Четырнадцатая дочь - Федорова Екатерина - Страница 33

Те надеялись на скорую и всенепременную помощь, а он вовсе не был уверен, что сможет помочь. Более того, Рут не был уверен, что ему следует быть здесь.

Храмовые плащи на прислужниках топорщились с одной стороны. Очень характерно топорщились, так оттопыривать ткань могли только короткие боевые мечи. Рут мысленно это одобрил. Город покинут властителем, его гвардия ушла вместе с ним, здесь без меча никак. И два-три кристалла не помешает иметь, с заранее нанесенными на них заклятиями.

Сам он, к примеру, сегодня ушел из Ваграна с мечом на поясе, сунув в кармашек несколько кристаллов. Заклятий на них не было, но традиционную боевую триаду: заклинание заслона, заклинание обездвиживания и заклинание подъема — Рут знал наизусть.

А вот чего он не одобрил, так это ношения меча под плащом. Пока эти вояки откинут полу, пока нашарят рукоять…

На улицах не было людей — только сонмы призраков реяли над мостовой, заливая ее гнилостным лиловым светом. И все имели четко различимые лица.

— Разговаривать они могут? — спросил Рут.

— А как же, ваша милость, — ответил один из прислужников.

И без всякого почтения схватил наследника за руку, принуждая того остановиться. Указал пальцем на пролетавший мимо призрак.

Фигуру в струящемся по воздуху коротком плаще венчала горестно склоненная мужская голова. И хотя она была прозрачно-лиловой, испускающей сияние, Рут различил крупно вылепленные лоб и подбородок, крючковатый костлявый нос, полузакрытые глаза.

— Кто ты? — спросил прислужник.

Призрак застыл. Поднял голову, полузакрытые глаза слепо уставились в пространство над головой Рута.

— Я достойный Вуур Филам, ювелир с Шестой улицы. Но мой дом пуст, в мастерской нет учеников, а дочь, которой я построил дом и дал в приданое десятую часть ее веса в золоте, не желает меня видеть и говорить со мной. Где моя жена? Где мой сын, моя невестка, мои внуки?

Парнишка дернул Рута за рукав, и они снова пошли.

— Видите? — сказал прислужник на ходу. — Они и помнят, и разговаривают.

Рут хмыкнул.

— А вы не пробовали спрашивать, почему они восстали?

— Вон у того дома, ваша милость, крутится девица, — показал парень. — Дом на углу — бордель, а у красотки и юбка короткая, и корсаж грудь не прикрывает. Стало быть, она одна из местных работниц. Чтобы я вам долго не рассказывал, давайте подойдем да спросим. Так оно быстрее будет, да и вам нагляднее.

— Я сам спрошу, — бросил Рут.

У парнишки в голосе почему-то зазвенела радость.

— Конечно, ваша милость.

Радуется, что я проявляю интерес и сам лезу во все это, хмуро подумал Рут.

У двери дома на углу сиял флиг, зачарованный факел. Девица, уперев кулаки в бедра, прохаживалась взад-вперед перед дверью. Волосы ее были собраны сзади в узел, из которого выбивалось несколько летящих по воздуху прядей, пышная грудь, подпертая снизу корсажем, колыхалась при каждом шаге, короткие юбки взлетали и обнимали колени хороводом светящихся складок.

Призрачная дева была на диво хороша, и даже в посмертном своем обличье смотрелась соблазнительно. Рут залюбовался ею на мгновенье, но тут же одернул себя. Любование призраками нормальным не назовешь. Вот люди, к примеру, на умерших не засматриваются, они их просто боятся. Всегда следует вести себя подобно людям, чтобы не пугать их своей чуждостью.

Наверное, именно из-за этой внутренней отповеди самому себе он не стал расспрашивать, что да как, а просто заступил дорогу призраку девицы и спросил:

— Почему ты восстала из могилы?

Бывшая мастерица постельных дел остановилась, глянула на него растерянно. Между тем бордельная выучка сказалась — она встала не абы как, а игриво, выставив вперед одно бедро, изогнувшись в талии и растянув полупрозрачные лиловые губы в зазывной улыбке.

— Нас позвали, и мы восстали.

— Кто позвал?

Поскольку девица мялась, не давая никакого ответа, Рут вытащил из кармана, подшитого к поясу, среднего размера кристалл. Подкинул его в воздух, поймал.

Взгляд призрака скользнул вслед за кристаллом.

— Красивые у тебя игрушки, молодчик.

— Отдам, — пообещал он.

Привидение усмехнулось, выставило вперед прозрачные ладони.

