Охота на прошлое (СИ) - Кельн Яна - Страница 20

      Множество рук одновременно гладили тело, чьи–то пальцы терзали задний проход, растягивая и подготавливая, член сладко ныл, а бедра сами вскидывались навстречу горячему рту одного из партнеров. Таблетки подействовали окончательно, разливая по телу дикое, причиняющее боль желание. Трахаться хотелось так, как никогда ранее. Обычно все было на автоматизме: четкие движения человека, который хорошо знает, что делать и как, не более, сейчас же он горел от возбуждения, сходил с ума и мечтал опуститься на чей–нибудь член. Неважно, на чей, главное, наконец, уже почувствовать наполненность внутри. Стоны лились из горла, словно песня, тело жило своей жизнью и тянулось к каждому, кто мог подарить желаемое, между ног все горело, вязкая смазка таяла и текла от повышенной температуры тела.

      Когда казалось, что он сам взмолится о том, чтобы его взяли, Кирилла перевернули на живот и вздернули, ставя на колени. Крупный член без промедления ворвался в анус, вырывая похотливый громкий стон. Со стороны послышались смешки и одобрительные крики, но Киру было плевать. Главное было то, что его, наконец, трахали. Грубо, сильно, натягивая до основания. Кирилл извивался, кричал, стонал и сам с силой подавался назад.

      В рот снова ткнулся член, Кир не стал отнекиваться, а покорно приоткрыл губы, обхватывая твердую плоть и заглатывая глубже. Его вновь принялись тискать и гладить, толчки в тело, руки, стоны, сливались в единый водоворот, уносящий из реальности, превращающий подростка в течную суку, на уме у которой нет ничего кроме животного секса. Кирилл так и не открыл глаза, ему было плевать на все, что его окружало, главное – быстрые движения внутри, оргазмы, сотрясающие тело крупными судорогами. Желание не отпускало, не смывалось, а продолжало медленно убивать. Плевать, сколько человек его уже трахнули, плевать, кто и куда совал. Его ласкали, даря недолгое освобождение от действия наркотика, боль мешалась с наслаждением, бездушная кукла надломилась, но тем, кто совал в нее свои члены, было все равно.

      С безразличием за это сценой наблюдал и Михаил. Пусть оно было показное, на деле мужчине хотелось кинуться на площадку, отодрать от гибкого тела чужие руки и унести, спрятать Кирилла ото всех, но блондин продолжал сидеть на своем месте и наблюдать за разворачивающимся действом.

      Мир снова перевернулся с ног на голову, и Кирилл оказался лежащим на спине, ноги высоко задрали, а в зад вновь всунули горячую плоть. Его окружал кокон из чужих тел, рук, губ, запахов. Боль мелкими молниями распространялась от ануса по всему телу, но и желание текло за ней следом, не давая возможность прекратить насилие. Хотя, не насилие вовсе, раз он сам просит и стонет, насаживается на чей–то член, покорно переворачивается и подстраивается так, чтобы чужая плоть входила снизу вверх, под этим углом приятнее всего. Вновь резкий переворот и снова его берут сзади, жестко врываясь в тело. Кажется, что его вновь прошиб оргазм, но в этот раз он настолько слаб, что едва ощущается в измученном теле, боль становится все сильнее, превалирует, властвует над всеми остальными чувствами. Кажется, что по щекам текут горячие слезы, возможно, он путает соленую влагу с чужой спермой. Кир высовывает язык, ловит капельку, нет, слезы. Нет больше сил. Еще немного, и он умрет. Вот так жалко под несколькими телами, терзающими его. Сознание тает с каждой минутой, голоса удаляются, ощущения притупляются, перед глазами только чернота. В ней хорошо и приятно. Кошмар остался за гранью. Здесь можно побыть в одиночестве.

