Мистер Мерседес - Кинг Стивен - Страница 43

Брейди зол на себя. Он ткнул достаточно сильно для того, чтобы вызвать слезы, а это означает, что мальчишка говорит чистую правду. Кроме того, теперь Тупой и Не-такой-тупой его запомнят. Брейди может извиниться, даже может дать им по бесплатному мороженому, чтобы показать, что извинения искренние, но тогда его запомнят за это. Пустячок, однако пустячки накапливаются, а потом могут сложиться во что-то большое.

– Извини. – Он говорит совершенно серьезно. – Это шутка, ничего больше, сынок.

Тупой показывает ему палец, Не-такой-тупой добавляет свой: демонстрирует солидарность. Они заходят в магазин комиксов, где – если Брейди знает таких мальчишек, как они, а он знает – ровно через пять минут им предложат или что-нибудь купить, или проваливать.

Они его запомнят. Тупой может даже сказать родителям, и те напишут жалобу Лебу. Это маловероятно, но такая возможность есть, и кто виноват в том, что он достаточно сильно – так, что осталась отметина – ткнул в шею Тупого, вместо того чтобы просто щелкнуть, как собирался? Жирный экс-коп, который выбил Брейди из колеи. Заставил его напортачить, и Брейди это не нравится.

Он заводит двигатель фургона. Из громкоговорителя на крыше вновь несется перезвон колокольчиков. Выезжая на Гановер-стрит, Брейди поворачивает налево, продолжает дневной маршрут, продавая рожки, стаканчики и брикеты, радуя детей и взрослых и соблюдая все скоростные ограничения.

Хотя после семи часов парковочных мест на Лейк-авеню сколько хочешь – о чем хорошо знала Оливия Трелони, – в пять пополудни, когда Ходжес и Джейни Паттерсон возвращаются из «Солнечных просторов», их еще надо поискать. Ходжес обнаруживает одно в трех или четырех домах дальше по улице, и хотя оно тесновато (автомобиль позади оттяпал кусок), он втискивает «тойоту» в просвет быстро и легко.

– Я в шоке, – говорит Джейни. – Мне бы такое не удалось. Я дважды провалила экзамен по вождению, когда нужно было задним ходом подъехать к тротуару.

– Наверное, не повезло с экзаменатором.

Джейни улыбается:

– В третий раз я надела короткую юбку, и все прошло гладко.

Думая о том, как ему хочется увидеть ее в короткой юбке – и чем короче, тем лучше, – Ходжес говорит:

– Ничего сложного тут нет. Когда подъезжаешь к тротуару задним ходом под углом в сорок пять градусов, все получается само собой. Если, конечно, автомобиль не слишком велик. «Тойота» – идеальный вариант для городской парковки. В отличие от… – Он замолкает.

– В отличие от «мерседеса», – заканчивает она фразу. – Пойдемте ко мне и выпьем кофе, Билл. Я даже оплачу стоянку.

– Я сам оплачу. До семи часов. Нам многое надо обсудить.

– Вы что-то узнали у мамы, да? Поэтому всю обратную дорогу молчали?

– Узнал и все расскажу, но разговор начнется не с этого. – Он смотрит ей в глаза, и ему это нравится. Эх, будь он лет на пятнадцать моложе. Даже на десять. – Я хочу быть с вами откровенен. Думаю, у вас создалось впечатление, что я пришел к вам в поисках работы, но это не так.

– Нет, – качает она головой. – Я думаю, вы пришли потому, что чувствуете вину за случившееся с моей сестрой. Я просто этим воспользовалась. Но нисколько не жалею. Вы так хорошо говорили с мамой. Так мягко. Очень… очень мягко.

Она так близко, в послеполуденном свете синева ее распахнутых глаз потемнела. Губы раскрываются, словно она хочет сказать что-то еще, но он не дает ей такого шанса. Целует, прежде чем успевает подумать, как это глупо, как безрассудно, и изумлен, когда она отвечает на поцелуй, более того, правой рукой обнимает его за шею, чтобы они теснее прижались друг к другу. Поцелуй длится секунд пять, но Ходжесу кажется, что гораздо дольше, ведь он давно уже так не целовался.

Она отстраняется, проводит рукой по его волосам и говорит:

– Я этого хотела весь день. Теперь пошли наверх. Я сварю кофе, а потом ты отчитаешься.

Отчитался он гораздо позже, а до кофе дело вообще не дошло.