— Ты-то дашь, да я не возьму. Да и потом… не знаю я, кто нас позвал.

— А здесь что делаешь? — спросил Рут.

Ладони призрачной девицы сжались в кулаки, и она спешно отдернула их.

— Надеюсь, вдруг да вернется Аар Калана. Она, подлая, отдала меня тому Дауру с перебитым носом. Раз уж я здесь, хочу стать ее кошмаром.

Рут убрал кристалл, бросил вопросительный взгляд на одного из прислужников, стоявших рядом. Тот сообщил:

— Хозяйка борделя. Ходят слухи, что она собрала все, что могла, и сбежала в Аретц. В борделе теперь заправляет одна из ее мастериц.

Призрак отозвался эхом:

— Аар Сагила, тоже гадина. Но у нее передо мной вины нет. А бордель принадлежит Аар Калане. Она еще вернется — проверить счета, деньги забрать. И тут я ее встречу!

Рут предложил:

— А если мы заключим соглашение? Предположим, ты в какой-то момент узнаешь, кто вас позвал, и сообщишь об этом, — он запнулся, глянул на прислужников, — ну, скажем, одному из служителей Алора Понимающего, из главного столичного храма Семи.

Парни одновременно кивнули. Рут продолжал, уже более уверенно:

— Если ты скажешь одному из служителей, кто он, позвавший, я сам за тебя отомщу. Что ты можешь сделать этой Аар Калане, пальчиком ей погрозишь? А я живой и могу причинить неудобства, в том числе и те, что ведут к смерти. Могу и сделаю.

— Слова, — ответила призрачная дева пренебрежительно. — Думаешь, я мало слышала слов, пока была жива?

Рут выкинул вперед правую руку. Поднял левую и клятвенно положил ее на запястье правой.

— Клянусь своей рукой! Если ты, незнакомая дева, скажешь одному из служителей, кто призвал восстать мертвых Элимора, я отомщу за тебя Аар Калане, хозяйке борделя в городе Майлок, ныне живущей в Аретце. Если выяснится, что она и впрямь намеренно обрекла тебя на смерть, я обреку ее на ту же участь.

— Кто ты, чтобы кидаться подобными клятвами? — после заминки спросила девица.

— Эрни, — ответил Рут. — Я один из детей Триры Мстительной. Если ты слышала о нас, то знаешь, что для нас месть свята, а клятва о ней — пожизненный обет.

— Кто же не слышал о демонском отродье? — Девица склонила голову. — Пожалуй, я приму твою клятву. Не то чтобы у меня был выбор…

Она задрожала и подернулась мелкой рябью.

— Надо будет спросить, может, они знают что-то о позвавшем. — И призрак начал таять.

— Кто они? — выкрикнул Рут. И дернулся в ее сторону, но рука прошла сквозь исчезающее плечо.

— Те, что умерли давно, — пришел ответ от блеклого отсвета, оставшегося от девы, и призрак исчез.

Рут постоял мгновенье, безрадостно глядя на опустевшую мостовую, потом повернулся к храмовым прислужникам:

— Как я понимаю, вы и раньше слышали от призраков то же самое.

— Именно так, ваша милость, — подтвердил один из них. — И тоже всякое им предлагали, чтобы они на призвавшего донесли — семейству помочь, детей одарить. Все соглашались, но никто ничего толкового не сказал. Правда, мстить мы еще никому не обещали.

— Каждый платит той монетой, что имеет, — хмуро отозвался Рут.

Другой прислужник заявил уверенно:

— Что бы вы ни сделали для Элимора, ваша милость, я уверен, боги будут на вашей стороне и простят вас.

— А не боги, так их служители, — пробормотал Рут.

И они пошли дальше по улице.

Глава одиннадцатая

Адельбергский след

Столичный храм Семи богов располагался в полусиле ходьбы от площади с Вратами. Громаду храма построили на пустыре в конце одной из улиц, и она замыкала ее, поблескивая округлыми боками гигантских зданий из искристого черно-зеленого гранита.

Храм Семи в Майлоке возвели по тому же плану, по которому строились все храмы Анадеи — семь молельных домов, каждый посвященный своему богу, шли по кругу, соединяясь стеной. Сейчас и стены и молельни озарял снаружи неверный лиловатый свет, дробящийся на тысячи бликов в сколах гранитных валунов, уложенных в кладку. Призраков здесь было даже больше, чем на городских улицах и площади у Врат. Лишь шпили храма, по одному над каждым молельным домом, кутались в темноту, взлетая вверх. В вышине над ними парила мощная крона храмового дерева, подсвеченная снизу лиловым.