Козырной туз - Мецгер Барбара - Страница 21

Вскоре ему придется задавать ей вопросы – о брате, об усадьбе, о несчастном случае с экипажем. Но сейчас он для этого еще слишком слаб. Тем не менее ему почему-то небезразлично, почему мисс Слоун до сих пор не вышла замуж и живет в доме брата. Это, разумеется, всего лишь обычное любопытство, свойственное его натуре. Может быть, здесь у нее был жених, который погиб на войне, или всему виной неверный возлюбленный. Когда голова у него не будет раскалываться отболи, он все разузнает, спросив об этом кого-нибудь другого, разумеется, не саму Нелл. Стивз здесь тоже может оказаться полезен, потому что ему наверняка передали все сплетни, которые ходят среди слуг. Редферн также может знать ответ на интересующий Алекса вопрос. Он будет готов оказать лорду Карду услугу, после того как понял, кому должен служить верой и правдой. Старая дама тоже может быть в курсе, если хотя бы на время отвлечется от разговоров с усопшими.

Вспомнив о тетушке Хейзел, Алекс спросил:

– Хорошо ли себя чувствует мадам Амбо? Надеюсь, мой приезд не повлиял на нее дурно?

– Естественно, как и все мы, она была расстроена тем, что вы покалечили себя. Однако немного вина и продолжительный отдых помогли ей восстановить форму.

– А вы? Вы не пострадали? Кажется, я снова должен извиниться за то, что был с вами груб.

– Как вы можете так говорить? Это я должна перед вами извиниться зато, что погорячилась. Видите ли, я испугалась…

– Кого? Меня? – Алекс не помнил, чтобы когда-нибудь испугал женщину. Узнав, что напугал леди, он был неприятно удивлен и раздосадован. Тем более что речь шла о девушке, которую он знал с детства.

– Я не знала, кто вы. До меня дошли слухи, что в городе появился таинственный незнакомец. А потом, когда я увидела, что вы стоите рядом с моей тетей… – Нелл замолчала. Тетя Хейзел рассказала ей, что лорд Кард поцеловал ей руку и был с ней очень любезен. Он вовсе не напал на старушку, пытаясь отнять у нее кошелек или жемчужное ожерелье, а может, и того хуже, как опрометчиво предположила Нелл поначалу. – Прошу меня простить за мое возмутительное поведение. Уверена, что ни одна леди из тех, с кем вы знакомы в Лондоне, не повела бы себя столь отвратительно.

Алекс вспомнил, что несколько его знакомых женщин вели себя гораздо хуже, чем Нелл. Хотя должен был признать, что ни одна из них не держала возле себя безумного гуся.

– Пусть это вас не тревожит.

– Не тревожит? Но ведь это из-за меня вы получили увечье и страдаете!

– Как видите, я иду на поправку. – Разве что ему придется беречь больное плечо и избегать нагрузок. Да еще позвоночник, который, возможно, будет болеть у него до конца жизни. – Так что давайте забудем об этом неприятном инциденте.

– Я никогда не забуду те чудеса храбрости, которые вы проявили. И то, чтобы спасли мою любимую тетушку от увечий. Вы защитили меня, несмотря на то что сама я вела себя по-идиотски. Иначе лошадь меня не задела бы. А еще вы спасли моего гуся. Лошадь могла его растоптать. Я никогда в жизни не видела, чтобы кто-либо совершал такие подвиги.

Джонатана, брата Алекса, всегда считали смелым, доблестным воином. Теперь и Алексу посчастливилось испытать, что значит купаться в лучах славы и прослыть героем и спасителем. Он гордо расправил плечи, отчего ощутил резкую боль в боку – это протестовали его сломанные ребра. Округлив глаза, Алекс ловил ртом воздух.

Откинув шитье, Нелл бросилась к нему:

– Дать вам настойку опия? Или разбудить мистера Стивза?

Что? Снова забытье? И это после того, как его только что провозгласили героем? Алекс решил держаться из последних сил, как солдат, защищающий рубежи своей родины от захватчиков, по крайней мере до тех пор, пока не вернется Стивз.

– Нет, я потерплю.

Нелл на всякий случай убрала шитье.

– Мистер Стивз все равно появится здесь с минуты на минуту, он принесет вам жаропонижающее. Поэтому я дам вам отдохнуть. Ваш верный слуга мне не простит, если вы снова будете мучиться от боли или переутомитесь. – Нелл направилась к двери.

– Надеюсь, вы еще придете? – Алекс опасался, что его голос прозвучит недостаточно мужественно. Скорее он говорил как больной ребенок, который просит проявить к нему внимание. – Прошу вас!

