Украденное счастье. Цветок на камне - Бекитт Лора - Страница 56

В голосе женщины звучала ненависть, но Асмик не испугалась, а скорее обрадовалась. Ненависть — это чувство, а если человек что-то чувствует, он продолжает жить.

— Наверное, нет, — как можно беспечнее промолвила она. — Здешние люди кажутся спокойными и уверенными в себе.

— И все-таки нужно получше спрятать золото, которое у нас осталось, — заметила мать.

Они так и сделали, а потом долго стояли во дворе. Густой аромат нагретых солнцем трав пьянил и кружил голову. Вдали, за низкими холмами, виднелся покрытый осыпями склон, над которым клубились облака. Сквозь них проглядывали скалы и темные отвесные утесы, вонзавшиеся в высокое небо.

— Слуги эмира здесь не появятся. За нами никто не придет! Мы спасены! — прошептала Асмик и нежно обняла мать.

На самом деле девушка думала не о Сусанне, не о далеком будущем, а всего лишь о завтрашнем дне, когда она увидит юношу Вардана, единственного человека, который желал ей помочь.

Глава 3

Выходя из ворот, Вардан увидел Гаянэ, которая спешила по улице в сторону его усадьбы, и почувствовал раздражение и досаду. Зачем она сюда приходит? Что ей нужно? Юноша остановился и, когда девушка приблизилась, насмешливо произнес:

— Здравствуй, Гаянэ. Вижу, ты что-то забыла в моем доме и никак не можешь найти!

Девушка испуганно вздрогнула. Вардан заметил, что она смотрит с мольбой и надеждой, и ему стало неловко. Он видел, как бедно одета Гаянэ — куда ей до Асмик! — и что она далеко не так хороша собой, как девушка из Исфахана.

Юноша подумал о том, что каждая крестьянская девочка с пяти лет помогает матери по хозяйству, с десяти умеет прясть, а к пятнадцати годам должна научиться ткать. Едва ли Асмик была знакома с какой-либо домашней работой, разве что умела вышивать или плести кружево. Каринэ твердила сыну, что он должен взять в дом девушку, которая могла бы стать хорошей хозяйкой, но Вардан сомневался в том, что это главное.

— Ты пришла к Каринэ? — спросил он Гаянэ, которая не знала, что делать, и была готова провалиться сквозь землю, и тут же добавил: — Мать дома. Входи. — Он посторонился, освобождая путь.

По узким дорогам селения катились запряженные мулами неуклюжие арбы с массивными колесами, брели маленькие ослики, нагруженные огромными вязанками хвороста. Вардан жалел о том, что почти не бывал в больших городах и мало что видел. Ему было десять или одиннадцать лет, когда они с отцом ездили в Исфахан, и юноша вспоминал это путешествие как сон.

Сусанна встретила Вардана во дворе и провела в дом. Юноша сразу увидел, что предстоит много работы. Следовало заново обмазать глиной очаг в виде круглой ямы, выкопанной в земляном полу, заделать щели в стенах дома, куда свободно проникал ветер. Ступеньки, ведущие на террасу, обрушились, двор был завален камнями. Вардан сказал, что справится, и мать Асмик равнодушно кивнула.

Когда настало время обеда, служанка дала Вардану плохо пропеченную лепешку и чашку воды. Юноша хмыкнул. Разве так питаются в богатых семьях?! Пожалуй, стоило угостить обитателей этого дома стряпней Каринэ: пшеничной кашей с куриным мясом, запеченной в глиняном горшке бараниной с овощами, сдобренным пряными травами сыром, румяными лепешками, жирным и сладким творогом!

Из дома вышла Асмик и остановилась на той же ступеньке, где сидел Вардан. Юноша, который давно ждал этого момента, так разволновался, что едва не подавился лепешкой. Можно ли ему заговорить с девушкой? А если их услышит ее мать?

Асмик первой начала разговор:

— Когда вы закончите работу, сразу пойдете домой?

Вардан хотел ответить утвердительно, но вместо этого осторожно произнес:

— Не знаю.

— Вы не очень спешите?

— У меня много времени, — соврал юноша и возликовал, когда Асмик промолвила:

— Я как раз собираюсь прогуляться.

Он резко вскочил.

— Можно мне пойти с вами? — И тут же с опаской посмотрел на дом. — Ваша мать не станет возражать?

Девушка прикусила губу.

— Ей необязательно об этом знать. Вы уйдете первым, а я вас догоню.

