Над кукушкиным гнездом (др. перевод) - Кизи Кен Элтон - Страница 55

А Макмерфи хохочет, падает спиной на крышу каюты, смех его летит над морем, разносится в разные стороны; он смеется над девушкой, над нами, над Джорджем, оставшимся на причале, над велосипедистом, механиками с заправочной станции, над пятью тысячами домиков, над Большой Сестрой — над всем этим. Смеется, потому что понимает: нужно смеяться над всем, что причиняет боль, чтобы сохранить равновесие, чтобы мир не свел тебя с ума. Он, конечно, знает и другую сторону жизни: да, я поранил палец, а его девушка ушибла грудь, да, доктор остался без очков, но нельзя позволить боли заслонить смешное, как нельзя позволить, чтобы смешное заслонило боль.

Я вижу, что Хардинг упал рядом с Макмерфи и тоже смеется. И Скэнлон на дне катера. Смеются над собой и над всеми нами. И девушка, которая мучительно переводит взгляд с белой груди на красную, — тоже начинает смеяться. И Сефелт, и доктор, и все остальные.

Смех начинался медленно, но потом стал разрастаться, наполняя людей и делая их все больше и больше. Я смотрел и думал, что я как будто смеюсь вместе с ними, но в то же время я уже и не с ними. Меня унесло с катера, я плыву куда-то над морем, лечу по ветру вместе с этими черными птицами, парю высоко над собой и, когда смотрю вниз, вижу себя и всех остальных, вижу катер, который качается среди ныряющих птиц, вижу Макмерфи, окруженного дюжиной своих людей, наблюдаю за ними, охваченными смехом, который бежит по воде кругами, все дальше и шире, и вот он уже выплеснулся на пляжи побережья, на пляжи по всем побережьям, и волна за волной накатывается на них.

Доктор наконец подцепил что-то у дна на свою удочку; все, за исключением Джорджа, уже поймали и втащили на катер по рыбине, а доктору только удалось подвести свою добычу ближе к поверхности, мы даже увидели ее — нечто белое появилось из воды на миг и тотчас ушло вглубь, несмотря на все попытки доктора удержать его. Каждый раз, когда он подводил рыбу близко к поверхности, приподнимая удочку и наматывая катушку, при этом упрямо кряхтя и отказываясь от помощи, — всякий раз она, увидев свет, тут же уходила на глубину.

Джордж решил больше не запускать мотор и спустился к нам; показал, как чистить рыбу, чтобы чешуя летела за борт, как выдирать жабры, чтобы у мяса не ухудшился вкус.

Макмерфи взял четырехфутовую веревку, привязал к ее концам по куску мяса и метнул в воздух, две кричащие птицы закружились над ней, «пока их смерть не разлучит».

Вся корма и почти все люди были обляпаны кровью и серебристой чешуей. Кое-кто снял рубашку и, свесившись через борт, полоскал ее в воде, пытаясь отстирать. Так незаметно прошло время до обеда: еще немного порыбачили, допили второй ящик пива, кормили птиц, а катер лениво покачивался на волнах, и доктор все возился со своим чудовищем с глубины. Поднялся ветер, разбил море на зеленые и серебристые осколки, превратив его в поле из стекла и хрома, и катер сердито забросало с волны на волну. Джордж посоветовал доктору побыстрее вытаскивать рыбу или резать леску, потому что погода обещает испортиться. Доктор не отвечал. Он только сильнее потянул удочку, наклонился вперед, выбирая катушкой леску, и снова потянул.

Билли с девушкой забрались на нос, разговаривали и смотрели сверху на воду. Билли увидел что-то необычное и закричал нам, мы все бросились смотреть. Действительно, на глубине десяти-пятнадцати футов медленно вырисовывались контуры чего-то широкого и белого. Странно было наблюдать, как оно поднимается: сначала просто светлое пятно, потом что-то явно белое, словно туман под водой, который вдруг начинает твердеть и оживать…

— Боже праведный! — воскликнул Скэнлон. — Это же рыба доктора!

Сам доктор находился у противоположного борта, но, глядя на леску, мы поняли, что она тянется к этой бесформенной массе под водой.

— Нам ни за что не вытащить ее на катер, — заявил Сефелт. — Да и ветер крепчает.

— Это большой палтус, — объяснил Джордж. — Иногда они весят по двести, триста фунтов. Чтобы их поднять, нужна лебедка.

— Придется резать леску, док, — сказал Сефелт и обнял доктора за плечи.

Доктор снова ничего не ответил; пиджак между лопатками у него пропотел насквозь, глаза сделались красные, оттого что долгое время он был без очков. Он продолжал тянуть, пока рыба не выплыла с его стороны. Несколько минут мы наблюдали, как она приближается к поверхности, потом начали готовить веревку и багор.

Но только через час мы смогли втащить ее на катер. Кроме багра, пришлось подцепить ее крючками остальных трех удочек, а Макмерфи перегнулся через борт, схватил рукой ее за жабры, и наконец после долгих усилий она скользнула в катер, прозрачно-белая, плоская, и шлепнулась на дно вместе с доктором.

