Купель дьявола - Платова Виктория - Страница 26

Азиат еще больше нахмурился, но сверток взял. А потом, подумав, распахнул дверцу. Я уселась на переднее сиденье рядом с ним.

— Не устали? — спросила я.

— Ничего. Я привык.

Мне стало грустно. Но, с другой стороны, этого и следовало ожидать. Молодой свободный богатый мужчина может запросто взломать любую койку, как какой-нибудь медвежатник. И я, несчастная Красная Шапочка, не самый большой бриллиант в его короне.

— Как вас зовут?

— Жаик, — нехотя ответил он. — Ударение на первом слоге.

— Странное имя.

— Обыкновенное. Казахское.

— Правда, что на него покушались? На вашего хозяина?

Жаик посмотрел на меня, как на Мату Хари при исполнении. И ничего не ответил.

— Никогда не была в Казахстане, — разговаривать было решительно не о чем.

— Немного потеряли, — он снова уткнулся в кроссворд.

— Я пойду?

— Идите.

Когда я вернулась в квартиру, Леха уже бродил по ней, сонный, голый и восхитительно красивый. И жевал наскоро приготовленный бутерброд с колбасой.

— Где ты была? — накинулся он на меня. — Я чуть с ума не сошел, когда проснулся.

— Нигде. Относила еду твоему парню. Вот и все. Он посмотрел на меня с интересом.

— Зачем?

— Я подумала, что он голодный.

— Да? — Леха почесал переносицу. — Мне только сейчас пришло в голову… Он работает на меня уже три года. И я ни разу не видел, как он ест. И как спит — тоже.

— Он же телохранитель. А телохранители не должны есть и спать. Почему ты взял казаха? Толковых русских не нашлось?

— Его физиономия доставляет мне эстетическое удовольствие. Ты тоже доставляешь мне эстетическое удовольствие…

Последняя фраза разозлила меня. Ну конечно, мои абсолютно натуральные огненно-рыжие волосы, вот что доставляет ему эстетическое удовольствие. Редкая картина пятнадцатого века, телохранитель-казах, случайная любовница с рыжими волосами, а не какая-нибудь там пошлая блондинка или тривиальная брюнетка. Подобный экстерьер должен согревать его бензиновое сердце.

— При твоей любви к экзотике тебе нужно заниматься не топливом, а экспортом черного жемчуга. Или разводить крокодилов и опоссумов.

— Я учту, — серьезно сказал он, и через секунду на его руке пропищали часы.

— Мне пора, — вздохнул Леха. — Все было замечательно.

— Попутного ветра в горбатую спину, — напутствовала его я.

Все было замечательно, более обтекаемой фразы и придумать невозможно. Замечательно и бесплатно. Исчерпывающая информация о “Всадниках” получена, договориться со мной не удалось, но зато удалось со мной переспать. Не бог весть что, утешительный приз, не больше. Забирай свои вещички и проваливай.

— Ты сердишься? — невинным голосом спросил уже одетый Леха. — Ты жалеешь о том, что произошло?

— Нисколько не жалею. Я сама этого хотела.

— Ну, пока, — он поцеловал меня в лоб.

— Передавай привет мамочке.

— Обязательно.

Я проводила его до двери, на ходу придумывая слова утешения. Мне они понадобятся, когда я останусь одна. Леха взялся за ручку двери, но так и не открыл ее.

— Вот что я хотел сказать тебе, Катя… Еще вчера.

— Вчера и нужно было говорить, — резонно заметила я. — А сегодня — это сегодня.

— Да. Сегодня — это сегодня. Я хочу, чтобы ты пожила у меня.

Ни спокойные глаза Титова, ни его спокойный затылок, ни его аккуратно затянутый галстук не предполагали такого оборота. До меня даже не сразу дошел смысл его фразы.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты пожила у меня, — терпеливо повторил он.

— Ты… Ты всем это предлагаешь?

— Нет. Ты первая.

— Почему?

— Не хочу с тобой расставаться.

— Да. Я забавная. Я помню.

— Ты согласна?

— Я не знаю. Это очень неожиданное предложение.

— Для меня тоже. Честное слово, — Леха притянул меня к себе. — Я заеду за тобой вечером. В семь тебя устроит?

— Ты форсируешь события.

