Над кукушкиным гнездом (др. перевод) - Кизи Кен Элтон - Страница 54

— Теперь удочка номер четыре. Подцепи к тросу двенадцать унций съемным устройством — сейчас покажу как, — и этой удочкой возьмем очень большого с самого дна, ей-Богу.

Мартини подбежал к борту, перегнулся, глянул в воду, туда, куда ушла его леска.

— Ух ты. Ух ты, Боже мой, — простонал он, но что он там заметил, на глубине, нам не было видно.

Вдоль побережья плавали и другие рыболовные катера, но Джордж не хотел присоединяться к ним, он держал прямо, мимо них, в открытое море.

— Мы идем туда, где работают промысловики, там настоящая рыба.

Волны катились мимо: темно-изумрудные с одной стороны, хромированные с другой. Никаких звуков, только гудение и тарахтенье двигателя: то исчезнет, то опять слышится — это выхлопная труба то опустится в воду, то поднимется на волне, да еще странный затерянный крик маленьких взъерошенных черных птиц, которые плавали вокруг и спрашивали друг у друга, куда плыть. Больше ничего не слышно. Некоторые из наших заснули, другие смотрели на воду. Почти час мы уже рыбачили, таская живца, вдруг удилище Сефелта изогнулось и нырнуло в воду.

— Джордж! Боже, Джордж, помоги!

Джордж и думать не хотел браться за удочку, лишь ухмыльнулся, посоветовав ослабить натяжение тормозного барабана и держать кончик удилища вверх, вверх — дать жару этой громадине в воде.

— А если со мной случится припадок? — завопил Сефелт.

— Тогда посадим тебя на крючок и используем в качестве приманки, — сказал Хардинг. — Тяни же ее, тяни, как приказал капитан, и перестань думать о припадке.

В тридцати ярдах за кормой рыба выскочила из воды, блеснула на солнце дождем серебристая чешуя, Сефелт вытаращил глаза от восторга и удивления и так разволновался, что опустил удилище вниз, леска щелкнула и отскочила на палубу, как резинка.

— Вверх! Я же тебе говорил! Зачем позволил ей тянуть напрямую, неужели непонятно? Держи кончик вверх… вверх! У тебя был здоровенный кижуч, ей-Богу!

У Сефелта побелел и задрожал подбородок, когда он передавал удочку Фредриксону.

— На, бери… но если тебе попадется рыба с крючком во рту, то это моя проклятая!

Как и остальных, меня охватило волнение. Я не ожидал многого от рыбалки, но, когда увидел, с какой стальной силой лосось тянул леску, я слез с крыши каюты, надел рубашку и стал с нетерпением ждать своей очереди.

Скэнлон начал собирать ставки на самую большую рыбу и на первую пойманную, по четыре монеты с каждого участника, и не успел он положить деньги в карман, как Билли поймал какое-то жуткое страшилище, что-то вроде десятифунтовой жабы с колючками на спине, как у дикобраза.

— Это не рыба, — заявил Скэнлон. — Выигрышем считаться не может.

— Но это же не п-п-птица.

— Эта штука — морская треска, — объяснил Джордж. — Хорошая съедобная рыба, если срезать с нее бородавки.

— Поняли? Тоже рыба. Давай п-п-плати.

Билли отдал мне удочку, взял деньги и, посматривая на закрытую дверь, с печальным видом присел рядом с каютой, где находились Макмерфи и девушка.

— Ж-ж-жаль, у нас удочек на всех не хватает, — сказал он и откинулся на спину.

Я сидел, держал удочку, смотрел, как леска тянется за нами следом, дышал глубоко и, принюхиваясь к воздуху, чувствовал, как выпитые мною четыре банки пива закорачивают десятки контрольных проводков где-то внутри меня: повсюду вспыхивают и мигают хромированные бока волн.

Джордж пропел нам смотреть вперед, мол, к нам приближается то, что мы ищем. Я наклонился, начал осматриваться, но увидел лишь медленно плывущее бревно и черных морских чаек, которые кружились и ныряли вокруг него, словно черные листья, попавшие в дьявольские водоворот. Джордж прибавил пару узлов и направил катер туда, где кружились птицы, леску мою натянуло так, что я уже и не знал, смогу ли заметить, что клюнуло.

— Эти ребята, бакланы, следуют за косяком угольной рыбы, — объяснял нам Джордж. — Маленькие белые рыбки величиной с палец. Когда ее высушишь, она горит как свечка. Это кормовая рыба-помощник: ими кормятся кижучи. Где большой косяк угольной рыбы, можешь быть уверен, кижуч где-то рядом.

