Шухлик, или Путешествие к пупку Земли - Норбеков Мирзакарим Санакулович - Страница 22

– У тебя голубые глаза, осёл?! – прищурился Зур. – А это признак дурного нрава!

– В наших краях всё наоборот, – поглядел Шухлик на халифа и только тут заметил, что у него два лица и, к счастью, ни одного затылка. Вот почему он понравился рыжему ослику с первого взгляда!

Да, Зур-уравнитель был двулик и, вероятно, гордился этим. Он оживился, как девушка в новом платье, показываясь со всех сторон. И беседа сразу стала непринуждённей.

– Это мой преемник! – объяснял халиф. – Когда он спит, я бодрствую. А ради тебя оба не дремлем. Двумя лицами очень удобно следить за равновесием в стране…

Шухлик случайно задел старинную глубокую чашу, стоявшую у подножия трона, и задал свой первый вопрос.

– А оно у вас не шаткое?

– Оно у нас полное! – отвечал Зур, глядя, как чаша раскачивается.

Всё сильней и сильней. Ещё раз вправо-влево, и – рухнула об пол, разлетевшись на сотни осколков! Оба лица халифа были крайне удивлены и смотрели друг на друга, пожимая бровями.

– Когда большая чаша разобьётся, – вздохнул Зур, – осколки её не узнают друг друга!

Шухлик ожидал, что ему сейчас же отрубят голову, но ничего подобного. Напротив, халиф как будто обрадовался.

– Думаю, это к счастью! Мы отсидели в ней десять веков. Пожалуй, только иноземец способен кокнуть небьющуюся чашу в стране равновесия. Впрочем, она дорога нам как память!

Зур уставился на осколки четырьмя глазами, и чаша незаметно, полегоньку собралась и воскресла. Может, чуть иная, но не хуже прежней, хоть отсиди в ней ещё десять веков!

– Мысль сильная штука! – сказал халиф. – Но есть кое-что посильней! – И трижды позвонил в колокольчик, чтобы подавали кушанья, яства и всякую стряпню.

«Он знает о пупке, да не хочет говорить! – шепнуло Чу. – Сыграй с ним на интерес!»

Они уже отобедали, и, возлежа на подушках, услаждали взор танцами живота. Утомлённый обилием ровненьких, как кнопочки на баяне, пупков, не имеющих никакого отношения к его делу, Шухлик вдруг сгоряча брякнул.

– А не перекинуться ли нам… – и призадумался. – В шахматы! – подсказало Чу. – Ну да, если хоть один раз выиграю, ты, о владыка, укажешь, где искать пупок Земли!

– Или останешься навечно моим советником, – быстро согласился Зур, и первую партию выиграл так легко, в полтора хода, что сам не уяснил, как это…

А Шухлик-то впервые видел шахматы. Понятия не имел, какие фигуры куда ходят, и в чём смысл их передвижения. Так, переставлял копытом на авось!

В начале второй партии Зур-уравнитель сообразил, что просто обязан проигрывать. Иначе нарушится равновесие! С превеликим трудом сдал пешек, коней, слонов, затем королеву и, наконец, короля. На это и рассчитывало хитрое Чу.

– Какой тонкий замысел! – восхитился халиф. – Конечно, надо было в первой партии делать ничью. Но ты, чужестранный осёл, умён! Жалко, что не мой советник…

Он повернулся сначала суровым, а потом приятным открытым лицом. Но, как ни вертись, а раз проиграл, давай отчёт, выкладывай, что знаешь! Оба лица владыки так улыбнулись, растянувшись в длину, что напомнили праздничную флейту вроде свирели – с раструбом и дюжиной отверстий.

И запел Зур на прощание, как зурна, – нежно и сладкозвучно, но немножко вкривь-вкось, будто только что приложился к источнику неведения.

Издревле страна Чашма —

Равна, ровна да пряма!

А недавно перекосилась она

От падения камня с небесного дна.

Метеорит Чантамапу и есть тот пупок,

Что развязался и занемог!

Соединявший Небо и Землю

Рухнул рядом – на света краю.

В тамошних местах всегда

Бродит множество люда.

Где искать, укажут копытом.

Да будет любовь тебе открыта!