— Это было что-то! — Доктор тяжело дышал, не в силах подняться и сбросить с себя огромную рыбину. — Это уж точно… что-то необыкновенное.

Весь обратный путь катер взлетал на волнах и скрипел, а Макмерфи кормил нас мрачными историями о кораблекрушениях и акулах. Ближе к берегу волны стали еще выше, с гребней ветер срывал клочья белой пены, закручивал их и бросал вверх, к чайкам. Проход к причалу прочесывали волны выше катера, и Джордж приказал надеть спасательные жилеты. Я заметил, что в море не осталось ни одного катера.

У нас не хватило трех спасательных жилетов, и возникла ссора, кто будут те трое, которым предстоит новое испытание на воде. Ими в конце концов стали Билли Биббит, Хардинг и Джордж, который отказался надевать жилет, потому что тот грязный. Все были несколько удивлены, что среди добровольцев оказался Билли: когда выяснилось, что у нас не хватает спасательных жилетов, он сразу же снял свой и надел его на девушку, но еще больше все удивились тому, что Макмерфи не захотел быть одним из героев; в течение всех этих споров он стоял, прислонившись спиной к каюте, чтобы не упасть при качке, и молча смотрел на остальных. Просто смотрел и улыбался.

До пристани было рукой подать, когда вдруг мы оказались в водяном ущелье, нос катера смотрел на шипящий гребень волны, которая шла перед нами, а корма — на впадину, скрытую в тени следующей волны, надвигающейся на нас сзади. Все стояли за рубкой, крепко держались за поручни и смотрели то на преследовавшую нас водяную гору, то на черные камни мола, футах в сорока слева, то на Джорджа у штурвала. А тот возвышался, как мачта, крутил головой назад и вперед, давал полные обороты, сбрасывал ход, снова врубал на полную катушку, постоянно удерживаясь на склоне идущей впереди волны, которая тащила катер на себе. Еще в самом начале он объяснил нам, что, если мы перевалим через гребень и окажемся впереди, нас понесет вперед и мы потеряем управление, потому что руль и винт поднимутся над водой, а если сбавим ход, волна сзади накроет нас и обрушит на катер тонн десять воды. Поэтому никто не шутил и не смеялся над тем, как он крутит головой назад и вперед, словно она крепится на шарнирах.

В районе пристани волна улеглась, и у нашего причала под магазином, у самой кромки воды, мы увидели капитана с двумя полицейскими. За ними толпились все бездельники. Джордж несся прямо на них, не сбавляя хода, и капитан не выдержал, начал махать руками, кричать, а полицейские вместе с бездельниками бросились вверх по ступеньках. Когда, казалось, нос катера вот-вот разворотит весь причал, Джордж крутанул штурвал, резко дал полный назад и с мощным ревом аккуратно и мягко приткнул катер к резиновым покрышкам, будто уложил его в постель. Прежде чем волна от катера догнала нас, мы уже стояли на причале и крепили концы. Она тем временем подняла все пришвартованные катера, шлепнулась на причал и покрыла пеной пристань, словно мы привели с собой сюда море.

Капитан, полицейские и бездельники с топотом бросились обратно вниз, по ступенькам. Доктор первым атаковал их, заявив полицейским, что мы не подпадаем под их юрисдикцию, так как являемся законной и государственной экспедицией, и если кто может заниматься разбирательством этого дела, то разве что федеральное ведомство. Кроме того, если капитан действительно хочет неприятностей, можно провести расследование по поводу количества спасательных жилетов на борту катера. Разве в соответствии с законом не должно быть жилетов столько же, сколько людей на борту? Тут выяснилось, что капитан не в состоянии оправдаться, тогда полицейские записали несколько фамилий и ушли, что-то бормоча, окончательно сбитые с толку. Как только их не стало, Макмерфи и капитан начали спорить и толкать друг друга. Оказалось, что Макмерфи все еще порядком пьян и с трудом держится на ногах, он дважды поскальзывался на мокрых досках причала и падал в океан, пока наконец не обрел устойчивость, после чего врезал капитану, хотя и не попал, а только скользнул по лысой голове, но таким образом окончательно решил спор. Всем сразу стало веселее, капитан с Макмерфи вместе пошли в магазинчик за пивом, а мы начали выгружать свой улов из трюма. Бездельники стояли чуть выше, наблюдали за нами и курили самодельные трубки. Мы ждали, когда они снова скажут что-нибудь обидное о девушке, по правде говоря, даже надеялись на это; вот один из них наконец заговорил, но речь пошла совсем о другом: о том, что он в жизни своей еще не встречал такого палтуса, среди улова здесь, на орегонском побережье. Остальные кивали, соглашаясь, что это правда. Они придвинулись бочком, чтобы взглянуть на рыбину. Спросили у Джорджа, где он так научился причаливать катер, и мы узнали, что Джордж не только рыбачил, но и был капитаном сторожевого катера на Тихом океане и получил Военно-морской крест.