Александр Суворов - Григорьев Сергей Тимофеевич - Страница 58

Горчаков всплеснул руками в отчаянии.

– Да поймите вы наконец, упрямый старик! – заговорил раздраженно Горчаков. – Я не могу, не могу к нему вернуться с таким ответом! Он прямо пошлет меня в Сибирь! Черт возьми! – стукнув по столу кулаком, вскричал Горчаков. – Я увезу вас силой, сударь!

– Силой?

– Да! Закатаю в кошму, положу в сани и повезу…

– Прошка! – позвал Суворов.

Вошел Дубасов.

– Прошенька! Заступись за меня. Племянник буянит. Кричит на меня. Хочет силком везти! В кошму завернуть!..

– Нехорошо, сударь! – обратился Дубасов к Горчакову. – Кошма у нас, конечно, найдется, да что толку, если вы привезете его величеству бездыханное тело фельдмаршала Суворова? А будете на своем стоять, пойду в баню, подниму Николева, он вас, сударь, научит, как надо исполнять монаршую волю.

– Да вы тут с ума посходили все!

– Немудрено, сударь, и с ума сойти! А тебе, Саша, по старой дружбе скажу: не упрямься – все-таки император зовет, не кто-нибудь. Сила солому ломит! Пускай они назад скачут – скажут, что Суворов едет. И поедем мы с тобой в Петербург на долгих, потихоньку; что нам старые кости трясти на курьерской тройке. Проселочками по мягкому снежку и доберемся. Мягко. Так-то и волк сыт будет, и овцы целы.

– Кто волк? – сердито спросил Горчаков.

– Это вам, сударь, точно известно…

Большего Горчаков добиться не мог и поскакал в Петербург один. Возвратясь в столицу, он тотчас доложил Павлу I:

– Суворов едет!

Суворов приноровил приезд в Петербург, по своему обычаю, к ночи. Павел уже несколько раз о нем справлялся у Горчакова. Узнав, что дядя прибыл, Горчаков, не медля ни минуты, поехал во дворец с докладом. Павел уже разделся на ночь, но вышел к флигель-адъютанту, накинув шинель, и сказал, что принял бы Суворова сейчас же, если бы не было так поздно. Он назначил свидание с опальным фельдмаршалом на утро.

Александр Васильевич не захватил с собой никакого военного платья, ему пришлось надеть мундир племянника. Мундир был, конечно, нового образца. К счастью, он пришелся впору. В девять часов утра он был во дворце. Возвращаясь с прогулки, Павел, как только соскочил с коня, спросил Горчакова, здесь ли Суворов. Узнав, что тот уже приехал, император вбежал в приемную, схватил его за руку и повел в свой кабинет. Там они проговорили больше часа, затем Суворов поехал на развод по приглашению Павла.

Император рассчитывал блеснуть перед Суворовым своей опруссаченной гвардией. Желая угодить Суворову, Павел водил батальоны скорым шагом, показывал примерную атаку. Суворов отворачивался, смеялся в кулак, наконец сказал Горчакову:

– Не могу больше! Брюхо болит! – и уехал с вахтпарада, не дождавшись пароля.

Павел I, разгневанный, призвал после развода Горчакова и спросил его:

– Что это значит? Я ему делал намеки, чтобы он просился вновь на службу, а он мне про Измаил начал рассказывать. Я ему повторил намеки, он опять свое – про Кинбурн, Очаков. Извольте, сударь, ехать к вашему дяде – пусть он объяснит свои поступки, и привезите ответ; до тех пор я не сяду за стол!

Горчаков поскакал к дяде. Суворов уже лежал в постели, лицом к стене. Не поворачиваясь, он сказал племяннику, что вступит вновь на службу не иначе как с той полнотой власти, которой он обладал в екатерининские времена, с правом производить в чины до полковника, награждать, увольнять.

– Я таких вещей и передать государю не осмелюсь! – воскликнул испуганный Горчаков.