До конца дня у Вардана все валилось из рук, он не мог думать ни о чем, кроме встречи с Асмик. Юные жительницы Луйса не приглашали молодых людей на прогулки, хотя некоторые из них и предпринимали кое-какие шаги к сближению, как, например, это делала Гаянэ. Едва ли нравы богатых и знатных горожанок были свободнее, чем нравы крестьянок. Скорее, что-то в душе Асмик изменилось после случившегося несчастья, заставило по-иному взглянуть на прежние правила поведения и человеческие ценности.

Юноша стоял на вершине холма и поджидал девушку, с наслаждением вдыхая горный воздух. За холмом начинались летние луговые пастбища, покрытые низкой, но сочной травой, которая ярко блестела на солнце. В траве пестрели колокольчики, клевер, ромашки. По большим каменным глыбам, окаймлявшим луг, то и дело пробегали юркие ящерицы.

Когда Вардан увидел Асмик, его сердце затрепетало. Она шла мелкими шажками, так, будто ее ноги были связаны невидимой нитью. По телу девушки струились яркие одежды, по плечам метались тонкие косички, а таинственные глубокие глаза не были мрачными, как у Сусанны, в них плескался свет, который не могла погасить даже печальная улыбка.

Юноша поспешил навстречу.

— Здравствуйте! — стеснительно произнес он, словно они не виделись четверть часа назад.

Асмик с удивлением огляделась.

— Сколько травы! И цветов! Я думала, здесь все побеждают камни!

Вардан рассмеялся. Не тут-то было! Он принялся рассказывать о цветах, из которых был соткан этот изумительный яркий ковер. Первыми появляются нежные, дрожащие на холодном ветру подснежники, затем склоны холмов покрывают скромные ромашки, после расцветают голубые как небо незабудки, желтые лютики и горящие, точно пламя, маки, фиолетовые лилии, прозрачные колокольчики, синие васильки.

Вообще-то, меньше всего юноша думал о цветах; куда больше его интересовали травы, особенно те, что идут на корм скоту, однако он понимал, что эту девушку волнует не полезное, а прекрасное.

— Вы скучаете по Исфахану? — спросил он, еще не решив, как к ней лучше обращаться.

Асмик вспомнила полноводную Зайенде-Руд, «Вечную реку» — источник жизни Исфахана, тысячи домов, мечетей, караван-сараев и базаров, ощущение изобилия и простора и свой уютный мирок, пристанище девичьих грез.

— Да, — печально ответила девушка. — Исфахан был большим, шумным, праздничным миром, а наш квартал — моей маленькой тихой родиной. Я с детства знаю фарси, но дома мы всегда говорили на родном языке.

— Вы бы хотели вернуться в Исфахан?

— Нет, — твердо ответила девушка и рассказала Вардану о том, что произошло с ее отцом и братьями.

— Так вы остались совсем одни? Вас некому защитить?! — воскликнул юноша. Он был потрясен до глубины души.

— Родственники, которым удалось остаться в живых, бежали в Византию. Но мама не захотела поехать с ними.

— У вас был жених? — спросил Вардан и тут же покраснел от досады. Едва ли стоило задавать этот вопрос девушке, которая потеряла почти все на свете.

— Нет, — сказала Асмик. — Я знаю, что за меня сватались, но я не была помолвлена. В нашей среде к браку относятся очень серьезно.

Услышав про «нашу среду», Вардан нахмурился и заметил:

— Это всегда серьезно, потому что брак заключается на всю жизнь.

Девушка согласно кивнула, и он спросил:

— Вы собираетесь остаться здесь навсегда?

Юноша затрепетал в ожидании ответа. Если б она могла знать, какой вопрос он хотел и не смел задать! Осталась ли у них с матерью хоть какая-то надежда вернуть былое положение и богатство или теперь он, Вардан, со своим домом, скотом, садом, виноградниками и полем может считаться завидным женихом для Асмик?

— Не знаю. С мамой сложно говорить о будущем.

Асмик села на траву, подол ее ярких шелковых одежд раскинулся вокруг причудливыми изящными складками. Вардан опустился рядом. Он видел в ее глазах свое отражение: взволнованный юноша с большими карими глазами, темными волнистыми волосами и смуглым лицом. Внезапно он обнял девушку и прижал к себе. Он не удивился бы, если б Асмик вырвалась и убежала, но она лишь вздрогнула и затихла, прижавшись щекой к его плечу. Запахи пыли, кож и шерсти, каких-то трав вдруг стали привычными для нее, как для него сделался родным аромат изысканных заморских духов.