Темная страсть - Фихан Кристин - Страница 13

Жак был слишком слаб в своем теперешнем состоянии и неспособен защитить любого из них. А Шиа была маленькая и хрупкая. Он был таким одиноким. Без света и цветов. Он потратит всю вечность, но больше никогда не вернется к тому уродливому, темному миру. Он сжал рану на своей груди, укачивая ее голову в своих руках приказывая ей пить. Это было так же естественно, как и дыхание. Он не мог позволить ей уйти. Шиа принадлежала ему, и прямо сейчас она очень нуждалась в крови в таком количестве, сколько он мог дать. Обмен крови произошел. Их ментальная связь усилилась. Когда его тело вылечится, он закончит ритуал, чтобы безоговорочно привязать ее к себе навечно. Это был инстинкт такой же древний, как сам мир. Он знал, что делать, и он должен будет это сделать.

Такая маленькая, Шиа чувствовала себя в его руках хорошо, словно была его частью. Все это не имело значения, даже в его маленьком мирке. Как раз когда она пила его кровь, скользя своими губами по его израненной плоти, он взял стакан и небрежно опрокинул его содержимое себе в рот. Когда он почувствовал, что она засыпает там, в душе, он разбудил ее, боясь разделения. Теперь она спала около него, там, где и было ее место, где у него был шанс защитить ее, если вдруг убийцы найдут их. У него еще не было его полной силы, но монстр внутри него был очень силен и смертельно опасен. Никто не сможет навредить ей.

Единственное, что осталось в его памяти, что навсегда было выжжено в его мозгу, это запах двух людей и предателя, который привел его к этому аду. Он узнал бы голос мучителей и их запах. Демоны. Боже, как же они заставляли его страдать, как они наслаждались его мучениями. Смеялись, насмехались, мучили его, пока его не накрыло безумие. И это было так. Он понимал, что он боролся за свое здравомыслие.

Он никогда не забывал чувства голода, потому что они полностью осушили его. Голод сжигал его изнутри, ползая внутри него, съедая его внутренности. Чтобы выжить, он был вынужден спать, останавливая сердце и легкие, чтобы сохранить те капли крови в его теле, которые еще были. Он просыпался, только когда пища была рядом. Всегда один, неспособный переместиться, с дикой болью. Он излучал ненависть. Излучал гнев. Он узнал место, где не было ничего кроме абсолютной, уродливой пустоты и острого желания мести.

И эти животные пытались охотиться на Шиа? Мысль о том, что она окажется в их руках, вызывала отвращение у него. Он прижимал ее близко к себе так, чтобы мог чувствовать ее присутствие. За ней охотились? Они шли по ее следу? Если бы он сильно наказал ее за отказ помочь ему, он бы никогда не простил себя. Он хотел убить ее и почти сделал это. Но что-то в нем было не способно совершить это. А затем она прекратила сопротивляться, предлагая свою кровь и жизнь ему. Он думал, что его невозможно смягчить, невозможно задеть, но что-то в ней заставило его одуматься после ее предложения. А то, как она прикасалась к его волосам кончиками пальцев, заставляло его сердце ускорять свой бег.

Он проклинал свою слабость, обе ее ипостаси — и ума, и тела. Ему было необходимо больше крови, горячей человеческой крови. Это бы ускорило процесс исцеления. В нем было какое-то странное отклонение. Это проникало в его ум, причиняя боль. Если бы Жак смог хотя бы на мгновение удержать свою память, но ее возвращение никогда не было настолько длительным, чтобы он смог за что-то зацепиться, все это сводило его с ума. Было очень грустно, что память оставила его.

Шиа мягко застонала, и этот звук прошел сквозь него, словно нож. Она дрожала даже в своей теплой одежде. Его пристальный взгляд прошелся по ее лицу. Ей было больно. Он чувствовал это в ее уме. Инстинктивно стала гладить ее живот своими пальцами. Что-то было не так с ее телом. И снова его голова, чуть не раскололась от боли, когда попытался поймать фрагмент воспоминаний. Он должен был это знать. Это было важно для нее.

