Чистилище - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 49

— Чего ждём-то? — недовольно буркнул кто-то, стоящий неподалеку от Харитонова. — Я уже запарился тут прожариваться, комок выжимать можно!

— Вроде падения влажности дожидаемся, — ответили ему сбоку. — Поглотители работают.

Тот, что был недоволен, пробурчал что-то нецензурное на тему половой жизни поглотителей, и во второй камере вновь повисла тишина. Наконец гермодверь открыли, и всех перевели в третью камеру. Здесь, как и в предыдущем помещении, было жарко, словно в сауне, и по углам гудели фильтровентиляционные установки, осуществляющие процесс обеспылевания. Тут было велено сдать оружие и снаряжение, для чего каждому выдали объемистый пластиковый мешок с пронумерованной биркой. После всем разрешили усесться или улечься на полу тем, у кого заканчивался воздух, разрешили отсоединить патрубки противогазов от ребризеров и дышать через них напрямую, словно через хобот. При этом снимать противогазную маску строго запрещалось, что, однако, ни у кого иронии не вызвало. Тот, кто хоть однажды видел атаку мутантов, предпочитал не спорить с требованиями безопасности. Известие о том, что в следующей камере можно будет снять ОЗК, вызвало лёгкий прилив энтузиазма, и уточнение, что запускать туда будут по одному, особо никого не расстроило.

Первым в помещение для снятия скафандра вошел доктор Иванов, потом командир роты охраны, затем вызвали Харитонова. За стеной из наполненного воздухом полиэтилена его встретила медицинская бригада в скафандрах. Капитану велели снять ОЗК и сразу же взяли кровь на анализ. Спустя минуту ему сообщили, что всё в порядке, и выпустили из зоны карантина. На выходе его встретили ФСБшники и немедленно повели на доклад к командованию. Да так ретиво, что ему стоило больших трудов объяснить им всю важность посещения им биотуалета раньше, чем он войдет в высокие кабинеты. Потом был долгий разбор полётов, во время которого ему раз двадцать задавали одни и те же вопросы. Больше всего начальство интересовали две вещи: поведение «Лидера» и рассказ доктора Иванова. К концу разбирательств у Харитонова сложилось стойкое впечатление, что командование выясняет степень лояльности и того, и другого. Причем ученым интересовались втрое активнее, и капитану пришлось четырежды пересказывать всё, что только говорил доктор Иванов, и каждый раз высокие чины требовали, чтобы офицер вспоминал сказанное вирусологом дословно. Скорее всего, «Лидер» был у президента на хорошем счету, и рассказу Иванова не верили, или верили лишь частично, но объяснять Харитонову, конечно же, никто ничего не стал. О Тринадцатом и его группе особо никто не расспрашивал. Поначалу этим заинтересовались, но услышав, что вся загадочная группа заражена, отцы-командиры быстро потеряли весь интерес и сосредоточились на деталях истории доктора Иванова.

Наконец начальство решило, что на сегодня разборов достаточно, и капитана отпустили. Ему было велено идти отдыхать, а заодно вспоминать подробности задания, потому что завтра в десять ноль-ноль разбор полётов будет продолжен. Харитонов отправился в расположение одного из батальонов охраны, в котором он и его группа жили с момента начала эпидемии. Он планировал забрать оттуда Шмеля, пойти в столовую и вытребовать ужин, несмотря на глубокую ночь. Однако бойца в казарме не оказалось. Дежурный офицер, глядя на капитана, словно на призрак, сообщил, что никто из его группы в расположении батальона не появлялся с момента выхода на задание, что не удивительно, потому как начальство уже сообщило в батальон о том, что группа потеряна. Харитонов подумал, что Шмель, скорее всего, до сих пор не вышел из зоны карантина. Медицинская бригада тратила на каждого человека по паре минут, народа там было не меньше сотни, и если в камеру для снятия ОЗК вызывают пофамильно, то Шмель, получивший свой позывной из-за фамилии Шмелёв, запросто может всё ещё ждать своей очереди. Тем более что чужой боец никому не нужен, и командир той роты стопроцентно забыл о существовании Шмеля давным-давно.

