Пути пилигримов - Гнездилов А. В. - Страница 8

…И о волшебном кинжале, который украшала золотая змейка с рубиновыми глазами. Его клинок всегда жаждал крови и мог убить своего владельца, если вовремя не получал чьей-то жизни. Член тайного ордена масонов сотворил этот кинжал, чтобы отомстить командору за нанесенные обиды. Он подарил его своему врагу, и на третий день тот был найден с кинжалом в груди, хотя никто не входил к нему в дом. Немало усилий стоило Эн-Нольду, чтобы укротить и обезвредить золотую змейку. Только зеркало алхимиков помогло ему справиться с кинжалом-убийцей.

…И о старинных часах, с которыми тяжелобольной поэт связал свою жизнь. Он следил за часами и день и ночь, веря, что, пока стучит маятник, его сердце не остановится. И действительно, годы шли, а он все жил, несмотря на роковую болезнь. Завод часов продлевал его дни, и поэт безумно боялся, чтобы механизм не испортился. Самые лучшие часовщики приходили к нему. Но однажды он понял, что его жизнь не имеет смысла. Одна борьба за число дней не давала ему ни вдохновения, ни радости. Тогда он сам остановил маятник, и его сердце остановилось вместе с ним…

Не перечислить всех предметов из коллекции Эн-Нольда, но девочка никогда не уставала слушать его истории. Люди дивились одинокому образу жизни коллекционера, а он не испытывал недостатка в общении. Эти встречи с Инфантой из волшебного зеркала меняли его самого. Со временем девочка превращалась в девушку, а он, вместо того чтобы стареть, молодел и словно жил в обратную сторону, и наступил день, когда он сравнялся в возрасте со своей гостьей. Соседи сочли, что старый Эн-Нольд умер, а в его доме поселился его сын.

Меж тем страсть коллекционера тоже изменилась. Теперь он собирал вещи, которые несли в себе человеческие качества.

Так, он искал силы и получил заговоренный меч. Во главе оловянных рыцарей он бросался в бой и терпел поражение. «Почему я не побеждаю?» — удивлялся Эн-Нольд. И Инфанта отвечала, что сила должна появляться изнутри. Тогда он может побеждать, не вынимая меча из ножен.

Он жаждал смелости и добывал королевский рог. Его звуки наполняли его сердце отвагой, но условием его успеха должно было быть правое дело, за которое он вступается.

Янтарные четки учили Эн-Нольда милосердию, деревянный крестик — прощению, посох пилигрима — радости и свободе.

Но однажды Эн-Нольда увлекла красота. Это было естественно, к нему вернулась молодость, и силы, и чувства. С присущей ему страстностью он стал писать портреты прекрасных женщин, которые встречались ему. Зоркий глаз находил гармонию и прелесть чуть ли не в каждой, стоило только подметить ракурс. И каждая модель словно давала художнику понять, что, несмотря на множество форм, красота едина.

Однако через какое-то время его модели вдруг стали отказываться позировать ему. Никакие посулы не действовали. Видимо, те, кто уже получил в собственность работу Эн-Нольда, не хотели встречать соперниц. Темные слухи стали виться вокруг художника. Говорили, что во время сеансов энергия модели переходит в портрет, что судьба женщин меняется и в них раскрываются черты, которые ранее были им не свойственны…

Но за этим скрывалось все то же стремление — быть единственными, и это противоречило устремлениям коллекционера. Желая заинтересовать своих натурщиц, Эн-Нольд опять обратился за помощью к волшебному зеркалу. Он создал серию портретов Прекрасного Принца, и вот, когда красавицы входили в студию, их встречали благородные и мужественные кавалеры. Трудно было догадаться, что это ожившие в зеркале портреты, которые создал Эн-Нольд.

Звучала музыка, пары танцевали, а художник, стоя у холста, торопился запечатлеть черты своих избранниц. Теперь у художника не было отбоя от желающих позировать. И еще их привлекала тайна: условием работы было сохранение в секрете встречи с кавалером. Таким образом каждая дама удостаивалась встречи со своим, единственным Прекрасным Принцем.