— А чего тянуть, когда и так все ясно? — он касался меня всем телом, он торопился жить: при его сволочной профессии и двух покушениях ничего другого не оставалось.

— Завтра будет аукцион. Давай перенесем на после аукциона.

— Ну, хорошо, — Титов нехотя согласился. — Тем более что я туда собираюсь. Я куплю эту картину, вот увидишь!

Он торопливо поцеловал меня и открыл дверь: на площадке уже маячила узкая фигура телохранителя Жаика.

— Увидимся сегодня? — напоследок спросил Леха.

— Завтра. Завтра, после аукциона.

Закрыв двери, я отключила телефон и отправилась в ванную. Завтра я буду богатой сама и в придачу получу богатого любовника. Красивого любовника, породистого любовника. Парня, с которым хорошо в постели, что немаловажно. Он не даст захиреть галерее, а при его помощи и при его тщеславии я смогу горы свернуть. Он введет меня в круг людей, о котором и мечтать не могла обыкновенная выпускница давно и благополучно забытого искусствоведческого факультета. Лавруха упадет на задницу, когда узнает об этом… “Тебе дьявольски повезло, старуха”, — хрюкнет он.

Дьявольски повезло. Именно — дьявольски.

Интересно, это как-то связано с картиной или нет? Наверное, связано — мой живописный двойник и Дева

Мария по совместительству не оставляют меня ни на секунду; все шары кладутся в лузу, все карты — на стол. Это моя игра. И меня ждет блестящее будущее, если я не буду дурой.

А дурой я не была никогда.

Аукцион проходил в недавно отстроенном здании гостиницы на набережной Карповки — “Хилтон” русского разлива, последнее прибежище WIP-персон. В конференц-зале гостиницы было не продохнуть. Набившаяся в зал публика истекала потом и ожиданием. Главный лот сегодняшнего дня, сенсация последних трех с половиной недель, доска кисти Лукаса ван Остреа, был еще впереди. Лавруха, притихший и облаченный в строгий костюм, терся рядом со мной, то и дело без причины хватая меня за руки.

— Как ты? — сочувственно спросила я.

— Как грешник в аду. Сижу на тефлоновой сковородке, а меня сам Сатана поджаривает.

— Полагаешь?

— Гореть мы будем, это точно.

— Что-то ты совсем раскис, Лавруха.

— Зато ты, я смотрю, в отличном расположении духа.

— Еще несколько часов, и мы богаты, Снегирь….

Я отошла от Лаврухи и заглянула в зал. И тотчас же мое настроение упало до нуля. Зал был забит до отказа: строгие костюмы, сосредоточенные лица охотников на лосей и водоплавающих, аккуратное шуршание каталогов и стыдливое покашливание. В общей массе легко прочитывались банкиры, крупные коллекционеры, несколько известных ювелиров и шоуменов. Но Лехой в зале не пахло. Интересно, что заставило его передумать в самый последний момент?

— Ты кого-то ищешь? — подошедший Лавруха снова вцепился мне в локоть.

— С чего ты взял?

— Я же тебя насквозь вижу. Ищешь и не находишь.

— Отстань от меня!..

От дальнейших объяснений меня избавил Херри-бой, как будто выросший из-под земли.

— Здравствуйте, Катрин! — грустно поздоровался он. Даже его обычно бодрый и правильный английский сник и потускнел.

— Привет, — рявкнула я в надежде отыграться за утраченные иллюзии. — Ну что, собрали необходимую сумму?

— О, если бы вы могли подождать, Катрин… Возможно, мне бы удалось…

— I am very sorry! — с плохо скрываемым удовольствием сказала я.

— Так-то, дружище! — Лавруха снисходительно похлопал Херри-боя по плечу. — Знай наших! Чужого нам не нужно, но и своего не отдадим.

От Лаврухи за версту несло спиртным: в холле конференц-зала был организован шведский стол, и вышколенные официанты обносили шампанским всех желающих. Там же, в холле, я столкнулась со своей, уже почти забытой шведкой из посольства. Зато она сразу же узнала меня.

— Ви сегодня Герой дня, Катья, — Ингрид (или Хильда, или Бригитта, или Анна-Фрида) приветственно подняла бокал. — Ви скрываль в своей гэллери такую ценную картину!..

Интересно, что она здесь делает?

— Вы хотите ее купить? — спросила я у шведки.