп.

— Да, но… — Клэр вспомнила слова, произнесенные Бекеттом накануне. — Любовь — это труд. Женщина, трое детей, а теперь еще две собаки — нелегкий труд. Но я рада тому, как все складывается. Я ужасно счастлива и благодарна за то, что вновь могу чувствовать, могу сознавать, что способна на это.

— Невероятное ощущение, — вздохнула Хоуп, которую охватила ностальгия. — Мне его очень недостает.

— Знаешь, мне тоже его недоставало, только я не догадывалась. И сейчас мне немножко страшно, но в этом-то, как ни странно, вся прелесть. Я словно бы подпитываюсь энергией.

— Если ты счастлива, значит, и мы тоже, — заключила Хоуп.

— Я очень, очень счастлива. Я влюблена в хорошего, доброго, интересного человека, который прекрасно относится к моим детям. Признаюсь, я на седьмом небе.

— Всегда восхищалась твоим вкусом в выборе мужчин, — сказала Эйвери.

Неожиданно окошко в ванной распахнулось, порыв ветра донес сладкий аромат жимолости.

— Судя по всему, она такого же мнения, — пробормотала Хоуп.

Среди многого, что нравилось Клэр в родном городе, было чувство общности. Оно же убеждало ее в том, что решение привезти сюда детей оказалось верным. Потягивая вино из пластикового стаканчика посреди только что открывшейся сувенирной лавки, она успела перекинуться словом или просто поздороваться с дюжиной знакомых. Клэр наблюдала за тем, как люди прогуливаются по лавке, образуют небольшие группы, расходятся и собираются вновь, делятся новостями и впечатлениями.

Пробравшись сквозь толпу, к ней подошел отец Эйвери — высокий крупный мужчина с пышной рыжей шевелюрой и подстриженной бородой, кое-где блестевшей от оловянного припоя. Клэр склонила голову на его широкое плечо.

— Какой вы сегодня красавец!

Немолодой мужчина покраснел. Смущение неожиданно придало ему шарма.

— Жюстина велела не приходить в рабочей одежде.

— Конечно, если только вы сегодня не выставляетесь в качестве художника.

Мактавиш покраснел еще сильнее и начал неловко переминаться с ноги на ногу.

— Ну какой из меня художник. Так, сварщик с кучей свободного времени.

— Вилли Би, чтобы создать эти скульптуры из металла, мало одних навыков сварщика и времени. А ваши часы — настоящие произведения искусства. Между прочим, Хоуп уже зарезервировала вот эти, — Клэр махнула рукой, — и вон те, напольные, для гостиницы.

— Она берет такие штуки в гостиницу?

— Да. Хочет поставить часы в столовой, перед каменной аркой. Постояльцы будут смотреть на вашу работу.

— Нет, ну надо же! — сконфуженно хохотнул Мактавиш.

Сквозь толпу протиснулась Эйвери.

— Крабовые шарики закончились. Публика подъела уже почти все закуски. Сейчас должны принести еще, — сообщила она.

— Народу собралось прилично, — кивнула Клэр. — Мадлен, по-моему, слегка в шоке.

— Я, пожалуй, выйду, — затоптался на месте отец Эйвери, — а то кажется, будто один занимаю половину пространства.

— Стой где стоишь, — строго сказала ему дочь. — Мадлен хочет, чтобы ты пообщался с потенциальными покупателями, рассказал им, как проходит творческий процесс.

— Брось, Эйвери!

— Брось, Вилли Би. — Она ткнула его в широкую грудь. — Мне нужно проверить, что там с остальными подносами. Клэр, не давай ему улизнуть.

— Делаю что приказано, — пожала плечами Клэр, однако пожалела Мактавиша: — Впрочем, можем выйти на крыльцо, где дышит воздухом масса потенциальных покупателей.

— Приятно, когда жители города вот так собираются вместе. — Старик облегченно вздохнул, когда они сошли со ступенек.

— Вы правы. Я тоже рада видеть так много знакомых лиц, просто постоять и поболтать с теми, кого давно не встречала.

Клэр с таким увлечением разглядывала людей, толпившихся перед сувенирной лавкой, что не заметила машину, припарковавшуюся чуть дальше по улице, и Сэма Фримонта, который наблюдал за ней, сидя за рулем.

— Как поживают твои ребятки, Клэр? — поинтересовался Вилли Би. — Говорят, у вас в семье прибавилось сразу два новых члена. Слыхал от Жюстины, — прибавил он.

— Мальчишки в полном восторге и вовсю стараются, ухаживая за щенками, — по крайней мере, пока, — ответила Клэр. — Признаюсь, не ожидала, но хлопот от собак куда меньше, чем веселья. Опять же пока.

— Ты не пожалеешь, что взяла их. Подарок Бекетта, верно?

— Да, привез щенков прямо ко мне в магазин. Взял хитростью.

— Жюстина, между прочим, очень довольна, что вы с Бекеттом встречаетесь. Ты ей по душе, как и твои парнишки.

— Да, знаю. Кстати, раз уж вы вспомнили про детей: мне пора домой, надо отпустить Мэйзи.

— Так-так. Стоит мне отвернуться, и на мою территорию уже покушаются! — Подошедший Бекетт шутливо ударил Мактавиша в плечо.

— Против красивой женщины я безоружен, — засмеялся тот и кивнул бородатым подбородком в сторону гостиницы: — Отличный вид. Томми гордился бы сыновьями.

Вилли Би и Том Монтгомери с самого детства были лучшими друзьями. На похоронах Мактавиш плакал в открытую и наверняка тосковал по Томасу не меньше, чем вдова и сыновья.

— Согласен. Ему понравился бы сегодняшний вечер.

— О да. А я бы не отказался одним глазком поглядеть, что внутри, — подмигнул Бекетту Вилли Би.

— В любое время, как только пожелаешь.

— Приду, приду, а то любопытство так и разбирает.

— Вилли Би! — На крыльце, уперев руки в бока, появилась Жюстина Монтгомери. — Будь добр вернуться в лавку и пообщаться с людьми.

— Ох уж эта Жюстина! Спорить бесполезно, — закряхтел Мактавиш. — Ладно, только бы не расколотить там чего-нибудь.

— Он такой милый, — сказала Клэр, когда Вилли Би неохотно поплелся внутрь.

— Сейчас ему шестьдесят пять, и, думаю, он проживет все сто двадцать, если не больше. Как можно считать его милым?