Ты, я и Париж - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 44

Уже неделю Ян был женатым мужчиной и за каждый прожитый день он неустанно благодарил судьбу. Ему в жены досталась удивительная женщина: красивая, мудрая, сильная. Ее оптимизма и какой-то необъяснимой, граничащей с фанатизмом веры хватало на них двоих. Ян даже начал надеяться, что сможет протянуть больше, чем три недели. Рядом с такой женщиной, как Тина, он будет зубами цепляться за жизнь, бороться до последнего. Только бы не упустить момент, когда придет время уходить. Тина не должна видеть его беспомощным, он оградит ее от этого. Пусть она спорит, говорит, что останется с ним до конца, он уже принял решение. Потом, когда все закончится, с ней свяжется его адвокат, Ян уже составил завещание и сделал необходимые распоряжения.

Думать о собственной смерти было по-прежнему страшно. Правда, теперь к страху добавилась еще и светлая грусть, легкая горчинка, как от хорошего коньяка…

В дверь их номера громко постучали. Интересно, кто это? Тина с мадам Розой отправились в город по каким-то неотложным женским делам и грозились вернуться ближе к вечеру, а сейчас еще только половина десятого утра. Может быть, это Пьер, супруг мадам Розы, пришел пригласить Яна на партию в шахматы? С недавних пор их шахматные баталии стали доброй традицией.

За дверью был не Пьер. За дверью был Шурик…

— Шурик, что ты?.. — Договорить Ян не успел — сложился пополам от удара под дых.

— Нашел стервеца! — сказал друг с мрачным удовлетворением и, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошел в номер.

— С ума сошел?! Больно же! — прохрипел Ян.

— Больно ему! Это еще не больно, это пока только разминка. — Шурик хотел было ухватить его за шиворот, но тут уж Ян не сплоховал, провел подсечку, опрокинул друга на пол, сам навалился сверху.

— Пусти! — заорал тот. — Пусти, поговорить надо!

— Разговоры с мордобоя не начинают, — проворчал Ян, помогая Шурику встать на ноги. — Как ты меня нашел?

— Представляешь, с трудом! — огрызнулся тот, отряхивая брюки. — Пришлось частного детектива нанимать. Бешеные бабки на него потратил, между прочим. Ну ты, старик, и выкинул фортель! Что это, черт побери, такое на тебя нашло?! Захотел гульнуть от Алины, любовнице Париж показать?! Понимаю и даже в некотором роде одобряю, но я-то тут при чем?! Почему не предупредил лучшего друга? — Шурик перевел дух и продолжил: — Бизнес, опять же, бросил на мои сутулые плечи, никаких ЦУ мне не оставил. Немиров, не мне тебе говорить, что дела так не делаются. Может, у тебя этот, кризис среднего возраста, раньше времени развился? Или после обследования на радостях решил в загул уйти?

— На радостях?! — Ян озадаченно потер подбородок. Конечно, его друг Шурик юморист и затейник, но «радость» — это, пожалуй, перебор даже для него.

— Кстати, за тобой должок, я врачу бутылочку «Хеннесси» из собственных запасов выделил, да еще и соврал, что это от тебя, чтобы человек не думал, что ты жмот и хамло неблагодарное. Он тебе и лечение прописал, массажиста хотел хорошего посоветовать.

— Массажиста, — Ян криво усмехнулся. — Шурик, где ты видел, чтобы опухоль головного мозга вылечивалась массажем?

— А у кого опухоль? — Шурик испуганно выпучил глаза.

— У меня, дорогой. У меня.

— У тебя?! Господи, а что же ты молчал?! Когда узнал-то?

— Вот тогда и узнал, на компьютерном обследовании, — сказал Ян зло. — Слушай, Шурик, кончай дурака валять. Мне, понимаешь ли, не до смеха.

— Это на том самом обследовании или на каком-нибудь другом? — переспросил друг.

— На том самом.

— Так откуда ты знаешь? Ты же даже к доктору не зашел, сразу слинял куда-то.

— А что заходить, когда и так все ясно?

— Что тебе ясно?

— Что у меня опухоль мозга, и жить мне осталось совсем ничего.

— Кто сказал?

— Да врач твой!

— Подожди, — Шурик потряс головой, — а как он тебе мог это сказать, если ты к нему не заходил?

— Он не мне сказал, а коллеге своему.

— Что?