Капитан забежал в столовую батальона, разбудил дежурного и при помощи мата, угроз фамилиями высшего командования и незначительного рукоприкладства добился от него клятвенного обещания, что через двадцать минут в обеденном зале вернувшихся с поверхности разведчиков будет ждать котелок с четырьмя порциями еды на двоих. Оставив дежурного по столовой тихо материться, Харитонов поспешил к зоне карантина. Переговорить с человеком, отвечающим там за всё, оказалось непросто, но хамство, как известно, города берёт. В конце концов капитану пообещали, что через десять минут отдадут ему его бойца, и попросили подождать в сторонке. Однако через десять минут вместо Шмеля к нему подошел усиленный патруль ФСБ с автоматами наперевес.

— Капитан Харитонов? — уточнил начальник патруля, по выражению лица которого было понятно, что он прекрасно знает, к кому обращается, и вообще пришел сюда продемонстрировать власть.

— Да, — с угрозой в голосе заявил Харитонов, которого всё это величие ФСБшников уже изрядно подбешивало. — И что с того? Директор ФСБ снова хочет меня видеть?

— Нет, — начальник патруля отреагировал неожиданно мягко. — Приказано доставить вас к нему завтра. — Судя по этим словам, перед Харитоновым стоял совсем не патруль. Похоже, этих бойцов сюда прислали специально по его душу. — А сейчас вас ждут в столовой, ужин готов.

— Бойца своего дождусь и пойду, — скривился капитан. — В столовой потерпят, не маленькие!

— Сержант Шмелёв не прошёл карантин, — заявил ФСБшник, и патруль заметно напрягся, готовый к драке с применением автоматных прикладов. — Он будет оставаться внутри до особого указания.

— Чего?! — Харитонов сжал кулаки, делая шаг вперед, и «патруль» вскинул автоматы. — Что ты несешь, чудило?! Какой, на хрен, карантин? Я с ним бок о бок полтора часа простоял, с тех пор как нас с поверхности вытащили, с ним всё было в порядке! Инкубационный период у вируса двадцать четыре минуты, он за это время пять раз мутировать должен был! Где Шмель, уроды?! За что вы его приняли? Чем он вам не угодил?! Про этого вашего «Лидера» рассказал кому-то не тому?! Подорвал авторитет конторы? Да у вас там все такие, продадите ради собственной шкуры кого угодно!

Он двинулся на ФСБшников, не обращая внимания на направленные в него автоматы. Офицер ФСБ мгновение смотрел ему в глаза, после чего подал своим людям короткий жест, заставляя опустить стволы.

— Отойдём, — произнес он и направился в сторону от всех, к бетонной стене бункера. Харитонов нехотя пошел следом. — Послушай, капитан, — ФСБшник говорил тихо, явно беспокоясь о том, чтобы его никто не услышал: — Мне действительно жаль твоего человека. Я понимаю, откуда ты с ним вернулся, и отдаю себе отчет в том, что, не будь тебя, туда вполне бы могли послать меня. Но у него в крови нашли вирус. С этим я ничего поделать не могу. И никто не может.

— Как вирус… — поник Харитонов. — Откуда? Он же всё время у меня на глазах был…

— Говорят, перчатка у него была порвана, — ещё тише ответил ФСБшник. — На пальцах. Вроде проткнуло усиками от кольца гранаты, когда он их разгибал. Много гранат пришлось метать, вот перчатка и не выдержала. Он палец проколол даже. Он знал об этом, просто не сказал никому. Его медбригада вычислила прежде, чем пришли результаты анализа крови. Они как к нему подошли со своими иголками, он и сломался. А потом и анализ подтвердил. Ты пойми, я сам не видел, что услышал, то и говорю, но если объявили, что не прошел карантин, то всё. Сюда его никто не пустит, и ты лучше меня должен это понимать, ты ведь был наверху.

— И что же теперь с ним будет? — глухим голосом спросил Харитонов. — В клетке держать явно не станут… на боевые потери спишут?

— Перед твоей группой к Кремлю отправлялись три наших, — ФСБшник смотрел в стену. — Из них вернулись лишь два бойца. Я служил с ними шесть лет… Оба были ранены и карантин не прошли сразу. Им вкололи обезболивающее… много обезболивающего. С твоим бойцом было так же. По крайней мере, никто из них не мучился. Мужики ушли тихо и спокойно. Земля им пухом.