Он направил катер в самую середину стаи, прошел рядом с бревном, и неожиданно вокруг меня гладкие хромированные склоны разлетелись вдребезги под натиском ныряющих птиц, рыбной мелюзги, вспенивающей воду, и все это пронизали насквозь лоснящиеся спины лососей, похожие на торпеды. Я видел, как одна из спин остановилась, развернулась и сиганула в то самое место, примерно в тридцати ярдах от моей удочки, где, я предполагал, должна сидеть на крючке селедка. Я подобрался, сердце у меня забилось, и вот обеими руками я почувствовал рывок, как будто кто-то ударил по удочке бейсбольной битой. Леска, обжигая палец, пошла раскручиваться с катушки, окрашиваясь в красный как кровь цвет.

— Включи тормозную звездочку, — крикнул мне Джордж.

Но я не имел ни малейшего понятия о тормозных звездочках и все сильнее давил большим пальцем, пока леска снова не стала желтой, потом она начала сматываться медленнее и остановилась. Я оглянулся: три остальные удочки хлестали так же, как и моя, тех, кто не рыбачил, смело с крыши каюты, и они в волнении бросились к нам, всячески мешаясь под ногами.

— Вверх, вверх, держите конец вверх, — вопил Джордж.

— Макмерфи! Вылазь скорей сюда и посмотри, что делается.

— О Господи, Фред, ты поймал мою рыбу!

Я услышал его смех и краешком глаза увидел, что он стоит в дверях каюты, не собираясь никуда идти, а я согнулся над своей рыбиной и был так занят, что даже не мог попросить его о помощи. Все кричали ему, чтобы он что-нибудь сделал, но он не двигался с места. Даже доктор с донной удочкой просил Макмерфи помочь. Но тот только смеялся. Наконец Хардинг понял, что Макмерфи и не думает ничего делать, схватил багор и ловким, точным движением, будто всю жизнь этим занимался, перебросил мою рыбину в катер. Здоровенная, как моя нога, подумал я, как столб! Я прикинул: такую огромную на водопаде никто не вытаскивал. Она скачет на дне катера, как сумасшедшая радуга! Измазала всех кровью, разбрасывает чешую, словно серебряные монетки, и я боюсь, как бы она не перепрыгнула через борт. А Макмерфи по-прежнему не двигается с места. Скэнлон бросается на рыбину и прижимает ее ко дну палубы, чтобы не выскочила за борт. Снизу, из каюты, мчится девушка, кричит, что теперь ее очередь, черт побери, хватает мою удочку и, пока я пытаюсь привязать для нее селедку, успевает трижды подцепить меня крючком.

— Вождь, черт возьми, ну что ты так долго возишься! Э, да у тебя из пальца кровь. Неужели это чудище укусило? Кто-нибудь, завяжите Вождю палец, да побыстрее!

— Сейчас еще раз пройдем через них, — кричит Джордж, а я бросаю лесу за корму и вижу, как селедка сверкнула, исчезла в серо-синем броске лосося и леса с шипением уходит в воду. Девушка обеими руками обнимает удилище, скрипит зубами:

— О нет, не смей, черт тебя побери! О нет!..

Удилище она зажала между ног, руками обхватила катушку снизу, катушка крутится, и леска скручивается, бьет ручкой по телу.

— О, прекрати!

На ней по-прежнему зеленая куртка Билли, но катушкой ее расстегнуло, и все видят, что из одежды там больше ничего нет, все таращат на нее глаза, тянут своих рыб, стараясь не наступить на мою, которая скачет и бьет хвостом по дну катера, а под ударами рукояти катушки ее грудь вибрирует с такой скоростью, что сосок мгновенно расплывается в большое красное пятно.

Ей на помощь прыгает Билли. Но почему-то обхватил ее сзади и лишь сильнее прижимает удилище к ее груди, пока катушка наконец не останавливается, прижатая к телу. К этому времени девушка так напряглась и ее грудь выглядит такой твердой, что мне кажется, даже если они вдвоем отпустят руки, удилище останется на месте.

Такая неразбериха продолжается довольно долго, хотя на море это секунда — все бранятся, упираются, вопят, стараются следить за своей удочкой и в то же время глазеют на девушку, тут же, на палубе продолжается кровавая схватка Скэнлона с моей рыбой; лески перепутались и ходят в разные стороны; очки доктора зацепились шнурком за чью-то леску и висят за кормой в тридцати футах, рыбины выпрыгивают из воды, их притягивают блестящие на солнце линзы; девушка ругается на чем свет стоит и смотрит на свою голую грудь — одна белая, другая красная и горит огнем; Джордж перестал смотреть, куда правит, катер наскакивает на бревно, и мотор глохнет.