Операция «Степь» - Кондратов Эдуард Михайлович - Страница 18

– «Советская власть простила мне тяжелое заблуждение, которое я не повторю никогда. Теперь вместе со всем трудовым народом буду строить новую счастливую жизнь, бороться с голодом и разрухой. Короче, жить буду на земле как честный человек. А не как жадный зверь, от которого людям одно только горе, беда, раззор и убийство. Спасибо советской власти, что поверила мне. Остальной своей жизнью оправдаю ее доверие и призываю всех тех бандитов, которые еще не осознали и не явились на добровольную сдачу: торопитесь, а то после будет поздно!

Бывший бандит Василий Курасов».

– Васька Курасов! – тонко ахнул скуластый бородач, срывая с себя мохнатую папаху. – Земляк мой!

Разом рухнула тишина.

– Так его ж вроде убили?

– Вот те и убили – пропал он под Пугачевой…

– Сдался, стервец! Молчком!

– Эскадронный, что ли? Косой, что ли?

– А ежли брехня? Ежли подманывают?

– Вот те на! Вот те на!

– Какой Курасов? С какого полка, говорю, ну?!

– Живет, подлец, теперь хоть бы что…

Мишка заметил, что Красюк сложил газету и сунул за пазуху.

– Тихо! – зычный бас широкоплечего верзилы с пятнистыми от обморожения щеками покрыл голоса. Он подождал, пока не приутихнут, и продолжал: – Не след нам тут митинговать, братцы, не место. Я одно хочу спросить у товарища, чья газета. Он что, Васька Курасов?то, с листком, который с чековской печаткой, пошел сдаваться или просто так? Есть какая разница аль нет?

– И то! – поддержал скуластый, нервно хватая себя за бороду. – Сунешься просто, а тебя – шлеп – и все дела! Скажут: в бою?де.

Мишка почувствовал, как сердце забилось часто?часто.

– Да откуда ему?то знать, мужики? – всплеснул руками рыжий. – Он же торгаш, а газета – завертка…

– А кого еще спросишь? Тебя? – огрызнулся скуластый. – Может, знаешь все?таки, купец, а? Сказал бы!

«Была не была, – подумал Мишка. – Для агитации – самолучший момент, а то зачем и ехал? Авось проскочим…»

– Скажу, – рубанул он кулаком. – Только не шуметь, черти, тихо!

– Тихо! – гаркнул обмороженный.

– Товарищи крестьяне, – горячо заговорил Ягунин. – До каких пор жизни свои грабить будете? Царя, буржуев мы поперли, светлое будущее надо срочно возводить, чтоб всем жилось наилучшим образом, а теперь с вами сражайся! С кем? С крестьянами, с трудовым народом, да? Думаете, охота советской власти вас по степям стрелять, как собак бешеных? Кто ж тогда будет землю пахать? Мы призываем вас…

– Погодь! – грубо перебил его обмороженный мужик. – Кто «мы»?то? Торговцы, что ль?

Ягунин обвел взглядом, набившихся в горницу серовцев. За спинами, в сенях, промелькнуло изумленное лицо Алены. По?разному глядели на него сейчас десятки глаз: одни – исподлобья, с недоверием, другие – с ожиданием и надеждой, третьи – он заметил и такие – враждебно.

– Я к вам специально посланный делегат от советской власти, вот я кто, – решительно заявил Мишка. – Велела она вам передать: коли сейчас опомнитесь – простит. Все равно другого выхода у вас нет, разве не так? Пиши в листовку свою фамилию – и сдавайся! Старое поминать не будем. Точка!

– А ты мандат покажи! – крикнул кто?то.

– Мандат? Гляди! Дайте нож!

Сразу несколько рук потянулось к поясам. Мишка, не глядя, взял чей?то нож, не мешкая, поставил ногу на лавку и в двух местах разрезал глубокий отворот валенка. Из?под него достал тонкую пачку бумажек, стянутых ниткой. Р?раз! – и перерезана нитка.

– Держите! – Мишка шлепнул о стол пачкой листовок с синеющими кругами печатей. Резанул дважды отворот второго валенка – и еще одна пачка рассыпалась по столу.

– Слушай меня! – крикнул оглушительно бородач с обмороженной щекой. – Одному кому?то брать никак нельзя – найдется гнида, продаст. Так что возьмем все, до единого, каждый. А ежели кто донесет начальству, то беспременно узнаем и придушим, как пить дать. Верно я говорю? Все так все!

– Верно, Матвей!

– Всем так всем!..

Листовки в один миг исчезли за пазухами, в карманах, в папахах, в сапогах.

