Темная страсть - Фихан Кристин - Страница 12

И он сделал невозможное. Когда Шиа оперла его на свои плечи и изо всех сил постаралась передвинуть его, он переместился на стол самостоятельно. Кровавые капельки окрасили его лоб и стали скатываться по лицу.

На мгновение Шиа замерла. По ее телу прошла дрожь, и она опустила голову, чтобы скрыть слезы. Она едва могла вынести вид его страданий.

— Когда же это прекратится?

Потребовалось несколько минут усиленной борьбы за самообладание, прежде чем она почувствовала его пристальный взгляд черных глаз.

— Я собираюсь это вытащить. Это единственный способ, который я знаю. Если анестезия не подействует, то просто шандарахну тебя чем-нибудь по голове. — Она думала об этом. Она не хотела мучить его так же, как это делали другие.

Он нежно дотронулся до нее кончиками пальцев, смахивая слезу. Он прикасался к ней некоторое время, прежде чем поднес ее слезу к своему рту. Она наблюдала за этим, задавая себе вопрос, почему ее сердце словно таяло, ведь такого не было никогда.

Шиа полностью вымылась, переоделась, надела хирургические перчатки и хирургическую маску. Когда она попыталась надеть маску и ему на лицо, он оскалил клыки и сковал ее запястья так, что она не могла пошевелиться. То же самое случилось, когда она попыталась использовать иглу. Его глаза сверкнули. Она покачала головой.

— Пожалуйста, не заставляй меня поступать, как они. Я же не мясник. И не хочу так поступать. — Она пыталась быть твердой и не плакать. — Я не буду этого делать. — Они уставились друг на друга в немом противоборстве.

Его черные глаза впивались в нее, требуя подчинения, его гнев, всегда кипевший внутри, начал вырываться наружу. Язык Шиа увлажнил ее нижнюю губу, а потом прошелся по ее зубам, нервно. Удовлетворение зажглось в его глазах, и он откинулся назад уверенный в своей победе.

— Ну почему ты такой упрямый. — Она очистила область вокруг кола и стала устанавливать зажимы, желая от всей души хорошую медсестру и большой молоток. — Проклятье на голову тех, кто это сделал с тобой. — Сжала она зубы и потянула изо всех сил.

Он дернулся, по мускулам прошла дрожь, потом он замер, но она знала, что ему безумно больно. Кол не сдвинулся ни на миллиметр.

— Будь все проклято! Я же говорила, что не смогу это сделать, пока ты бодрствуешь, я недостаточно сильная.

Он сам обхватил кол и выдернул его. Кровь полилась ручьем, а она стала быстро работать, стараясь остановить кровотечение из всех ран. Шиа не смотрела на него, полностью сконцентрировавшись на работе. Шиа была кропотливым хирургом. Она работала последовательно, обрабатывая раны в быстром и четком темпе, замечая все вокруг. Все ее существо было направлено на хирургическую операцию, а мозг был спаян с его, чтобы не позволить ему умереть.

Жак понимал, что она не осознает, насколько твердо держит его. Она была так увлечена, что казалось, не заметила, как полностью слилась с ним, чтобы позаботиться о нем. Мог ли он так сильно ошибиться в ней? Боль была мучительной, но ее ум, слитый с его, позволял ему удерживать остатки здравомыслия.

Дважды она добавляла свет для близкой работы, продолжая зашивать его в течение многих часов. Она сделала очень много стежков, чтобы зашить его грудь, но это было еще не все. Все его другие раны были так же вымыты и обработаны. Самая маленькая из них и та потребовала хотя бы один стежок, а большая — сорок два. Она продвигалась все вперед и вперед, когда ночь накрыла их. Ее пальцы почти оцепенели, а глаза болели от перенапряжения. Она стоически выдержала срезание омертвелой плоти, заставляя себя использовать слюну и землю, хотя это противоречило всем правилам, и всему тому, что она изучала в военно-медицинской академии.

Опустошенная, едва понимавшая, что делает, она сняла маску и перчатки и посмотрела на свою работу. Он сильно нуждался в крови. Его глаза почти обезумили от боли.

— Тебе нужно переливание, — сказала она устало.

Она указала на аппарат по переливанию крови подбородком. Черные глаза, не отрываясь, смотрели на нее. Шиа пожала плечами, слишком опустошенная, чтобы бороться с ним.

— Прекрасно, никаких игл. Налью в стакан, и ты выпьешь.