– Передавай что знаешь. А я хочу спать…

Горчаков поторопился во дворец: наступил уже час обеда. В смущении он лепетал перед разгневанным Павлом, что Суворов растерялся в присутствии особы его величества, что он готов служить, если на то последует высочайшее соизволение.

Павел отпустил Горчакова, сказав:

– Если, сударь, не вразумите дядю, будете отвечать вы!

Но тому оказалась непосильной задача вразумления Суворова.

Павел I продолжал свое, не стесняясь, – прямо с развода отправлял генералов в крепостные казематы. Суворов продолжал шалить на разводах. Притворялся, что новая, павловской формы, шляпа не держится у него на голове, ронял ее к ногам Павла. Путался между рядами взводов, проходивших церемониальным шагом. Делая вид, что никак не может сесть в карету, так как мешает шпага нового образца, Суворов забегал к карете то с одной, то с другой стороны, и это продолжалось подолгу.

Павел I после каждой встречи с Суворовым накидывался на молодого Горчакова, которому никак не удавалось вразумить дядю.

Горчаков выдумывал для императора мягкие и верноподданнические ответы Суворова, а дяде передавал не возмущенные выкрики Павла, а снисходительные и милостивые слова.

Долго такая игра продолжаться не могла. Павел I сдался и, снисходя к просьбе Суворова, переданной ему Горчаковым, разрешил Александру Васильевичу опять ехать в деревню.

Суворов вернулся в Кончанское. Но 6 февраля 1799 года туда приехал флигель-адъютант генерал Толбухин с письмом от Павла. Император писал Суворову:

Через час, не дав Толбухину отдохнуть, Суворов послал его обратно с ответом о своем согласии принять на себя командование войсками России и Австрии против Франции.

Через два дня Суворов явился в Петербург.

Отложив счеты со своенравным полководцем, Павел I отдал русские войска в полное распоряжение Суворова, сказав: «Ведите войну как знаете!»

В армии весть о назначении Суворова сверкнула молнией. Старые солдаты просились с ним в поход. Павел возложил на Суворова знаки ордена мальтийских рыцарей[188], так как сам состоял Великим магистром этого ордена, и Суворов отправился в Вену.

Глава восемнадцатая

Осенью 1797 года, после заключения мира в Кампоформио, армия Бонапарта покинула пределы Австрии. В Германии французы отошли за Рейн, в Италии – за реку Эч. К западу от нее начиналась основанная Бонапартом Цизальпинская республика. Австрия потеряла левый берег Рейна и большую часть Ломбардии, зато приобрела часть венецианских владений. В Раштадте продолжались переговоры между Австрией и Францией, чтобы точно и подробно установить условия мира. Австрия надеялась добиться от Франции новых уступок, стремясь вознаградить себя за потерю Северной Италии округлением границ за счет мелких германских государств. Нидерланды по Кампоформийскому миру отошли к Франции. Голландия превратилась в Батавскую республику. В Генуе под властью Франции была провозглашена Лигурийская республика.

Окрыленные успехами Бонапарта, французы захватили в 1798 году Швейцарию, основав здесь Республику Гельвецию. Они спровоцировали в Риме восстание и провозгласили Римскую республику.

В то же время втайне готовилась задуманная Бонапартом военная экспедиция в Египет. Франция снарядила огромный флот и сильный экспедиционный корпус. Распространялся слух, что флот и армия назначаются для высадки на Британские острова. Англичане забеспокоились. Английский флот в Гибралтаре запирал выход французским кораблям из Средиземного моря, преграждая путь в Англию. Истинные намерения Бонапарта открылись, когда французский флот вышел в море и направился на восток. Бонапарт отплыл, чтобы завоевать Египет и оттуда угрожать индийским владениям Англии.

По пути в Египет французы захватили остров Мальта, который представлял собой важную морскую территорию на средиземноморских путях. Им владел орден мальтийских рыцарей, который ставил своей целью поддержку монархических государств, когда им угрожала революция. Понятно, что в Мальтийский орден вступали коронованные особы – короли, владетельные князья. После захвата Мальты французами мальтийские рыцари предложили звание Великого магистра ордена Павлу I. Он согласился.