Ты, я и Париж - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 36

Анна Леопольдовна действовала методично, постоянно сверялась с записями в своем блокноте, что-то вычеркивала, что-то дописывала. Ближе к вечеру, когда Тина совсем потерялась от пролившегося на ее голову «вещевого дождя», домоправительница устроила тайм-аут в небольшом, но очень уютном ресторане. Наевшись от души разных незнакомых деликатесов, Тина вдруг почувствовала, что у нее открылось второе дыхание. Этого как раз хватило на то, чтобы выслушать обстоятельную лекцию о том, как следует пользоваться мобильным телефоном и кредитной картой и сколько оставлять на чай в «приличных заведениях». А потом Анна Леопольдовна отвезла ее в салон красоты, называющийся весомо и загадочно — «Реинкарнация». Чтобы с Тиной произошла эта самая реинкарнация, понадобилось два часа. Зато из салона она вышла в новой одежде, с новой стильной стрижкой и макияжем ничуть не хуже, чем у великолепной Амалии. Удивительное дело, но реинкарнация затронула не только тело, но и душу. Во всяком случае, ту ее часть, которая отвечала за самооценку. А может, самооценку подняла одобрительная улыбка Анны Леопольдовны и восхищенный взгляд водителя? Не важно, главное, что впервые за многие месяцы, если не годы, Тина почувствовала гармонию с окружающим миром. Оказывается, шопинг — это здорово, а Анна Леопольдовна вовсе не такая грозная и черствая, как кажется. Тина разгладила несуществующие складки на брючках, полюбовалась изящными лакированными ботиночками, в зеркальце заднего вида поймала улыбающееся отражение Анны Леопольдовны и благодарно улыбнулась в ответ, одними губами сказала «спасибо».

Радужное настроение улетучилось на подъезде к отчему дому, большая стрелка часов неуклонно приближалась к семи, а в половине восьмого — ужин, будь он неладен.

— Анна Леопольдовна, можно я поем у себя? — шепотом спросила Тина, когда они вышли из машины.

— Тина, вы должны учиться быть сильной. Бегством проблему не решить. — Домоправительница улыбнулась.

— А как ее решить?

— Для начала не пасуйте перед трудностями, помните, чья вы дочь. Родство с таким человеком, как Яков Романович, налагает очень большую ответственность. Вы получите доступ к таким сферам, о которых большинство ваших сверстников даже не имеют представления, но и спрос с вас теперь будет совсем другой.

— Только с меня? — уточнила Тина. — А как же Амалия и Серафим? С них тоже другой спрос?

Анна Леопольдовна покачала головой:

— Я говорю о кровном родстве. Амалия и Серафим — всего лишь знакомые.

— То есть пряники — всего лишь знакомым, а кнут — кровным родственникам? — не удержалась Тина от резкости.

— Вам мало «пряников»? — Домоправительница обвела взглядом гору пакетов и коробок.

Тина тут же залилась краской стыда.

— Простите.

— Не нужно просить у меня прощения, просто примите правила игры, и все сразу станет на свои места.

Тина приняла правила игры. Кого ей бояться?! Ей, всю жизнь прожившей под одной крышей с дедом. Да дед дал бы сто очков вперед и Амалии с ее кознями, и Серафиму, и даже отцу. Плевать на страх! Она сильная и решительная, и если понадобится, она за себя постоит!

Самоустановка подействовала. Тина нашла в себе силы явиться к ужину с гордо поднятой головой, выдержать внимательный отцовский взгляд, приветливую улыбку дяди Васи, проигнорировать удивленно-саркастичную гримаску Амалии, равнодушно дернуть плечом в ответ на сомнительный комплимент Серафима. И столовые приборы она больше не роняла и на натертом паркете не поскальзывалась. А на душе все равно скребли кошки: новая жизнь обещала быть ох какой несладкой, и никакими «пряниками» не заглушить щемящую тоску по прошлому и горечь страшных подозрений. Ее отец — особенный человек, очень непростой и очень влиятельный. Интересно, как далеко он готов зайти, чтобы защитить то, что ему принадлежит?..

Идиллия длилась недолго, новый скандал разразился через пару дней после неудавшегося побега. Тина к тому времени уже более или менее хорошо ориентировалась в доме и отважилась на изучение внутреннего устройства поместья. Прослышав от прислуги про лошадей, начать решила с конюшни. И надо же было ей натолкнуться на Серафима…

— И куда это собралась наша наследная принцесса? — Серафим отвесил ей шутовской поклон.