Его пристальный взгляд, не отрывался от ее лица, когда она поворачивала стол в сторону кровати, а потом с его помощью переместила его на чистую постель. Она дважды споткнулась, настолько она была усталой, и уже наполовину спала, когда дошла к кровати.

— Пожалуйста, помогай, варвар. Тебе это необходимо, а я так устала, чтобы спорить с тобой снова. — Она оставила стакан в нескольких дюймах от его пальцев на ночном столике.

Как робот, она вымылась, стерилизовала инструменты, вымыла стол, сложила в мешок остатки гроба, полусгнивших тряпок и пропитанных кровью полотенец, намериваясь при первой возможности их закопать. К тому времени как Шиа все закончила, до рассвета оставалось всего два часа.

Ставни были плотно закрыты, чтобы скрыть их от приближающегося солнца. Она добежала до двери и вынесла два ружья из туалета. Положив их на единственно свободный стул, она взяла одеяло и подушку, приготовившись защищать жизнь своего пациента. Она знала, что ей необходимо поспать, но обещала, что ему больше никто не будет причинять боль.

В душе она позволила себе постоять под горячей водой, смывая с себя кровь, пот, грязь с ее тела. Шиа засыпала, стоя. Через несколько минут в ее голове появилось странное ощущение, словно к ней прикасались крылья бабочки, заставляя ее проснуться. Она обернула вокруг своих длинных волос полотенце, оделась в одежду зеленого цвета и пошла проверить пациента. Выключив генератор, она подошла к кровати. Стакан все еще стоял на тумбочке. Полный. Шиа тяжело вздохнула. Очень мягко она прикоснулась к его волосам.

— Пожалуйста, сделай, как я прошу и выпей кровь. Я не смогу заснуть, пока ты не сделаешь это, а я так устала. Только один раз послушай меня, пожалуйста.

Его кончики пальцев очертили ее тонкие черты лица, как будто запоминая ее форму, мягкий атлас ее губ. Его рука обхватила ее горло, пальцы напряглись вокруг ее шеи. Он потянул ее к себе медленно, но неотвратимо.

— Нет. — Это было единственное слов, которое больше походило на стон, чем на протест.

Он увеличил давление почти нежно, пока не уложил ее маленькую фигурку рядом с собой на кровати. Его палец ласкал ее пульс отчаянно бьющейся на ее шее. Шиа должна была бы сопротивляться, но ее это не заботило, ведь это была бы неправда. Она чувствовала, как его губы прикасаются к ее коже, как они двигаются искушая. Его язык нежно ласкал. Она закрыла свои глаза, пытаясь отрешиться от волн, которые накатывали на ее голову. Он был там. В ее голове. Испытывая ее чувства, разделяя ее мысли. Жар заполыхал, когда его рот снова вернулся к ее пульсу. Его зубы покусывали, а язык ласкал. Ощущения были странно эротичными. Боязнь боли уступила чувству теплоты и сонливости. Шиа расслабилась рядом с ним, доверяя. Он мог решать, будет жизнь или смерть. Она так устала, чтобы беспокоиться об этом.

Неохотно он поднял голову, тщательно закрывая языком рану. Он смаковал ее вкус — горячий, экзотический, в нем присутствовало обещание страсти. С ним было что-то не так, он осознал это. Часть его была потеряна, так что у него не было никакого прошлого. Фрагменты памяти чем-то напоминали осколки стакана, проникающие в его череп. А он пытался не позволить им войти. Она была его миром. Он понимал, что она одна единственная была его здравомыслием, единственным путем, который мог помочь выйти из тюрьмы боли и безумия.

Почему она не приехала к нему, как только он стал звать ее? Он чувствовал ее присутствие в этом мире. Он приказывал ей повиноваться, но она ждала. У Жака было желание наказать ее за всю ту боль, которую он вынес. Теперь в этом не было смысла. Она и так сильно пострадала от его рук. Была ли какая-то причина, почему она сопротивлялась его приказу? Возможно, предатель или убийцы преследовали ее. Невзирая на причины, она уже и так настрадалась в его руках. Не было никакого смысла, что она покинула его намеренно, продлевая его муку. Он чувствовал в ней сострадание. Он чувствовал в ней готовность отдать свою жизнь за него. Когда он прикасался к ее уму, то чувствовал себя таким спокойным, совершенным. Это не могло относиться к той жестокости и предательству, которые, как он думал, она совершила.