Нестрашные сны (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 39

Жаль, но этот — мог.

— Ты не можешь приходить в мой дом.

— Могу, раз она меня позвала!

Мужчина промолчал. Он по-прежнему не поворачивался, но она знала, что он чувствует ее движения — всем телом, кожей, Каждым нервом. Он боялся ее. Боялся? Она подержала это слово на языке — неправильный вкус. Опасался. Но и она его… опасалась. А в игре с опасностью разгорается огонек жизни.

Она знала, что он не поддастся, но все равно не смогла удержаться от своего танца на подвижной границе света-тени от огня камина. Она не разучивала этот танец, танец был просто заложен в ее… крови. Скольжение, поворот, шажок, невесомое прикосновение — нет, она не касалась его, только лишь думала, что касается, но он и это чувствовал. Если б мужчина был волкодавом, то давно бы вздыбил шерсть на загривке.

Он чуть повернул голову.

— Говори, что тебе надо, и уходи.

…Не так быстро. О, не так быстро! Она кружила и кружилась, наслаждаясь уже не назначением танца — самим танцем. Паутина движений, мелодия шорохов, сложнейший узор теней…

В голосе мужчины скользнула насмешка.

— Считай, что ты меня очаровала, и не трать больше свой драгоценный дар и мое не менее драгоценное время. Мне скоро будить ее. Или ты хочешь, чтобы девочка увидела тебя в этом обличье?

А она ведь еще даже не начинала петь. Хотя вряд ли это поможет… Оказывается, иметь в давних друзьях вампира — все равно что получить прививку от вампирской магии. На миг ее мысли переключились, возвращаясь к аналитике ученого — обучал ли Борис его поддерживать ясность сознания или Келдыш сам наблюдал и набирался сил и опыта? А ведь люди и маги столько лет бьются над способами противостоять Зову…

— Знаешь, почему ты меня боишься?

Раздраженное пожимание плечами.

— Ну хорошо, — уступила она, — боишься за нее. Потому что ты очень хорошо меня понимаешь…

— И что это значит?

— Что ты сам испытываешь то же искушение…

Почти смех:

— Испытываю желание хлебнуть ее крови?!

— Кровь ведь для нас с тобой не главное…

— Мне надоело выслушивать всякий бред среди ночи!

— Искушение магией, искушение энергией, искушение силой… ты же чувствуешь себя лучше рядом с ней, чем вдали от нее, ведь так? Это — признак влюбленности, но мы же не влюблены, ведь так? Ведь так?

Наконец он перестал следить за ее движениями и стал следить за ее словами. Сказал сухо — но лишь через пять ударов сердца:

— Слушаю.

Она остановилась у него за спиной — далеко, у стены, — но, казалось, нашептывала ему в самое ухо:

— Это случается редко, так редко — когда она сияет — но этого сияния так много, она щедро делится им с тобой, и ты чувствуешь себя заполненным… сильным, здоровым, и твой собственный огонь вновь горит так ярко, так мощно… Скажи, что ты не впитываешь этот свет, эту силу. Магию?

— Люди всегда делятся между собой своим теплом. Энергией. Силой. Даже ты должна это… помнить.

— Делятся?

Она засмеялась и скорее почувствовала, чем увидела, как у него болезненно дрогнуло лицо.

— А чем ты можешь с ней поделиться? Что у тебя такого осталось? Где твоя сила, Ловец? Где твое пламя, Огневик? Как далеко ты запрятал свое тепло, Черныш?

Движение-дуновение: как будто она погладила-скользнула ладонью по его затылку. Шепнула:

— Поэтому не надо меня ненавидеть. Не так уж мы и отличаемся друг от друга… Нам обоим ей дать нечего, мы можем только забирать. Мы же просто хотим погреться возле ее огня, ведь так?

Он молчал, повернув голову — она видела его профиль на фоне угасающего камина. Ресницы опущены, губы плотно сомкнуты. Может, она сумела оплести его не танцем, не пением, а просто словами?

— Уходи, — сказал он спокойно.

— Но…

— Уходи, — повторил он, и губы его скривились в улыбке. — Хоть что-то я могу ей дать. Например, защиту от тебя.

Мужчина наклонился и настойчиво потряс за плечо спавшую на диване девушку.

— Мортимер, пора просыпаться!

