И настанет весёлое утро (сборник) - Токмакова Ирина Петровна - Страница 20

– Тамара, ты теперь будешь жить не в Сосновке, а у мамы с папой. Твои мама и папа пришли за тобой.

И Тамара ушла. Она обещала приезжать к ребятам и к тёте Нюре, она со всеми попрощалась, и Вера Александровна дала ей большой пакет на дорогу. У тёти Нюры текли слёзы, но она сказала, что это от радости. Она поцеловала Тамару, поправила на ней панамку, застегнула пуговицу на кофточке и сказала:

– Ну, в добрый час! До свидания.

Сосны шумят. Машут ветками, сыплют жёлтой хвоей на землю, на крышу деревянного дома, к дверям которого прибита вывеска: «Средняя школа».

Война кончилась давно. Кончилась славной, незабываемой победой.

Давно уже в деревне Сосновке нет Дома ребёнка.

Все дети стали взрослыми. Но они до сих пор помнят этот деревянный дом и сосны, которые всё шумят и шумят в вышине.

А ещё они помнят тех людей, которые в те далёкие трудные годы старались сделать их жизнь беззаботной и радостной.

Ростик и Кеша

Наконец Ростика оставили в покое. Теперь он сидел на крылечке изоляторного домика и больше не кашлял. Елизавета Елизаровна, сказав: «Нет, это не пертуссис», – удалилась в свой кабинет.

«Пертуссис» – на докторском языке означает «коклюш».

Ростик обрадовался. Выходит, никакой у него не коклюш. Славно!

«Славно», – подтвердила весёлая берёзка, которая росла рядом с крылечком. Так, во всяком случае, показалось Ростику. Куст орешника молча кивнул, но не потому, что хотел принять участие в разговоре, а потому, что как раз в этот момент, раздвигая ветки, из куста выбиралась собака. Она остановилась перед Ростиком, шумно подышала, свесив язык, и спросила:

– Ты кто?

– Ростик, – ответил Ростик.

Собака осторожно приблизилась, понюхала Ростикову коленку.

– А я – Кеша, – сказала она. – Я тебя не боюсь?

– Нет, – сказал Ростик. – С чего бы это?

Собака вильнула хвостом, завернув его колёсиком.

– Ты не бросаешь в собак камнями?

– Да ты что?!

– А палки не бросаешь?

– И палки не бросаю.

Кеша опять вильнул хвостом-колёсиком.

– Ты мне помоги, – сказал он.

– Хорошо, – сказал Ростик. – А как?

– Надо поговорить с Глебом.

– Кто это – Глеб?

– Самый хороший человек на свете. Он взял меня к себе вчера на всю жизнь. И назвал Кешей. Правда, хорошее имя?

– Да. А как тебя раньше звали?

– Звали… – сказал Кеша грустно. – Тузиком звали. А потом – Развелитутсобак.

– Не может быть! Такого имени нет.

– Вот я и думаю, не должно быть.

– А почему ты убежал от Глеба?

– Я убежал?! Я не убегал. Меня выгнали!

– Глеб?

– Да почему Глеб! Дедушка выгнал. Бросил в меня камень, а потом палку, а потом… ботинок.

– За что же?

– Он сказал… Как это он сказал? В общем, нехорошо сказал. Глисты.

– Да уж… – Ростик даже смутился. – Ну и что же теперь?

– Я вот тебя прошу: помоги мне.

– Что же нужно сделать?

– Не знаю… – Кеша помолчал, опустив голову. Потом поглядел на Ростика. – Пойдём со мной, ты Глеба позовёшь. Он ведь ждёт, а дедушка меня даже к калитке не подпустит. Пойдём.

– Я не могу, – огорчился Ростик.

– Почему?

– Я ведь не один живу. Я в детском саду. На даче.

– А почему ты сидишь здесь один?

– Потому что тут изолятор.

– Я не знаю такого слова… – вздохнул Кеша.

– Изолятор? Ну, в общем, больных сюда отделяют от здоровых.

– Ты больной?

– Нет. Я рисину вдохнул, из рисовой каши. Закашлялся. А они подумали – заболел. А потом передумали.

– Чего же тогда оставили тебя здесь?

– Так… На три дня. На всякий случай.

