Купель дьявола - Платова Виктория - Страница 23

— Кофе действительно отвратительный. Настоящая бурда, — бросила я вслед ему и наконец-то одернула юбку.

Пошел ты!..

На пороге Алексей Алексеевич остановился, повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся.

— Жду вас без пяти семь у Капеллы.

…Остаток рабочего дня я провела в библиотеке имени Л.Н. Толстого на Шестой линии. Проштудировав годовые подписки “Коммерсанта”, “Делового Петербурга”, а также — на всякий случай — некоторые криминальные издания и газету “Вне закона”, я оказалась подкована на все четыре конечности. И теперь знала об Алексее Алексеевиче Титове гораздо больше, чем любая из его девочек по вызову, не говоря уже о стационарных любовницах.

Он владел крупнейшей топливной компанией в регионе, разветвленной сетью бензоколонок и не менее разветвленной сетью супермаркетов. О таких мелочах, как ресторан и два казино, даже неловко было упоминать.

На все руки от скуки. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Интересно, сколько он платит за ночь?

Ни в какую Капеллу я идти не собиралась, но самым необъяснимым для себя образом ровно без пяти семь уже торчала у входа в Капеллу. Ждать не пришлось: Алексей Алексеевич Титов оказался пунктуальным человеком.

Ко мне подошел все тот же азиат из его охраны и, почтительно склонив голову, предложил следовать за ним.

— Какой у вас пояс? — спросила я. Азиат, надменный, как лорд Адмиралтейства, непонимающе уставился на меня.

— Карате или айкидо? А может быть, борьба сумо?..

Так ничего и не ответив, азиат провел меня в переполненный зал.

Алексей Алексеевич уже поджидал меня, демократично устроившись в пятом ряду. Охрана маячила тут же — справа и слева, спереди и сзади — с выражением профессиональной скуки на лицах. Я плюхнулась в кресло по левую руку от Титова. Кресло по правую занимала какая-то старая грымза.

— Здравствуйте, Катя! — приветливо поздоровался Титов, обнажив два ряда великолепных фарфоровых зубов

— Здравствуйте, — ничего более оригинального я придумать не могла.

— Познакомьтесь, это моя мама, Агнесса Львовна.

Грымза повернулась ко мне и протянула сухую лапку, унизанную бриллиантами. Теперь я поняла, почему лицо Титова показалось мне смутно знакомым: он был похож на свою мать.

А уж забыть ее физиономию, растиражированную телевидением и прочими, весьма достойными средствами массовой информации, было невозможно.

Агнесса Львовна Стуруа, известная правозащитница и член Хельсинкской группы, активный участник общества “Мемориал”. Более нелепого альянса, чем мать и сын, капиталист и бессребреница, и придумать было невозможно. Я едва удержалась от улыбки, но протянутую мне лапку все же пожала. Агнесса прошипела что-то вроде “Очень приятно”, обнажив такие же фарфоровые, как и у сына, зубы. Ей совсем не было приятно, в гробу она меня видела, очередную шлюшонку ее любвеобильного Лешика, но положение обязывает.

— Вы поклонница духовной музыки? — светски спросила Агнесса.

— Предпочитаю трэш, хип-хоп и техно, — ответила я. — Вы позволите программку, Алексей Алексеевич?..

Уткнувшись в программку (“регент Этери Коходзе, молитву читает Джони Джанджалашвили”), я исподтишка наблюдала за известной правозащитницей. Лицо ее, унавоженное дорогой косметикой; лицо, потрепанное классовыми боями .с агентами КГБ и ночными попойками с агентами ЦРУ, являло собой настоящее произведение искусства. Лукас ван Остреа остался бы доволен такой натурщицей. В его полотнах она заняла бы достойное место старухи, напялившей на себя маску молодой женщины.

Персонификация Лжи, сказал бы младший Гольтман, специалист по сюжетам и символам.

Все первое отделение я не могла сосредоточиться на грузинских духовных песнопениях: мне мешали волны скрытой ненависти, идущие от Агнессы, и тупые затылки охраны, окружавшие меня со всех сторон. Поэтому последнюю вещь перед антрактом — “Рождество твое нетленно есть, Дево”, я восприняла с энтузиазмом. Интересно, чем займет меня в коротком перерыве Алексей Алексеевич?

В антракте мы просочились в буфет, часть которого была предварительно оцеплена охраной Титова. Он заказал шампанское и пирожные. Я тотчас же принялась пожирать их.