Шиа перевернулась, прижимая колени к животу. Ее глаза широко распахнулись от страха. Ей было очень холодно, словно она уже никогда не сможет согреться. Дрожа, она могла только раскачиваться взад и вперед, когда волны боли и конвульсий проходили через ее тело. Жар сжигал ее, питаясь ее внутренними органами, сжимая сердце и легкие. Она скатилась с кровати на пол, тяжело упав, пытаясь защитить своего пациента от любого вируса, который она, судя по всему, подхватила. Полотенце свалилось, спутанные волосы рассыпались вокруг ее головы, словно лужа крови. Ее живот был в огне. Все ее тело блестело от пота, а на лбу появлялись красные капельки.

Жак пытался передвинуться, чтобы добраться до нее, но его тело, казалось, не принадлежало ему, было тяжелым и бесполезным. Ее рука не могла дотянуться до нее. Каждое его движение приносило боль, спазмы проходили сквозь него, но его миром так долго была боль, что он почти не обращал на это внимание. Это была единственная действительность в темной проклятой вечности. Боль только закалит его. Он выжил бы в этой вечности, чтобы найти тех, кто сотворил это. Он сделал бы все лишь бы помочь Шиа, найти способ.

Хрупкое тело Шиа, корчилось, замирало, снова корчилось. Она попробовала встать на колени, чтобы подползти к своей медицинской сумке. И не думала, движение было слепым и чисто инстинктивным. Шиа понятие не имела, где она, и что с ней случилось, но должно было быть что-то, что прекратит тот огонь, сжигающий ее.

Он боролся, бесился от своей неспособности переместиться и помочь ей. Наконец, он откинулся назад, входя в ее ум, как он делал не раз, пытаясь спасти себя.

«Ползи ко мне, в мою сторону».

Звук, шепот, ниточка здравомыслия появилась в ее голове. Шиа понимала, что он не говорил громко. У нее появились галлюцинации. Она застонала и свернулась в позе эмбриона, пытаясь сделать себя как можно меньше. И не поползет к нему. Если это инфекция, то он не переживет такой тяжелый грипп.

А что если она не выживет? Что если она перевезла его сюда, а потом оставит одного, и некому будет позаботиться о нем, что если она обрекла его на смерть от голода? Так или иначе, она должна сказать, что в холодильнике есть кровь. Но было уже слишком поздно. Другая волна ударила ее, разрывая ей внутренности, прикасаясь к каждому органу. Она могла только встать на колени, как смертельно раненное животное и ждать, когда это спадет.

«Ты должна придти ко мне. Я могу помочь ослабить боль». — Слова проникли в один из моментов затишья.

Они звучали так нежно, в отличие от того, как он смотрел. Ей было все равно, сходила ли она с ума, когда слышала его голос. Это успокаивало ее. Его голос в ее уме был словно прикосновение нежных и прохладных пальцев к ее телу.

Шиа было очень плохо. Что-то в ней, возможно, смешной клочок достоинства, заставило ее ползти в ванную. Он мог слышать ее, борясь, чтобы остановить бесконечные судороги в животе. Ее мука для него была хуже, чем его собственная. Он бесился от своего бессилия, растущего в нем от этого. Ногти, длинные острые ногти прорывали простыни. За окном поднялся ветер, завывая, качая деревья. Низкое рычание появилось в его горле, уме и стало усиливаться. Она пыталась защитить его. Он был мужчиной своего вида, его обязанностью было заботиться о себе, и все же она терпела адский огонь, отказываясь от его помощи, чтоб только не заразить. Он знал, что это было, что огонь, который сжигал ее, говорил о чем-то важном. Она должна быть возле него, он не знал почему, но каждый инстинкт, каждая клеточка вопила об этом, требуя ее согласия.

«Ты должна добраться до меня. Я не могу дойти до тебя. Для меня это не заразно, маленькая Рыжеволоска. Я должен заставить тебя повиноваться».

Это был приказ, в его голосе слышалась сталь. Все сильнее звучал акцент выходцев из Старого света. В то же время его голос прикасался к ее коже, успокаивая, обещая помочь.

В ванной Шиа щедро плескала себе в лицо холодную воду и полоскала рот. У нее была минута или две передышки, прежде чем придет очередная волна. Она испытывала смешанные чувства к этому варвару. Он был расстроен своей неспособностью помочь ей и намеревался добраться до нее, несмотря на то, что она не отвечала. Поразило его желание поддержать ее. Это было странное чувство, которое витало в воздухе. Шиа хотела сделать, как он приказывал, но боялась заразить его. Ее тело все пульсировало и билось в конвульсиях от боли, она была уверена, что это убьет его. И все же она хотела поддержку другого существа.