      Жаль, что мир ночи не оставил его у себя навсегда. В реальность возвращает дикая боль. Кирилл орет, но с сорванного горла слетают только жалкие хрипы, словно его душат. Подросток отчетливо ощущает, что лежит не на пропитанной потом и спермой постели, а на чьем–то теле, второй мужчина накрывает его сверху. Сейчас глаза широко распахнуты, он видит лицо партнера, но не может идентифицировать черты, только мутное, размазанное пятно. Мужчина, что под ним, насаживает его на свой член, крепко прижимает к своей груди, а тот, что сверху проникает следом. Адская боль.

      – Нет, нет! – крики, не сдерживаясь, слетают с языка, но вряд ли их слышит кто–то кроме него. – Миша, останови их! Прошу тебя!

      Но мужчины и не думают останавливаться, его крепко держат, ослабленное тело не может сопротивляться, растянутые мышцы пропускают внутрь двоих. Теперь они трахают его вдвоем, стонут, им нравится, им хорошо, им нет дела до тела, что удовлетворяет их в данный момент. Не волнует и то, что вместе с их спермой из задницы подростка вытекает кровь, окрашивая белую жидкость в розовый цвет.

Когда все закончилось, Кирилл вновь потерял сознание. Очнулся мальчик, лежа, закутанный в пушистый и мягкий плед в кабинете Михаила. Вокруг темнота. День давно превратился в ночь. Хозяина кабинета не наблюдалось. Кирилл собрал все остатки сил и попытался встать. Попытка провалилась. Боль не позволила. Мальчик разочарованно застонал и заплакал навзрыд. Слезы, к сожалению, не смывали ни грязь, ни унижение, ни боль. Жить после такого не хотелось. Если бы он мог, то добрался бы до бара у другой стены, разбил бы об письменный стол бутылку, ударяя со всей силой, чтобы содрать полированное покрытие, чтобы мелкие осколки полетели в разные стороны, и воткнул бы розочку себе в шею, раздирая горло. Кирилл ясно мог представить, как бурая кровь заливает светло–бежевый ламинат, как стекленеют зеленые глаза, как жизнь стремительно покидает молодое тело.

      – Тише, хороший мой, все кончилось.

      Кирилл даже не заметил, как вернулся хозяин. Его обняли, притянули в крепкие объятия, вырываться из которых почему–то не хотелось, хотя после случившегося они должны пугать. К опухшим губам поднесли холодный стакан. Кир залпом выпил содержимое. Содранное горло опалило огнем. Мальчик открыл рот, силясь сделать вдох, получилось, но не сразу, казалось, что он задохнется. Миша подсунул ему водку.

      – Больно, – шепнул Кир, вытирая слезы о чужую рубашку, вдыхая запах терпкого парфюма и медленно успокаиваясь.

      – Врач ушел только минут десять назад, скоро обезболивающее начнет действовать.

      – Ненавижу тебя, – жалостный всхлип.

      – Мне не нужно, чтобы ты меня любил, Кир, мне нужна только твоя покорность, а ее я знаю, как получить.

      Слова снова окунули в грязную лужу, не давая возможности выбраться из мутной вонючей воды, забившейся в рот и нос. Кирилла замутило, то ли последствия наркотиков, то ли алкоголя. Мальчик резко оттолкнул от себя мужчину и согнулся пополам, выблевывая все, что было в желудке.

      – Тварь маленькая, – вздохнул блондин и поднялся.

На несколько минут мальчик снова остался в одиночестве. Вернулся Михаил с уборщиком и двумя крепкими парнями из охраны. Когда они подхватили его под руки, паника охватила все тело, сковывая движения. Кира выволокли из кабинета мужчины и вернули в гримерку, где он смог в одиночестве собрать себя с пола и медленно одеться.

      – Заработал.

      На стол перед глазами подростка упала пачка пятитысячных купюр. Кир с трудом поборол желание схватить деньги и швырнуть их в лицо Мише. Знал, что так поступать нельзя, за такой жест можно поплатиться многим и то, что с ним сегодня сделали, покажется невинной детской шуткой.