Семиречье. Трилогия (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 63

— Не могу я на ней не жениться, царь речной. Люба она мне, жизни нет как люба. А ты бы ей спасибо сказал. Ведь и правда хвост проспорил, а она его тебе возвернула.

— Вот еще, — вздернул нос Водяной. — Буду я еще всяким там спасибо говорить. Царь я речной аль не царь?

— Но мне-то сказал.

— Ты человек хороший, тебе не грех и сказать. Прощевай, добрый молодец, а мне пора одному пескарю рыло начистить, — и исчез, махнув хвостом.

Ярополк покачал головой и вернулся к Белаве. Она состроила обиженное личико и отвернулась от него.

— Что ты, душа моя? — улыбнулся он.

— Не надо было ему хвост возвращать, — сказала она и повернулась к тысячнику. — Правда, я так тебе люба?

— А ты разве не знаешь? — он грустно улыбнулся. — А я тебе? Ты ведь ни разу так и не сказала мне об этом.

Вот что за человек? И соврать нельзя, сразу поймет, потому как ложь чует, и правду сказать нельзя, она ее и от себя старалась прятать, потому как ему слово дала. Девушка задумалась. Нравился он ей. Добрый, нежный, заботливый, красавец опять же. Вона как бабы ихние глазами его пожирали, да и родным стал со дня их знакомства. Может и не любит, как ему хочется, а все ж приятно быть с ним рядом. Белава только открыла рот, чтобы попробовать сказать ему все это, как он сам ее перебил.

— Не надо, не отвечай. Боюсь я ответ услышать сейчас. У нас ведь еще столько времени впереди. Все будет, и любовь взаимная и счастье совместное, да?

— Да, — кивнула она совершенно честно.

Ярополк обнял ее, и она подставила губы. Почему бы и нет? Жених ведь.

Обратно они возвращались уже в сумерках. В доме Никодия было шумно. Хмельные сваты и сам хозяин горланили песни, и не всегда приличные. Гостей в доме прибавилось. Односельчане заглядывали на огонек, как бы узнать то одно, то другое, а Никодий усаживал их к столу и щедро лил медовуху. Сновида сидела во дворе со Всемилой, о чем-то разговаривая. Женщины обернулись на вошедших Белаву и Ярополка.

— А вот и голуби наши, — заулыбалась Всемила.

— Они, — подтвердила Сновида, пытливо рассматривая их.

Голуби смутились и попытались пройти мимо.

— Не ходите туда пока, — остановила их Всемила, — там батька наш на радостях бушует. Хотя, Ярополк, ты сходи, испей с будущим тестем чарку хмельную, а ты, Белава, с нами останься. Поговорим по бабьи, по нашему.

— Отчего же не пропустить чарку со славным человеком, — улыбнулся берестовский тысячник и пошел в дом, откуда тут же понеслись радостные голоса, приветствующие его.

— Ярушко мой весь светится, — сказала Сновида, глядя ему вслед.

— Ой, — всплеснула руками Всемила, — забыла дело важное на завтра сделать. Оставлю вас. — и она ушла.

Белава потупилась, чувствуя смущение. В тот единственный раз, когда она познакомилась с теткой Ярополка, девушка впервые узнала, что может перенять чужой дар, и это был дар ясновидения. Белава с тех пор училась им пользоваться. Видения были короткими и не всегда четкими и чаще всего хаотичными, возникающими сами по себе. Не всегда удавалось вызвать видение, но она училась, а Дарей ей помогал как мог постичь эту силу. Девушка чувствовала, что Сновида не особо-то и одобряет выбор племянника, но не спорила, зная, что это не имеет смысла. Ясновидица некоторое время молчала, рассматривая девушку, но, наконец, решила нарушать молчание.

— Я знаю, что ты не хочешь выходить замуж за моего мальчика. — сказала она. — Я вижу, что твое сердце занято, там не Ярополк. Но я так же вижу, что ты стараешься быть честной и не думать о том, кто должен был оказаться на месте моего племянника. Я пыталась увидеть ваше будущее, но все, что связано с тобой, покрыто туманом. Я не знаю, что выйдет из всей этой затеи со свадьбой, но я желаю тебе разобраться в себе прежде, чем вы произнесете обеты, и ты войдешь в Ярушкин терем. Я хочу, чтобы мой мальчик был счастлив. А еще я благодарна тебе за то, что ты спасла его в Черной Пустоши, он рассказал мне. Ты подарила ему жизнь, подари же и счастье… если сможешь.

