Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Рождественский Роберт Иванович - Страница 48

Изменить размер шрифта:

Зал ожидания

Мы в зале ожидания

живем.

Любой из нас

все время ждет чего-то…

Начальника

у дома ждет шофер,

поигрывая ключиком от «Волги»…

Вот аккуратный старичок в пенсне.

Он ждет.

Он едет в Вологду за песнями.

Старуха,

что-то бормоча о пенсии,

блаженно

улыбается во сне…

Безропотного мужа

ждет жена…

Девчонка ждет любви.

Ей очень боязно.

А на девчонку

смотрит старшина —

и у него есть целый час

до поезда…

Ждет поворота лоцман —

скоро

мель.

Учитель ждет

решения примеров.

Ребята

ожидают перемены.

Колхозы

ожидают перемен.

Разбуженная,

ждущая страна

и целый мир,

застывший в ожидании…

За нами —

штормовая тишина!

За нами —

нашей силы

нарастание!

Мы ждем открытий.

Мы друзей зовем.

Друг другу говорим

слова несладкие…

Мы

в зале ожидания

живем!

Но руки

в ожидании

не складываем!

Переезжает роща

С ума сошла

роща.

Переезжает

роща.

Деревья взволнованы,

они кричат:

«Едем!

Со всеми манатками,

с гусеницами мохнатыми,

с росою

позванивающей,

с жуком-короедом,

с божьими коровками,

с паутинной проседью…

Давайте в кузове машин

присядем по традиции…

А потом

подымемся.

А потом

тронемся…

Ну а как —

с птицами?

Как же быть

с птицами?

Прилетят птицы

голубыми клиньями.

Над землей забьется

удивленный плеск…

Покружат,

потужат,

разведут крыльями.

Внизу вместо рощи —

голая плешь…»

А в коридоре поезда,

в коридоре поезда

слышно,

как колеса

разговор ведут…

Мы едем,

мы едем,

хотя нам тоже

боязно:

вдруг прилетят радости

и нас

не найдут?

Назым

А у Назыма был голос протяжный.

Руки добрые

были у Назыма.

У Назыма был характер

бродяжий,

а в глазах была

веселая сила.

Что любил он?

Он любил час,

в который

можно лишь необъяснимо проснуться.

И увидеть город —

странный,

готовый

от мальчишеского солнца

задохнуться.

Он с друзьями любил за стол усесться,

смаковал

вина грузинского терпкость.

Говорил:

«Пью за врачей!

За то,

что се?рдца —

пусть обычного —

они не могут

сделать…»

Только разве он бы смог жить

с обычным?

Нет!

Конечно, не смог бы.

Это ж ясно…

Он любил погарцевать в тосте пышном.

Он придумывал шутки

и смеялся,

как ребенок,

шоколадку нашедший,

на два города

тепло излучая…

А еще он любил

добрых женщин.

(Правда,

злые

ему тоже встречались…)

Называли добряком его

иные.

Называли чудаком его

нервным.

Я не буду спорить,

но знаю поныне:

добряком он

не был.

Чудаком —

не был.

Человеком

и поэтом был.

Всего лишь.

Человеком

и поэтом.

И только…

Если он говорил о ком-то:

«Сволочь!» —

значит, это была сволочь.

Точно!..

Говорят,

что были проводы щемящи.

Невесомые цветы легли

на плечи.

И звучали похоронные марши.

И текли заупокойные речи.

Он не слушал.

Он лежал.

Смотрел на солнце.

И не щурил глаз —

наивных и дерзких.

Было гулко.

Было очень высо?ко.

Так высо?ко,

как бывает только в детстве!..

Потеряла женщина

мужа.

Потеряла женщина

сына…

Я не верю в эту смерть,

потому что —

как же может Земля

без Назыма?