Баффер - Дулепа Михаил "Книжный Червь" - Страница 56

– Умывальник вон там, за печкой. Там, в комнате, кровать. Эта – моя. Иди спать…

И кто сказал, что уложить ребенка спать сложно? Тем более в девять утра?

Хотя, может быть, это возраст такой.

24

Илья оказался странным пареньком. Лет ему было аж девять, а не восемь, как я подумал, и для своего возраста был он каким-то не таким. Молчаливый, в случае чего немногословный, занят был по большей части своим ноутбуком, но мгновенно бросал его, как только я просил помочь. Без напоминаний носил воду, доливая бочку в сенях, набивал сушилку дровами. Городской, он часто сидел у плиты, смотря на огонь. Я тоже так когда-то сидел и сейчас, глядя на пацана, только ухмылялся, видя такое сходство. Любят городские ребятишки огонь.

Первые несколько дней мы напоминали двух котов на новой территории, пытающихся понять, кто это рядом и что с этим делать: ходили кругами, подозрительно смотрели друг на друга, шипели что-то про себя и демонстрировали независимость. Иначе охарактеризовать этап привыкания мне не удавалось, уж очень это было комично и страшно одновременно. Мне, как ни крути, было чуть стремно иметь в двух шагах малолетнего мага, которому убить – только руку поднять, да и он, полагаю, нервничал не меньше – неизвестный мужик увозит куда-то в лес непонятным образом, вокруг только деревья да пустые дома заброшенного хутора…

Илья не сразу понял, что я в самом деле мало сплю, я не сразу поверил, что он действительно молчаливый, а не сумасшедший. Наверное, ему было так же неуютно в доме со странным типом, читающим вперемешку Библию и кулинарную книгу, да и мне постоянно хотелось сбежать от мальца, хладнокровно добившего еще живого человека. Впрочем, со временем мы притерлись друг к другу. В немалой степени этому поспособствовало выполнение моих «обещаний» – я ничего не требовал, кормил, регулярно уходил из дома на «прыжки». Наверное, мы и в самом деле были очень похожи… Так что всю первую неделю мы старательно били по бокам хвостами, то и дело панически прижимали уши, вполголоса шипели, при этом делая дружеские жесты в сторону соседа.

Напряженность возникла только раз, когда я спросил, почему они с отцом были одни – пацан мгновенно замкнулся, отвечать стал односложно, смотреть в пол и вообще всячески демонстрировать, что я не прав. Пришлось отступить. Не знаю я, как с детьми себя вести. И слишком четкое у меня было подозрение о том, что случилось с его матерью. На фотографии, которую мальчик поставил на «своей» тумбочке, они втроем всей семьей у какого-то моря, и фотка самое большее прошлогодняя, так что… Не знаю, может, и не умер его отец, может, просто уехал сам. Но это, конечно, мои мысли, и только.

Через час он уже словно забыл о вопросах и согласился на проведение серии экспериментов.

«Поднимать человека» оказалось именно тем, что и слышалось, – если с правой руки он мог бросать свое странное пламя, то, подняв левую… Первое, о чем я подумал, когда он после многократных уточнений, не опасно ли это, применил на мне свое «поднимание», так это о Звездных войнах и Дарте Вейдере. Он тоже вот так «поднимал». Я висел словно подцепленный за шлейку пекинес, в метре над землей и неуклюже помахивал руками-ногами, хорошо хоть меня подняло целиком, не за горло, как в фильме. Уточнив, согласен ли Илья на эксперимент, кинул в него оцепенение.

«Поднимание» ничуть не думало отменяться, хотя мальчишка явно замер, видимо, была связь между его желанием и положением все так же поднятой левой руки. У меня основным условием было произнесение активатора вслух, у него, очевидно, жесты руками. Пришлось доставать из кармана пистолет и, разрядив, кидать обоймой в пацана, ничего другого при себе не оказалось, не висеть же два часа. Через четыре минуты Илья отмер, и я вернулся на землю. Жаль, что он так только живое может поднимать, мечты о разборке соседних домов так и остались мечтами.