— Что у меня опухоль со всеми вытекающими. Все, Шурик, кончай этот балаган!

Друг повел себя как-то совсем уж неадекватно: похлопал Яна по плечу и, давясь хохотом, замычал что-то нечленораздельное.

— Очень весело, — Ян поморщился, отошел к окну. — А еще лучший друг…

— Значит, ты бросил все к хренам, когда решил, что у тебя опухоль мозга?! — не унимался друг.

— Я не решил, я знаю, — буркнул Ян. — А ты мог бы проявить хоть немного уважения к чужой беде.

— Знаешь что, Немиров, с сегодняшнего дня ты должен называть меня не иначе как крестной феей.

— Пошла в жопу, крестная фея!

— Дурак, — сказал друг неожиданно серьезно. — Нет у тебя никакой опухоли! Не знаю, что ты там подслушал в клинике, только речь, сто пудов, шла не о тебе! У тебя не опухоль, дурачина! У тебя самый обыкновенный остеохондроз! Физиопроцедуры и массаж — вот что тебе нужно, а ты уже о вечном думаешь.

— Остеохондроз?.. — Комната вдруг закачалась и поплыла. Чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за стену.

— Ну да! Я собственными глазами видел результаты твоего обследования. — Шурик дружески ткнул его в бок, и этот легкий тычок едва не выбил у Яна почву из-под ног.

— А опухоль?

Друг развел руками:

— Похоже, какому-то другому парню повезло меньше, чем тебе. Хотя и тебя счастливчиком не назовешь. Больше месяца жить с такими тараканами в голове! Я бы свихнулся.

— Я тоже чуть не свихнулся. — Ян вдруг решил, что на полу ему будет лучше, и аккуратно уселся у ног приятеля.

— Эй, Немиров, тебе плохо?! — Над ним склонилось испуганное лицо Шурика.

— Мне хорошо. — Он вяло улыбнулся. Оказывается, радость — это тоже стресс. Еще похлеще, чем горе. Ноги не держат, мозги не варят… — Ты точно не шутишь?

— Да ты что?! Кто ж станет шутить такими вещами?! Все с тобой в порядке. Так что собирайся, труба зовет. Хватит, наотдыхался.

— Подожди, — Ян потряс головой, — дай в себя прийти.

— Ну что ж я, садист какой? Что ж, не понимаю, в каком ты сейчас состоянии? А давай-ка, знаешь что, давай шандарахнем какого-нибудь французского пойла за твое второе рождение! У вас в Париже есть приличная забегаловка?

— Есть, — Ян рассеянно кивнул, — где-то точно есть.

— Ну, так что мы сидим? Вперед, обмывать новорожденного!

Обмывая свое второе рождение, Ян напился. И не напился даже, а упился. Легко потерять чувство меры, когда вновь обретаешь надежду, когда когорта живых готова раскрыть тебе, еще вчера бывшему ходячим мертвецом, свои объятья, когда больше нет необходимости вести обратный отсчет и с содроганием смотреть на календарь, когда смертный приговор заменен на амнистию, когда водку тебе наливает лучший друг и крестная фея в одном флаконе…

Кажется, упившись, он уснул, и сон ему снился какой-то обрывочный и заполошный: индус-таксист, лопочущий что-то на ломаном английском, огромное здание из стекла и бетона, самолет, сосредоточенное и от этого вдвойне хорошенькое личико стюардессы и приглушенный голос Шурика: «Ну вот, Немиров, мы и дома…»

Это был очень плодотворный день, Тина возлагала на него большие надежды. Мадам Роза, с которой она чисто по-женски поделилась их с Яном бедой, со свойственным ей неистребимым оптимизмом заявила, что отчаиваться рано, что в тридцати километрах от Парижа живет одна целительница, способная излечивать даже рак. Тина решилась ехать. Для этого пришлось соврать Яну, что у них с мадам Розой на целый день запланирован шопинг. Ян поверил. Дурачок, как будто она способна думать о каких-то шмотках, когда он болен.

Тине повезло, целительница пообещала помочь. Осталось уговорить Яна. Она уговорит, обязательно. Она же его жена…

Яна в гостинице не оказалось, наверное, решил прогуляться. Теперь он достаточно хорошо знал Монмартр, чтобы не заблудиться в одиночку. Это даже неплохо, что его нет — будет время все как следует обдумать и подобрать нужные слова.