Глава 3

«История и Общество» и… неудачное общество

Келдыш будил ее несколько раз. Странно, но Агата сразу вспоминала, где она находится и почему ее тормошит куратор, требуя отчета о сновидениях. Честно отвечала (хорошо, что ничего такого… криминального не снилось) и сразу засыпала, когда ее оставляли в покое. Так что она лишь чуть-чуть не выспалась; иногда они со Стефи, заболтавшись, спали ночью куда меньше.

На ее смущенное «доброе утро» Келдыш пробурчал что-то невнятное: если она спросонья собирает все косяки, то Игорь спозаранку, наверное, вечно злой и раздраженный. Да еще они то и дело сталкивались в дверях и в коридоре, хотя дом вроде такой большой: ну просто броуновское движение какое-то! Агата все больше ощущала себя путающимся в ногах бестолковым котенком, которого не отпинывают с дороги лишь гигантским усилием воли…

Хозяин опять сварил свой фирменный «ядерный» кофе и после выпитой чашки стал самим собой — то есть поглядел на нее и объявил:

— Отвратительно выглядите, Мортимер!

Агата вздохнула:

— И вам тоже доброго утра…

Келдыш кинул в рот пару таблеток. Заметил ее вопросительный взгляд и пояснил:

— Амфетаминчики. Для бодрости.

Она виновато сморщилась:

— Вы совсем не спали, да? А мне можно?

Келдыш поколебался.

— Ну разве что одну…

Но едва она протянула руку, поспешно выхватил таблетки из-под самых ее пальцев. Пояснил:

— Сутки-то вы, конечно, будете как огурчик, и даже как… реактивный моторчик, но потом организму придется за это расплачиваться. Так что пока не будем рисковать — принимаете только витамины.

Игорь начал торопить ее сразу после завтрака: собирался перед работой подбросить Агату в интернат. Она спешила и потому то и дело что-то роняла, теряла, забывала… После третьего ее возвращения домой уже севший за руль Келдыш поднял глаза к небу:

— Давненько уже я не жил в одном доме с женщиной! Отвык!

Агата осторожно огрызнулась:

— Я к вам на житье, между прочим, не напрашивалась!

— Пристегнитесь.

Агата пристегнулась и отвернулась к окну, хотя язык так и чесался продолжить: а то, что он встречается с Ириной или с кем-то еще и она (они) наверняка остаются у Келдыша ночевать — не в счет? Их-то он явно не приветствует таким вот комплиментом «отвратительно выглядишь». Наверняка еще и целует по утрам…

А вообще, все равно ей, с кем он там встречается и кого целует! Это личное дело Келдыша. Вот она тоже возьмет и заведет себе парня, которому всегда будет нравиться — хоть с утра, хоть с вечера…

Агата тихонько вздохнула. Мечтать не вредно. Все ее так называемые «поклонники» так далеко, что не имеют и малейшего шанса полюбоваться на ее красоту неземную: Вуд — в Светлогорске, Димитров теперь ее ненавидит, а Грач…

— А Грачу ведь нужно же как-то передать, чтобы он нас не ждал зря?

— Какая заботливость! — пробормотал Келдыш. — Дать вам его телефон?

— Нет-нет, лучше вы.

— У-гу.

— А в ИМФ я еще когда-нибудь пойду?

Келдыш глянул внимательно.

— Что, уже соскучились по Осипенко?

— Нет…

Рассказать Игорю о своих странствиях в прошлое ИНЭМа? Вряд ли она сумеет снова попасть в призрачное крыло, если не будет ездить в ИМФ. А ведь у нее только начало получаться, и с каждым разом все лучше и лучше. Кажется, мама даже услышала ее — во всяком случае, она обернулась и огляделась, как бы отыскивая окликнувшего. Или ей просто показалось, потому что уж очень этого хочется? Ох, кажется, она вскоре окончательно запутается, где сон, а где явь…

Пока Агата решалась, они уже доехали до интерната. Пожелав ей ни пуха ни пера и получив предложение убираться к черту, Келдыш и убрался. На службу.

— Ну что?! — с жадностью набросилась на нее Стефи. — Как ночка? Поди, совсем не спали?

— Ты не поверишь, — честно сказала Агата, — почти до утра учили «Общество».

И Стефи, конечно, не поверила.

Вопросы на экзамене попались именно те, что вчера рассказывал Келдыш — он, случайно, не поворожил потихоньку? Хотя говорят, в интернате, как и в остальных магических учебных заведениях, очень строго следят за применением жульнических заклинаний… Ха, за шпаргалками тоже вроде следят, но некоторым все равно удается списать!