Отношения у нас были своеобразными. На второй день он попытался назвать меня «дядя Михалыч», на что я резко ответил, что мы не родственники, а он сам выбрал свой путь, и потому теперь считается взрослым.

«Михалыч, зови меня именно так. И вообще, человека надо звать так, как он назвался при знакомстве, если только по каким-то причинам ты не хочешь изменить свои отношения с ним, к лучшему или худшему».

Выслушав это, он серьезно кивнул и впредь называл меня только по отчеству.

Я намеренно навязывал ему стиль поведения, а значит, и образ мыслей, доделывая работу его отца, заставляя поверить в то, что он – взрослый и теперь должен думать над тем, что делает и что говорит.

Мне не нужен иждивенец-игрун, мне надо обеспечить себя поддержкой взрослого мага. Пусть даже это значит насильно заставить пацана забыть о детстве.

Ничего, я в свое время забыл, отец постарался. Металл куют, меняя форму, но кто скажет, что инструмент хуже простого куска железа?

С молчаливым, но готовым выслушать соседом жить стало веселее. Провели еще серию экспериментов, он объяснил, что автонаведения у его огня нет, им надо управлять, указывая на цель рукой. Странный факт, что без детекта «видеть магию» огонь был белым. Я долго обдумывал и очень осторожно расспросил о его игре.

Илья пожал плечами и сказал, что играл он со старой-старой приставки на даче друга отца, и как игра называется, не помнит, но там два человечка ходят вверх-вниз, дерутся и кидаются «белыми точками», которые взрываются при столкновении с противником. А еще можно было зажать клавишу, и тогда враги повисали, чтобы второму было удобнее их убивать. За второго играл отец, и они всего минут пятнадцать успели посидеть, пока не позвали ужинать, даже до конца уровня не добрались.

Такой игры я не знал даже приблизительно, так что пришлось принять как данность.

Впрочем, все эти хлопоты были вторичны – конечно, хорошо, что у меня появился хоть такой союзник, но «люди в черном» были гораздо интереснее.

Крестики-амулеты с защитой, причем не единичные артефакты, а похожие друг на друга поделки, документы мракоборцев, договоры с местными – хотя последнее и не что-то необычное, но все равно кто-то должен был их отрекомендовать или чем-то они должны были у местных поддержку купить.

И непонятный Шеф, который так похож на меня, что можно спутать.

Дураков не осталось брать мага в рабство. Это поначалу схема с ошейником могла сработать, а теперь народ посуровел, и, угрожая игруну, можно гарантированно ожидать ответного удара. Жизнь-то в стране поменялась до удивления, а вместе с ней и люди, сейчас магов не ловят, их уговаривают. Или убивают на месте.

Свои невидимые ножи и сумки я продаю легко, с руками отрывают, можно сказать, ведь артефакторы все на учете сильных команд и под защитой. Если есть такой у ребят Шефа, то, значит, за ними сила. И система обнаружения жертв, ведь ничейного мага надо еще найти… зачем он им, кстати? Ну да, силенки у Ильи вполне годятся для использования как боевой единицы, но мало ли таких? В кармане ампулы и шприцы уже заряженные, значит, это спланированный захват… черт, слышал я, что есть охотники на магов, да и сам, случается, берусь, но… не понимаю.

Надо искать информацию, связаться с дружественными мракоборцами, узнать, точно ли это их ребята, а если да, то что они имели к Илье. Или не лезть?

– Простите, так вы возьметесь?

– А, что? Простите, Сергей Игнатьич, отвлекся. Что вы говорили?

– Так о плате – что возьмете? У нас тут в основном старики, молодых нет, вот только семья его была… Денег много не соберем.

– Деньги? Зачем они мне? Что их, есть буду? Мне бы шоколада или варенья хорошего побольше.

У Ильи обнаружился недостаток. Единственный, но серьезный – парнишка был жутким сладкоежкой! Как это сочеталось с его почти взрослым поведением, я не понимал, но факт остается фактом – за неделю он сгрыз три последних плитки шоколада, истребил литровую банку варенья и с алчностью поглядывал на сахарницу.

Может, это психологическое что-то, может, гормональное, а может, и просто нравится пацану, но запасы стремительно таяли, а в город меня никак не кидало.