Вскоре Эн-Нольд мог соперничать в славе с Синей Бородой. Никто не видел, какие балы устраивал художник в ночную пору в своей галерее, где висели копии с портретов красавиц. Он мог оживить их чарами волшебного зеркала и танцевать с каждой сколько пожелает. Все они были в его власти, но никто из них не мог подарить ему единственное, что ему не хватало — любовь.

В конце концов, коллекционер разочаровался в своих достижениях. Он не был Прекрасным Принцем. Он был художник и его звали Эн-Нольд. Полный горечи, коллекционер подошел к своему зеркалу. И вовремя. В стекле отразился маленький мальчик с обиженным выражением на лице и надутыми губами. Эн-Нольд превратился в ребенка. Тайная догадка осенила его, и он стал звать Инфанту.

С момента, когда он увлекся живописью, она ни разу не появлялась. И вот в темной глубине зеркала растворились тяжелые кованые двери, загремела величавая музыка и на фоне ночного звездного неба вырисовалась огромная фигура женщины с младенцем на руках. Лицо сияло немыслимой красотой, той единственной, что существовала в Мире. Глаза лучили божественную любовь и дарили вечным счастьем. Бесчисленные хоры ангелов пели ей осанну, и звуки их пения падали на землю чудесными цветами.

«О, мать Мира!»— прошептал Эн-Нольд, падая на колени. Большего искать в жизни ему было нечего.

Марабу

Велик Аллах в своих творениях, будь то люди или животные, растения или камни! В разнообразии их нет противоречия, а гармония и единство. Но вот что занимает ум: тот порядок, что существует среди людей, отражается ли в иных царствах? Есть ли любовь среди камней? Только ли силой определяется иерархия среди животных? Каковы мерила красоты и уродства? Множество мудрецов искусными речами пытались объяснить это, и каждый век считает себя просвещеннее предыдущего… Но где родник правды, который утолит жажду пытливого, прохладит сердце ищущего, успокоит чувства озабоченного? Где язык, на котором могут говорить друг с другом все живущие в этом мире? Где истинное имя всякого, обозначающее суть его души? Оно у Аллаха Великого и Милосердного, и Он знает его, ибо Он дал его каждому существу из тех, что рождены на земле. И больше слов свет глаз, и ни одна из книг, кроме книги Бытия, не заменит знания, которое дает прикосновение. И где началось стремление, как не в сердце Аллаха, Создателя Миров? И от него произошло желание, а из желания родилась Любовь.

И вот ответ — Любовь есть язык, на котором общается весь мир! Любовь спускается на землю в звездных и солнечных лучах. Любовь поднимается из подводных глубин! Любовь — единственное средство разделить с Аллахом Его мудрость и объяснить все истины, что существуют в мире!

Дошло до меня, о, господин своего часа, жаждущий утолить плодами познания голод души, что в древнем Каире, первом из городов Египта, правил некогда шах Бахтияр. Он не был прославлен воинскими подвигами или сокровищами своей казны, но был известен как искуснейший из игроков в шахматы. Редко кому удавалось обыграть шаха, и тогда победителя оставляли при дворе, и награждали его золотом, и шах делал его своим сотрапезником. И каждый день они играли в шахматы, пока Бахтияр не перенимал весь опыт и искусство противника и не добивался победы над ним. Тогда только тот мог покинуть шаха. Свое искусство владыка доводил до совершенства и часто улаживал споры с врагами не на бранном поле, а на шахматной доске.

И почитал Бахтияр драгоценные камни и, имея их в своей казне предостаточно, поручал ювелирам вытачивать из них шахматные фигуры. И сражались в турнирах рубиновые кони с изумрудными, сапфировые короли с опаловыми, и каждая проигранная шахом партия награждала победителя одной из драгоценных фигур, а место ее занимала ценная копия из простых камней. Но всегда шаху удавалось отыграть своих каменных воинов, и сокровища его не таяли.

Но вот однажды случилось странное. Бахтияр получил от своих ювелиров шахматы из золотистых топазов и жаждал обновить их. Купец из Индии должен был составить партию ему, но заболел. Шах был крайне раздосадован и велел визирю позвать любого, кто в этот момент окажется возле дворцовых ворот. Визирь вскоре вернулся смущенный.