– Ну вот, – сказал Кеша. – Со мной ведь и случился случай.

Кеша подошёл к Ростику и положил ему голову на колени. Ростик эту голову погладил. Одно ухо у Кеши было рыжее, и кончик хвоста тоже рыжий. И на белом боку рыжее пятно. Глаза у Кеши были большие, тёмные и невесёлые. Видно, Кеше в жизни несладко пришлось.

– Понимаешь, – сказал Ростик, – если я уйду, меня будут искать и беспокоиться.

– А если попросить, чтоб отпустили?

– Шутишь? – сказал Ростик. – Меня ни за что не отпустят.

Колёсико Кешиного хвоста развилось и повисло прутиком.

– Ничего не поделаешь, – сказал он и зевнул долгим, нервным зевком. – Я так долго был ничьей собакой, я думал…

Кеша не успел договорить.

– Пошли! – перебил его Ростик.

– С ума сошёл! – всплеснула веткой берёза.

– Я не больной, – решительно сказал Ростик. – Я просто вдохнул рисину и закашлялся. Значит, мне можно ходить. Мария Васильевна ушла с ребятами за ромашками. Обед ещё не скоро. Пошли, Кеша, ну что ты стоишь!

Кеша сорвался с места, нырнул в ореховый куст, распугал солнечных зайчиков.

Они с Ростиком выбежали на тропинку, которая спускалась вниз по косогору. На косогоре толпились сосны. Они не по-доброму шумели. То одна, то другая выбегала на тропинку, стараясь преградить Ростику путь.

Спуск кончился. Ростик и Кеша выскочили на полянку и пошли шагом. Тропинка перестала петлять и двинулась через луг – ровная и прямая. Ростик огляделся. Высоко над лугом летала какая-то большая птица, подолгу плавала в воздухе, раскинув крылья. Луг уходил далеко, там вдалеке сливался с небом. Нигде не было видно жилья, только трава, трава – ярко-зелёная, густая и блестящая.

– Кеша, где живёт Глеб? – спросил Ростик.

– Там, – ответил Кеша, – где дома. За большой водой.

– За рекой?

– Да, наверно, за рекой.

Кеша бежал впереди, как бы указывая дорогу. Ростик вдруг остановился. Кеша тоже остановился.

– Кеша, – сказал Ростик, – почему тебя раньше звали Тузиком?

Кеша тут же развернул своё колесико и свесил его прутом.

– Так было, – сказал он нехотя. – В щенячестве.

– Где?

– Не «где». В щенячестве. Ну, как это называется? В детстве.

– Что было?

– Хозяева были, одни там. Люди. Они и назвали меня Тузиком.

– А их как звали?

– Никак не звали. Это хороших хозяев зовут как-нибудь. А плохие – просто хозяева.

– Что ты у них делал?

– Стерёг сад. Сперва вишни. Потом яблони. – Кеша сказал это точно через силу, и Ростик подумал, что эти люди, наверно, очень обидели Кешу. – На цепь посадили, – продолжал Кеша. – А зачем?

– На цепь?

– На цепь. И потом уехали. Яблоки забрали. Мешки. Варенье. Банки. А меня оставили.

– На цепи?

– На цепи.

– Что же с тобой было дальше?

– Оборвал цепь. Сначала думал – приедут. Ждал. А потом сорвался. Ну ладно, пойдём скорее, что мы стоим?

Кеша заторопился.

Ростик тоже прибавил шагу и вскоре издали увидел реку.

Река широкая, вода в ней спокойная, гладкая; берег тоже широкий, белый чистый песок, на песке редкие, низкие кустики.

Мимо быстро прострекотала моторная лодка.

Ветер принёс запах бензина. Потом ветер ещё раз слетал к реке и вернулся с запахом водорослей и свежей речной воды.

Паром, построенный из досок и брёвен, плоский, похожий на большой плот, отвалил от берега. Вода зачмокала у его бортов. Паромщик покрутил колесо, приделанное к борту, потом ушёл в маленькую дощатую будочку, у которой не было двери, а на стене снаружи был приклеен плакат: ПОЧАЩЕ ПРОВЕТРИВАЙТЕ ПОМЕЩЕНИЕ. Один конец плаката отклеился, его трепал свежий речной ветерок.