Нелл с улыбкой ответила:

– Разумеется. Не беспокойтесь, я не стану кричать, чтобы скомпрометировать вас, не заманю вас в ловушку и не женю на себе. Я никогда не стану завлекать мужчину таким способом. Тем более мужчину, который уже помолвлен.

– Помолвлен? Но… я не помолвлен!

– Не волнуйтесь. Я все понимаю… это пока неофициально. Но ваша невеста сама написала мне об этом в письме. Я сообщила ей, что вы ранены, и она со дня на день прибудет. Спокойной ночи, милорд.

Глава 8

– Подождите! – крикнул Алекс, хрипя и задыхаясь. – Нет у меня никакой… Я не помол… О ком вы говорите, черт возьми?!

Нелл вернулась в комнату.

– Не волнуйтесь. Я сохраню это в тайне и не лишу вас возможности преподнести всем сюрприз. Я обещала вашей невесте никому об этом не говорить и сдержу обещание.

Невеста? Алекс терялся в догадках. Кого мисс Слоун имела в виду? И как могла она узнать о многочисленных невестах Алекса? Скандальных газет здесь не достать, а в гостинице есть только газеты трехдневной давности.

Охваченный паникой Алекс никак не мог сообразить, о какой именно из трех возможных невест идет речь.

Мисс Слоун никак не могла быть знакома с дочерью землевладельца Брэнфорда. Дафна была по крайней мере лет на семь моложе, раз в семь глупее и не бывала нигде, кроме Лондона и своего родного Нортхемптона.

Неужели это его бывшая любовница? Алекс не мог представить мисс Слоун в одной комнате с Моной – мисс Монро. Из подружки по детским играм мисс Слоун мгновенно превратилась для него в некрасивую простушку. Нелл больше уже не казалась ему прелестной. Она превратилась в ядовитую гадюку в безвкусном платье. Но эта старая дева не шла ни в какой сравнение с рыжеволосой Моной. Оставалась дочь герцога.

– Леди Люсинда Эпплгейт?

– Разумеется. Кто же еще?

Мисс Слоун смотрела на Алекса так, словно у него выросло три головы. Значит, ей ничего не известно о том, что у него три невесты. Хотя бы в этом ему повезло.

– Разумеется, – словно эхо, повторил он.

– Видите ли, мы учились в одном классе в академии благородных девиц. Я понимаю, что у единственной дочери герцога и подопечной французского эмигранта мало общего. Но пусть вас не удивляет, что мы с ней поддерживаем отношения. Хотя никогда не были закадычными подругами. Но видимо, леди Люсинде нравится переписываться с подругой, которая не принадлежит ее кругу и которой можно поведать свои сокровенные мысли, не опасаясь, что они станут всеобщим достоянием.

– Черт побери, если у нее есть сокровенные мысли, почему она не завела себе дневник?

– Наверное, эта дама питает ко мне симпатию.

Лорд Кард из любезности сделал вид, что смущен.

– Я нисколько не удивлен тем, что эта женщина питает к вам симпатию. Меня удивило то, что вы дружите с ней, хотя живете так далеко друг от друга. – На самом деле Алекс был поражен, узнав, что у холодной и высокомерной леди Люсинды вообще есть подруги.

Нелл облегченно вздохнула и призналась:

– По правде говоря, мне кажется, они поддерживает со мной дружбу потому, что все остальные ее подруги вышли замуж и заняты своей семьей. Ей труднее найти общие интересы с молодыми матерями, чем со скромной, ничем не примечательной, незамужней деревенской женщиной.

Алекс поверить не мог, что ему так не повезло.

– Вы говорите, что вместе с леди Люсиндой учились в Школе для молодых леди?

– Да, той же самой, которую окончила Лизбет, – это академия благородных девиц миссис Мертон. Там учились девочки из лучших аристократических семей. Матрона очень гордилась, что в ее учебном заведении учится английская знать. Кузина Лизбет мечтала, чтобы я тоже поступила туда учиться, когда стану старше. Она хотела, чтобы я познакомилась с девочками из знатных семей, с которыми могу снова встретиться в Лондоне, когда она привезет меня туда. Мой брат не пожалел денег и потратил часть своего наследства, чтобы послать меня в это учебное заведение, после всех этих ужасных трагедий и смертей, произошедших у нас в семье. Я была слишком мала и не могла оставаться дома одна, где никого не было, кроме тети Хейзел. А Филан, убитый свалившимся на него горем, не мог обо мне заботиться.