Когда придет твой черед - Серова Марина Сергеевна - Страница 13

– Знаете, я всю жизнь этого ждала.

Мы вошли в дом. Там наследница согнала кур и заперла их в клети в углу, разожгла газ, подогрела воды. Перемыла всю посуду, скопившуюся в раковине, сварила макароны, разложила еду по чистым тарелкам и даже натерла сверху плавленый сырок, что в этом доме было вообще уж невообразимым шиком. Леху будить не стали – за стол уселись одни женщины. Жанна налила всем по рюмке «помянуть твоего папку, Мария». Наследница послушно хлопнула стопку, не морщась, но больше пить не стала. Я тоже застолья не поддержала, так что Жанна, которая все подливала себе деревенского абсента, вскоре едва ворочала языком.

– Доча, ты ведь нас не забудешь, как в город уедешь? – еле выговорила женщина. – Будешь нам денежки присылать? Мы ведь тебя растили, поили-кормили, обували-одевали…

– Конечно, мама. Ложитесь, отдохните!

Маша взяла сухонькую Стюардессу за плечи и отвела на диван. Уложила рядом с Лехой и прикрыла одеялом. По-моему, женщина захрапела раньше, чем ее голова коснулась подушки. Потом Маша откинула волосы со лба неожиданно красивым жестом и сказала:

– Ну что, я пошла собираться, да?

– А как же… – я указала на бесчувственные тела ее родителей.

Девушка махнула рукой:

– Они теперь до вечера не проснутся. Проснутся, похмелятся и до утра спать будут. Нам их дожидаться ни к чему. Лучше поедем.

И Маша вытащила из-под дивана старый продавленный чемодан. Девушка ушла за занавеску и вынесла оттуда свои вещи – вполне приличные, хотя и дешевые, платьица, юбки и кофты. Наследница, ничуть меня не стесняясь, переоделась в «городское» – трикотажное платье, колготки, сапоги и пуховик. У нее была тонкая талия и высокая пышная грудь. Белье самое простое, но чистенькое.

– Я готова, – сообщила мне девушка. Вытянувшись в струнку, со спортивной сумкой в одной руке и чемоданом в другой она походила на пионерку, собравшуюся ехать в летний лагерь. – Ой! Самое главное чуть не забыла!

Девушка кинулась за занавеску и через минуту вынесла пластиковую папку с какими-то справками.

– Документы мои! – улыбнулась Маша. – Свидетельство о рождении, об удочерении, о втором удочерении… Все на месте. Ну, поехали!

Я усадила Серебрякову в машину, и мы тронулись в обратный путь. Я уже заранее представляла себе скачку по диким ухабам, но Маша показала мне объездную дорогу – та находилась в приличном состоянии.

– Я по этой дороге в школу ездила! – светло улыбаясь, сообщила мне девушка. – Осенью туда, на каникулы обратно. Потом снова в интернат, а на лето – домой.

– И не скучно тебе… в Волчьих Ямах? – спросила я.

Маша замотала головой:

– Да вы что! Это вы зимой приехали, потому так некрасиво вокруг. Поглядели бы вы на нашу деревню летом… Летом у нас хорошо! Хочешь, купайся. Хочешь, гуляй. А какая у нас рыбалка!

Девушка показалась мне не то чтобы глупенькой… скорее немного задержавшейся в развитии. Как ребенок, право слово! Однако какая у них тут простота нравов – полная сексуальная свобода…

От девушки ощутимо пахло курятником. Я достала сигарету из пачки и прикурила, слегка приоткрыв окно. Потом спохватилась – все-таки Маша уже совершеннолетняя – и сказала:

– Извини, тебе не предложила. Ты куришь?

– Да вы что? – оскорбилась Маша. – Курят вы знаете кто? Колька мне говорит, что целовать курящую женщину – все равно что лизать пепельницу.

Ага, а делить девушку с двумя братьями – это ничего, это нормально…

– Ну, как хочешь. – Я спрятала пачку.

Какое-то время мы ехали молча.

– А вы его знали? – вдруг спросила Маша.

– Твоего отца?

Девушка смущенно кивнула.

– Я ведь про него ничего не знаю. Только то, что мамка рассказывала. А она на него до сих пор злая… Так какой он был человек?

Я припомнила все, что знала о Серебрякове, представила себе аллею памятников на тарасовском кладбище, созданную его стараниями… и честно ответила:

– Нет, Маша, я не была с ним знакома. Встречалась всего однажды. Меня нанял для поисков вовсе не твой отец, а юрист.