— Ну как? — спросил Алексей Алексеевич, с умилением наблюдая за мной.

— Вы всегда знакомите всех своих шлюх с мамой? — спросила я, заталкивая в рот остатки крема.

— А вы думаете, что вы шлюха?

— Это вы так думаете.

— С чего вы взяли? — он даже не нашелся, что ответить.

— Ну как же, приперлась сюда, а ведь могла не приходить. Если бы мне, после десяти минут знакомства, предложил подобный культпоход какой-нибудь кровельщик из жека, я послала бы его подальше.

— А меня?

— Вас не послала, как видите. Более того, нахожу вас очень сексуальным.

— Правда?

— Большие деньги всегда сексуальны, — продолжала вовсю откровенничать я.

Пока он соображал, что же мне ответить на такие убийственные откровения, к нам присоединилась Агнесса Львовна.

— Вот, купила диски, — сказала она, мгновенно оценив мизансцену: богатый простак и коварная соблазнительница. — Вам понравился “Тропарь святым апостолам”, милочка?

— Я ничего не понимаю в духовной музыке. Должно быть, это действительно красиво. Хотя и несколько однообразно.

Я залпом осушила свой бокал и подмигнула Агнессе.

— Скучаете по Советской власти, Агнесса Львовна? Агнесса поджала свои неистовые, стертые многочисленными шпионскими поцелуями, губы.

— Буду ждать тебя в зале, — сказала она сыну и в сопровождении двоих охранников направилась в зал. Мне было отказано в праве на существование.

— Ты не очень-то вежлива с моей матерью, — заметил Титов.

— Ненавижу правозащитников, — совершенно искренне ответила я. — А также американский империализм, НАТО и бомбежки Сербии. И еще ненавижу, когда меня называют милочкой.

Изложив свои программные тезисы, я уставилась на Титова. Если он проглотит и это…

Он проглотил.

— Еще шампанского? — спросил Титов, игнорируя третий звонок.

— Пожалуй.

— Знаешь, что? Поехали в ресторан.

— К цыганам?

— Что-то вроде того.

— А как же церковные хоралы?

— Ты права, — в глазах Титова явственно прочитывалось желание обладать рыжей хамкой здесь и сейчас. — Это несколько однообразно.

И к тому же — присутствие страстотерпицы-мамаши, которая явно мешает тебе углубиться в изучение моего тела.

Титов подозвал охрану, как подзывают породистых собак: сухим пощелкиванием пальцами. Он что-то шепнул на ухо своему азиату. Тот коротко кивнул и исчез из поля зрения.

— Ну что, едем?

— Раз уж я пришла в Капеллу, то от ресторана не откажусь. Оттянемся по полной программе, — я с трудом удержалась от циничного “деньги вперед”.

Бедная Агнесса Львовна!

Мы вышли из Капеллы в сумерки, еще дышащие дневным зноем. Телохранители вполне профессионально придерживали нас, пока азиат не обшарил глазами прилегающую к Капелле площадь и не проверил представительский “Мерседес” Титова.

— Бедный ты, бедный, — сказала я Титову. — Не хотела бы я быть твоей женой. Каждый раз трястись перед банальной посадкой в автомобиль…

— Я пока не предлагаю тебе быть моей женой. Какую кухню ты предпочитаешь?

— Мне все равно. Я же не жрать с тобой еду!

— Правда? — Титов озадачился. — А что тогда?

— Оттянуться по полной программе.

— Интересно, каким образом?

— Посмотрим.

За моей спиной маячил призрак “Всадников Апокалипсиса”, и я была совсем не намерена оставлять хоть какие-то козыри в руках бензинового короля. Я портила ему всю игру, я шла не с тех карт, ловчила и откровенно подменяла масти. Стандартный план ухаживания рассыпался на глазах, и у Титова не было времени, чтобы придумать новый. Если он окучивает меня, чтобы заполучить “Всадников”, то ничего у него не получится.

Наконец все прилегающее (оно же простреливаемое) пространство было изучено юрким азиатом, и мы забрались в “Мерседес”. Я никогда не была ни валютной проституткой, ни бизнес-леди, и мой опыт ограничивался лишь работягами-“Жигулями”, подержанным “Опель-Кадетом” да снегиревским “Москвичом”. Только раз я прокатилась на “Шкоде” одного приятеля и посчитала это верхом блаженства.