Одет он был в костюм для верховой езды и, надо признать, выглядел весьма эффектно, как английский лорд на выезде.

— Просто гуляю, — буркнула Тина.

— Одна?

— А что тут такого?

— Нет, ничего, но вдвоем гулять интереснее. Давай я тебя провожу.

— Куда?

— Хочешь, покажу конюшню? Я как раз туда иду. Заодно и прокатимся!

Тина любила лошадей, никогда не общалась с ними тесно, но все равно испытывала к ним необъяснимое теплое чувство, граничащее с благоговением. Конная прогулка — о таком можно только мечтать. После недолгих раздумий симпатия к лошадям перевесила антипатию к Серафиму, Тина решилась.

В конюшне пахло сеном, в пронизанном солнечным светом воздухе плясали пылинки, в стойлах тихо всхрапывали лошади. Тина насчитала двенадцать, все красавицы, одна лучше другой. Серафим подошел к пегому жеребцу, ласково похлопал его по морде:

— Вот это Мальчик. Обычно я выезжаю на нем. Он немного норовистый, но это даже хорошо, так интереснее. Ты когда-нибудь ездила верхом?

Тина покачала головой. Серафим на секунду задумался, потом подошел к невысокой вороной лошадке, сказал:

— В таком случае лучше начать с нее. Она тут самая покладистая. Иди сюда, не бойся.

— Я не боюсь. — Тина подошла к стойлу.

Серафим достал из кармана несколько кусочков рафинада, протянул ей:

— На, угости ее.

— Как ее зовут? — бархатные губы лошадки приятно щекотнули ладонь, и рафинад исчез.

— Не помню. — Серафим пожал плечами. — Потом, если захочешь, спросишь у конюхов.

— А где конюхи сейчас?

— У них обед, но это не проблема, я сам оседлаю лошадей.

Безымянная лошадка мягко ткнулась мордой в Тинину шею, просительно фыркнула.

— Серафим, а еще сахар есть?

— Не стоит их баловать. — Серафим погладил Мальчика по лоснящемуся крупу. — У них специальный, рассчитанный до последней калории рацион. Сахар я проношу сюда контрабандой. Если Антип узнает, скандала не миновать.

— Антип? — переспросила Тина.

— Он главный конюх, за любую из этих лошадок готов горло перегрызть. Знаешь, сколько мне пришлось повоевать, чтобы получить его высочайшее дозволение выезжать на Мальчике? Лучше не вспоминать.

— А как же я?

— А что «ты»? Ты же дочь хозяина! Кто посмеет тебе что-нибудь запретить? Ну что, едем кататься?

— Едем! — Тина погладила лошадку.

Она думала, что ездить верхом страшно, а оказалось, что ничего страшного в этом нет. Серафим не соврал, лошадка была спокойной и покладистой, она мерно трусила за Мальчиком и лишь изредка замедляла шаг, чтобы отщипнуть придорожной травы. Серафим направил своего жеребца к выезду из поместья.

— Тут недалеко дубовая роща, — объяснил он. — Там места красивые, и лошадей никто не напугает.

— Далеко собрались? — охранник встретил их внимательным взглядом.

— В дубовую рощу. Хочу показать барышне окрестности.

— Когда планируете вернуться?

— О, господи! — Серафим с мученическим стоном воздел очи к небу. — Как мне все это надоело!

— Вы знаете правила, это распоряжение хозяина.

— Через час тебя устроит?

— Вполне! — Охранник нажал кнопку на пульте управления, ворота отъехали в сторону.

— Это всегда так? — шепотом спросила Тина.

— Всегда, когда дело касается лошадей. — Серафим раздраженно поморщился. — Происки нашего серого кардинала.

— А кто у нас серый кардинал?

— Антип, кто ж еще?! Нашепчет на ухо твоему папеньке, накляузничает, а остальным потом страдай.

— И что он нашептывает?

— Да ерунду всякую, — отмахнулся Серафим. — Что нельзя лошадей без присмотра оставлять, что выезжать на них можно только после его разрешения, и за каждую поездку нужно отчитываться, разве что в журнальчике не расписываться.