— Что батюшка сказал о дне свадьбы? — спросила Белава.

— Он назначил свадьбу на осень будущего года, на день праздника Урожая. Никодий говорит, что сначала чародей должен отпустить тебя, закончив обучение. У тебя есть год, чтобы полюбить Ярополка или отпустить его.

— Я разберусь в себе, — ответила девушка. — Время помогает забывать, — она вздохнула и погладила перстенек.

— Пусть будут милостивы к тебе Великие Духи, девочка, — Сновида положила ей руку на плечо и погладила. Потом заговорила снова. — Как ты справляешься с моим даром?

— Когда получается, когда нет, — Белава почувствовала облегчение от смены темы разговора. — Я не всегда могу вызывать видения по своему желанию.

К ним вернулась Всемила. Она вытирала руки о вышивной рушник, потом закину его на плечо и села на скамейку, устало потерев лицо руками. Матушка Белавы посмотрела на дочь и Сновиду.

— О чем говорите? — спросила она.

— О делах сердечных, — улыбнулась ясновидица.

— А что о них говорить, им радоваться надо, коль они есть, — засмеялась Всемила. — Помню, когда Никодий ко мне посватался, я так и обмерла. Он такой большой, сильный и веселый… Еле свадьбы дождалась, полюбился мне сразу. С чего отец так затянул с датой…

— Все правильно Никодий сделал, — возразила Сновида. — Пусть сначала закончит обучение.

— Ай, обучение это, — Всемила недовольно покачала головой. — Зачем девке все это, баловство одно. Не хотела я, чтобы она чародейством занималась. Ох, как не хотела.

— Почему? — ясновидица с интересом посмотрела на нее.

— Лишнее это, — матушка встала. — Пойду я спать, и вы ложитесь. Мужики скоро угомонятся, медовуха скоро закончится.

Сновида проводила ее взглядом и задумчиво потерла подбородок.

— Что-то темнит твоя матушка, — сказала она Белаве.

Девушка согласилась с ней. Столько лет так настойчиво запрещать дочери пользоваться своей силой… Не спроста это, ох, неспроста. Юная чародейка пыталась несколько раз вызвать в памяти разговор своей матушки с прабабушкой, после которого Всемила воспылала такой неприязнью к любым проявлениям силы в своем доме, но так ничего и не вспомнила. Надо все-таки поговорить с матушкой, решила Белава, заранее опасаясь, что ничего кроме скандала из этого не выйдет. Ясновидица поднялась со скамьи, потянулась и кивнула на дом, где веселились мужики:

— Понадобится завтра им помощь чародейская, чтоб головушки лечить. А матушка твоя говорит— лишнее, — она засмеялась и пошла к дому, пожелав девушке спокойной ночи.

Та еще какое-то время сидела, прислушиваясь к голосам, потом зевнула и поняла, что она очень устала за этот долгий день и пошла спать.

Глава 3

Рыжая лошадка легко бежала по лесной тропе, к уже полюбившемуся ей чародееву терему. Белава радостно улыбалась, предвкушая встречу с мастером, с вечно взъерошенным Дикушей, улыбчивой и теплой теткой Ярой и добродушным дядькой Кумаем, мужем Яры. Две недели она провела в родительском доме и теперь еле могла усидеть в седле от нетерпения, ей хотелось бежать впереди Златы, так соскучилась девушка по обитателям чародеева подворья. Она пришпорила кобылку, понукая скакать еще быстрей. Злата не возражала, она тоже заскучала в своем стойле. Вдруг лошадь заржала и подалась назад чуть не уронив свою хозяйку. Белава посмотрела на дорогу и открыла рот.

Перед самыми копытами Златы сидел лис с наглой мордой и хитро щурился. Девушка спрыгнула на землю и подошла к нему.

— Ты, что ли? — спросила она.

— Я, — скромно потупился зверь. — А это ты?

— Нет, не я, — усмехнулась Белава.

— Тогда я пошел, — он встал, махнул своим пушистым хвостом и вроде бы направился к деревьям, но тут же обернул морду и хитро подмигнул. — Жаль, была б ты, я бы сказал что-то, а раз не ты, то ничего не скажу.

— А что скажешь? — девушке вдруг стало любопытно.

— Не, тебе не скажу.

— Ладно, это я, говори. — призналась Белава.