Он вновь целует ее в лифте. На этот раз она обвивает его шею обеими руками, а его руки путешествуют от талии к белым брюкам и останавливаются на ягодицах. Он понимает, что его слишком толстый живот давит на ее плоский, и думает, что ей неприятно, но когда двери лифта расходятся, ее щеки пылают, глаза сверкают, а в улыбающемся рту влажно блестят белые зубы. Она берет его за руку и тащит по маленькому коридору между лифтом и дверью в квартиру.

– Пошли, – говорит она, – пошли, мы должны это сделать. Пошли, пока никто из нас не наложил в штаны.

«Только не я», – думает Ходжес. Его мысли сейчас заняты совсем другим.

Поначалу она не может открыть дверь, потому что рука с ключом сильно трясется. Это вызывает у нее смех. Он накрывает ее руку своей, и совместными усилиями они вставляют «шлейг» в замочную скважину.

В квартире, где Ходжес впервые встретил мать и сестру этой женщины, сумрачно, потому что солнце ушло на другую сторону здания. Озеро обрело цвет кобальта, такой глубокий, что кое-где кажется почти лиловым. Яхты уплыли, лишь грузовое судно держит курс…

– Пошли, – повторяет Джейни. – Пошли, Билл, не тормози.

Они входят в одну из спален. Ходжес не знает, спит ли в ней Джейни или ее использовала Оливия, когда оставалась здесь по четвергам, да его это и не волнует. И жизнь в последние несколько месяцев – послеполуденный телик, игры с отцовским «смит-вессоном» – выглядит совсем нереальной, будто ее вел вымышленный персонаж из скучного иностранного фильма.

Она пытается стянуть полосатую матроску через голову, но ткань цепляется за заколку в волосах. С губ Джейни срывается приглушенный смешок, в котором слышится раздражение.

– Помоги мне с этой чертовой тряпкой, пожалуйста…

Он проводит руками по ее гладким бокам – и от прикосновения по ее телу пробегает дрожь. Потом его пальцы забираются под матроску, отцепляют ее и поднимают, освобождая голову Джейни. Она смеется, прерывисто дышит. На ней простой белый хлопковый бюстгальтер. Он держит ее за талию, целует между грудей, а она расстегивает пряжку его ремня и пуговицу брюк. Он думает: «Если бы предполагал, что такое может случиться на этом этапе моей жизни, ходил бы в тренажерный зал».

– Почему… – начинает он.

– Заткнись. – Ее рука скользит вниз вместе с бегунком молнии. Брюки падают на туфли, звенит рассыпавшаяся мелочь. – Поговорим позже. – Она стискивает его через трусы, покачивает из стороны в сторону, как ручку коробки передач, заставляя ахнуть. – Хорошее начало. И не смей меня подводить, Билл. Давай без сюрпризов.

Они валятся на кровать, Ходжес – в боксерах, Джейни – в трусиках из такого же белого хлопка, как и бюстгальтер. Он пытается закатиться на нее, но она не дает.

– Ты на меня не ляжешь, – говорит она. – Если у тебя случится инфаркт, когда мы будем трахаться, ты меня раздавишь.

– Если у меня случится инфаркт, когда мы будем трахаться, я стану самым разочарованным мужчиной, когда-либо покидавшим этот мир.

– Лежи смирно. Просто лежи смирно.

Она подцепляет большими пальцами резинку его боксеров. Он охватывает ладонями ее качающиеся груди.

– А теперь подними ноги. И не теряй времени. Используй пальцы по назначению, я это люблю.

Он выполняет обе ее команды. Без проблем. Всегда умел одновременно заниматься несколькими делами.

Мгновением позже она смотрит на него сверху вниз, прядь волос падает на один глаз. Она выпячивает нижнюю губу, сдувает прядь.

– Лежи смирно. Позволь мне все сделать самой. И не отставай от меня. Не хочу показаться командиршей, но я без секса два года, и последний раз был так себе. Так что сейчас я хочу получить удовольствие. Я это заслужила.

Упругое влажное тепло охватывает его жарким объятием, и он инстинктивно вскидывает бедра.

– Я сказала, лежи смирно. Следующий раз будешь двигаться, как тебе захочется, но этот – мой.

Это трудно, но он подчиняется.

Волосы опять падают ей на глаза, но теперь она не может выпятить нижнюю губу и дунуть, потому что кусает ее, и он думает, что потом на ней останутся следы от зубов. Ее руки гладят его грудь, заросшую жесткими седеющими волосами, перебираются на толстый живот.