– А теперь пора кончать, братцы, – быстро проговорил скуластый. – Неровен час… Айда отсюдова!

По тому как бандиты дружно заторопились к выходу, можно было понять, что мнение скуластого разделял каждый. Матвей, уходя, обернулся к Мишке:

– Тебя тоже из станицы надо спроворить… Паршивая овца – она везде есть…

Мишке не стоило это объяснять: оставаться в станице было бы слишком рискованно. Но куда запропастился Байжан? Может, он уже здесь, во дворе?

Все?таки до конца Мишка не был уверен, правильно ли он поступил, так вот раскрывшись перед бандитами. «Опять самостоятельность проявил, на рожон полез, – неприятно сверлило в мозгу. И тут же нашлось оправдание: – А, как же, рассказывали, оренбургские и саратовские чекисты прямо в самих бандах агитировали? А как товарищ Вирн в Бузулуке среди сапожковцев работал?»

Так размышлял он, наскоро заворачивая остатки своих товаров и все прислушиваясь: не топочут ли всадники под окном?

Дверь распахнулась. На пороге стояла Алена.

– Михайло, давай?ка пособлю! – черные глаза блестели, совсем как у Шурочки. – Ой, как же ж ты не боишься?то? Ужас один! Скорей, дай?ка я заверну!

Они вдвоем вынесли тюк во двор. Алена стала умащивать его в повозке, а Мишка принялся таскать туда же рогожи с выменянной рыбой. Верблюд меланхолично косился на них и жевал себе колючее сено.

– Я запрягу. – Алена бросилась отвязывать верблюда от столба, но узел был слишком тугой. – Помоги, Михайло!

Бросив куль с рыбой, Ягунин подбежал к девушке. Платок у нее сбился на шею. Хитрый байжановский узел никак не распускался, оба они шумно сопели. Мишкины пальцы то и дело касались маленьких, красных от холода рук казачки. Как ни серьезен был момент, но Мишке от этих прикосновений было не по себе. Наконец?то развязали!..

– Твоему киргизу, не бойсь, я скажу, где ты, – скороговоркой зачастила Алена. – По улице не езжай, сейчас сразу направо в проулок, а там – задами до тракта… Поедешь к Гурьеву с полверсты – налево дорога через реку на Индер?озеро…

– Погоди!

Мишка прислушался: где?то близко цокают копыта. Он оставил Алену возиться с упряжью и подбежал к забору. Нашел щель, глянул: двое всадников остановились у дома через улицу – чуть наискосок от Ивановых. Мордастый бандит в солдатской шинели спешился, скрылся во дворе. Человек, оставшийся в седле – высокий, стройный даже в широченной, обрезанной по колено бараньей шубе, уставился на ворота, нетерпеливо трогая шпорами бока киргизской лошадки. Та переступала с ноги на ногу и вдруг взбрыкнула, развернув седока лицом к улице. Мишка ощутил, как внутри у него что?то оборвалось, ноги стали ватными. Во всаднике у ворот он узнал Глеба Айлина?Ильина. «Не меня ли ищут?» – подумал Мишка. Из калитки вышел человек в солдатской шинели и с ним женщина, зябко кутающаяся в платок. Она показала на дом Ивановых и что?то громко сказала, но Мишка от волнения словно оглох – не услышал ни звука. «Успею ли достать наган из повозки?» – пронеслось в голове, но в ту же долю секунды он понял: не успеть!

– Алена! Меня ищут! – жарким шепотом заговорил Мишка, хватая девушку за руку и поворачивая к себе лицом. – Скажи им, что я… Что я пошел искать киргиза в станицу…

– Спрячься в хлеву! – мгновенно сориентировалась молодая казачка. – Скорей же, ну! Вон туда!

Мишка рванулся к открытым воротцам в хлев, больно стукнулся о притолоку лбом. Хлев был пуст. Приникнув ухом к двери, он слушал, как спешиваются Глеб и его спутник, как звякнула щеколда, скрипнула калитка.

– Здравствуйте… Вы Иванова?

В голосе Айлина?Ильина звучало плохо сдерживаемое нетерпение.

– Ивановы мы… А что?

Эх, жаль не видно Мишке Алену: небось, с какой спокойной улыбочкой смотрит она сейчас на Ильина! И подбоченилась, наверное.

– У вас остановился торговец. Это его повозка? Где он?!

Не на ту напал. Командирскими строгостями казачку не проймешь.

– А я за ним, дяденька, не бегаю. Пошел, говорит, своего пропащего киргиза искать. А куда, не спросила. Не знала, что ваше благородие поинтересуется. Верно, к киргизам.