Казалось бы – изрядная белиберда. Но самое тёмное неведение озаряется подчас счастливыми прозрениями…

Камень Чантамапу

Шухлик настолько привык к устойчивому равновесию, что, покинув страну Чашма, сразу споткнулся и упал. Да вообще весь первый день пути то и дело падал. Странно, наверное, было смотреть со стороны.

Даже Чу ничем не могло помочь. Оно развлекалось, поглядывая на люд, помянутый Зуром-уравнителем, – на пешеходов, всадников и прочих путников. Все они казались недавно слепленными из красной глины, и тянулись куда-то бесконечной чередой.

– Тот купец потеряет много денег. Конечно, можно его предупредить, но утрата, в конце концов, пойдёт ему на пользу. Вон жеребец, который победит завтра на скачках. Хотя лучше бы для него прийти вторым, потому что его украдут через неделю, и он сломает ногу! А этот странник всю жизнь будет искать райский источник Каусар. Уже дряхлым стариком прильнёт в конце пути к обилию и полноте, то есть к истинной любви! Вот мальчик в придорожной пыли, сопливый и грязный, – он проживёт сто пятьдесят три года и покорит весь мир, открыв такие чувства, которые даже мне не снились…

Шухлик теперь отличал голос Чу от всяких фантазий и вымыслов, рождавшихся порой в голове, как мыльные пузыри.

Чу – это предчувствие, предзнание того, что непременно случится, но чего всё-таки можно, при желании, избежать. Его лучше слышно, когда в голове пусто, – никаких помех от мыслей, чистый эфир без посторонних передач.

– Знаешь ли, – сказало Чу. – Странно, что джинн Малай даже не пришёл тебя проводить, но ты с ним ещё увидишься. А сегодня повстречаешь симпатичного дикого осла. Правда, он с лёгким приветом. Обязательно скажи ему, чтобы через два дня на третий не скакал, как шальной, по горам.

Чу уже настолько окрепло, что переросло все внутренние чувства и заняло место среди внешних. Помимо пяти известных, оно стало шестым, с помощью которого Шухлик запросто заглядывал в будущее, как за угол ближайшего дома, и оказывался в нужном месте, в нужное время.

К вечеру он действительно заприметил дикого осла. Это был рослый – полтора метра с ушами – красавец. Шкура каштанового цвета с белыми подпалинами на ногах и брюхе.

Невероятно ловко взбирался на утесы. Стремительно спускался в ущелья. Не скользил, не спотыкался, что бывает даже с архарами. Прекрасный отважный бегун, порхавший, как бабочка, над расселинами и пропастями! Но точно – с приветом. В голове, как говорится, сквозняк, уносящий лёгкие мысли. Едва не врезался в Шухлика, спрыгнув со скалы на дорогу.

Его звали Кианг. Еле удерживаясь на месте, перебирая ногами, он рассказал, как обрушился с неба, в огне и дыме, целый каменный пуп.

– Наверняка тот, что сочетал Землю с Небом! – и указал копытом, в какой стороне искать.

– Сделай одолжение, – попросил Шухлик. – Через два дня на третий не скачи, как полоумный, по горам. Отлежись, братец, в тихом местечке!

– Ещё бы, благородный ходжа! – заржал Кианг. – Залягу хоть на целую неделю, как разбойник, подстерегающий караван! Будь спокоен!

Взбрыкнул и умчался вверх по отвесным скалам, будто упрямый горный баран.

– Все мы, конечно, братья, – вздохнуло Чу. – Но не по разуму!

Сперва Шухлик нашёл пару камней – Баш и Башиху, которые прямо сказали, что они не те, за кого их принимают.

Затем обнаружил конь-камень, зарывшийся по голову в землю. Сколько ни старался выкопать, конь-камень, как вредный жучила, только глубже закапывался и, наконец, осерчав, развалился на тысячу никчемных осколков.

Ещё через день Шухлик вышел на луг, где надумал попастись, но, едва пригнул голову, как различил под землёй огромный зелёный камень. Закрыл глаза и разглядел ещё лучше.– Да, тут видно без глаз! – воскликнул рыжий ослик. – Это метеорит Чантамапу!

Вспомнив, как ловко утконосы копают норы, он принялся разгребать землю копытами. И головой помогал. Рыл и рыл – до тех пор, пока не выставился каменный живот.

Может, внешне он и напоминал пупок, но по сути ничего общего с ним не имел. При свете дня метеорит уже не выглядел огромным и зелёным. Прилетел издалека, а вылитый булыжник!