Маша разочарованно вздохнула.

– Но не переживай – очень скоро ты окажешься среди людей, которые знали твоего отца очень хорошо.

– Ой, жду не дождусь! – оживилась девушка. – У меня, кроме них, и родни-то нету. Только мамка и отчим. А какие они, мои родственники?

Перед моими глазами пронеслась череда лиц родных и близких покойного. Вот скандальная троюродная сестра Иннокентия и ее красавец сынок, вот Нинель Васильевна с ее усами и рентгеновским взглядом выцветших глаз, силиконовая дурочка Кира…

Все, что я могу, – это посочувствовать Маше. Но помочь ей никто не в силах. Девушке придется самой выживать в новом для нее мире, так непохожем на патриархальный уклад деревни Волчьи Ямы, где народ пьет по-черному сутки напролет, держит кур у себя на кровати, сдает детей на полгода в школу-интернат и пугает волков ружьем бабы Кати…

Впрочем, девушка теперь – наследница миллионов. Возможно, это несколько примирит ее с необходимостью общаться с семейкой Серебряковых…

– Потерпи, скоро приедем, и ты сама увидишь. – Я увильнула от прямого ответа. Незачем заранее настраивать Машу против родных. Возможно, ей они не покажутся сборищем алчных эгоистов. Может быть, они полюбят ее как родную и примут в семью. На их месте я бы так и сделала – ведь основные активы империи Серебряка получила именно Маша…

– Послушай, расскажи о себе! – попросила я, уводя разговор подальше от опасной темы.

– Ой, да что там рассказывать! – засмеялась наследница. – Мне и лет-то всего восемнадцать. В прошлом году я еще в школу ходила! Волновалась из-за экзаменов, как дурочка. Мамка меня валерьянкой отпаивала! Но я хорошо сдала. Я вообще в школе отличница была.

Удивительно простодушное создание!

– Скажи, Маша, а почему ты никуда не пошла учиться? Ведь школу ты окончила прошлым летом…

– Мамка не пустила, – вздохнула девушка. – Я хотела уехать в Тарасов и выучиться на портниху. Или работать в сетевом магазине – там сразу много денег платят, и образования никакого не надо. А мамка запретила. «Сиди, – говорит, – дома. Ты – богатая наследница. Нечего тебе себя трепать. Ты жди, и все будет».

И Маша бесхитростно улыбнулась. Вот ведь простая душа!

Обратный путь мы проделали гораздо быстрее. Я гнала без остановок всю ночь, а Маша дремала на пассажирском сиденье. Мы уже подъезжали к трассе, ведущей в город, когда я остановила машину на заправке – пополнила запасы бензина, мы по очереди посетили туалет и выпили по чашке скверного кофе из автомата.

Выезжая с заправки, я обратила внимание на белую «Ниву» – точно такая была у моего друга Алехина, как раз о ней я мечтала по пути в Волчьи Ямы. «Нива» пристроилась за моим «Фольксвагеном» и не собиралась никуда сворачивать – катила за мной, как приклеенная. Но дорога тут была одна – федеральная трасса, ведущая в Тарасов. Мало ли кто куда едет…Так что я поглядывала порой в зеркало, тем и ограничилась.

Занимался рассвет, но за окном пока все было чернильно-синим. Ничего, к утру как раз доедем.

Наследница Серебряка окончательно проснулась и вертела головой, пытаясь что-то рассмотреть за стеклом. Но, кроме трассы, освещенной нашими фарами, и снежинок, танцующих в лучах света, ничего не было видно.

– Ой, прямо не верится, что совсем скоро я своих родных увижу! – вздохнула Маша. – Мне все кажется, что это сон. Вот проснусь, а все по-прежнему – дом наш, мамка, куры…

И девушка принялась перебирать документы в пластиковой папке. Наследница всю дорогу не выпускала папку из рук – еще бы, эти справки давали ей право на наследство Серебряка.

– Скажи, Маша, почему ты сказала, что тебя удочерили второй раз? – вспомнила я. – Ну, когда рассказывала о себе.

– А, это просто! – засмеялась девушка. – Сначала мама вышла замуж за Вовчика Сидорова. Это она его так называла – Вовчик, потому что они еще в школе вместе учились в Грачах. Мы ведь раньше в Грачах жили… Там хорошо, большое село, школа, – Маша вздохнула. – Я сама не помню, мне дядя Леша рассказывал.