Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Рождественский Роберт Иванович - Страница 23

Изменить размер шрифта:

Вечер в горах

М. Джангазиеву

Вечер неудержимо

двигается туда,

где в солнце вцепилась вершина

сумрачного хребта.

Вцепилась угластыми склонами,

замкнула на сто замков

скрюченными,

холодными

пальцами ледников.

Переливается медно…

Но вечеру

не до игры.

Он подступает медленно

к самому горлу горы.

Он тихий,

он мягкий, как олово…

И, грузные веки смежив,

засыпает гора,

под голову

облако положив.

Памятник Пржевальскому

А. Салиеву

Пыль

спокойно и жирно

на дорогах прожаренных

млеет…

Даже горы стареют.

Даже вечные горы —

в морщинах.

Даже скалам бессменным

все чаще

мерещатся грозы…

Я узнал,

что бессмертен

орел,

ставший мертвою бронзой!

Я узнал,

что нередко,

высотой ледниковой натешась,

на него заглядевшись,

замолкают

падучие реки…

Мы порою орем

о смешных,

пустяковых обидах…

Неподвижный орел

всей своей оперенностью —

в битвах!

Всей крылатостью —

в небе!..

И, взглядом окинув дороги,

выбирает из многих

ту,

которая людям

нужнее.

Стадион

Поверить не хочу,

что это сделано

из камня,

из металла

и из дерева.

Что эти переходы кружевные —

холодные,

немые,

неживые…

Нет!

Он живой!

Мы с ним теперь приятели.

Меня он принял

в теплые объятия —

прожаренный безоблачными полднями,

тысячеглазой публикой наполненный,

наполненный волненьями и страхами…

От всех болезней

он находит снадобья, —

он поглощает

реки лимонадные,

похрустывая

свежими баранками…

…А как преображается движение,

когда кипит

спортивное сражение!

Когда он —

озорной,

помолодевший —

вздыхает

то с упреком,

то – с надеждой.

Как он вникает в каждую подробность!

И видит все.

И ненавидит робость!

Стремительность и слаженность приветствуя,

он сердцем отмечает

каждый промах.

Когда ж он произносит

слово веское,

то это пострашней,

чем грохот грома!

Действительно, ничем неудержимо…

Как он тогда клокочет и дымится,

похожий на взрывчатку,

на пружину,

готовую в секунду распрямиться!

До самого конца не затихает…

…А вы видали,

как он отдыхает?

Вы пробовали

на него взглянуть,

когда полночный город

успокоится?..

Спит стадион,

в тугой клубок свернув

трибунные

натруженные кольца.

Под водой

С головою накрыла,

понесла,

закружила волна…

И меня обступила,

обняла тишина,

тишина…

Запотевшая маска.

Прохладная

синяя жуть…

Обитателем

Марса

себе самому я кажусь.

Можно быть невесомым,

можно птичий полет повторить.

Можно тихо и сонно

в бездонном пространстве

парить.

Можно весело ринуться

в темноватую,

длинную глубь

и руками зарыться

в сплетенье невиданных клумб…

Здесь колышутся водоросли

медленно,

не торопясь…

Можно

в заросли пестрые,

как в свежее сено,

упасть!

Здесь ни всплеска,

ни всхлипа, —

тишина

говорить не велит…

Онемевшая рыба

губами слегка шевелит.

Камни в рыжих накрапах, —

лоснящиеся бока.

Царство

медленных крабов,

неслышное царство песка.

Одиноко и тускло

мелькнула кефаль в стороне.

Виснет льдышка медузы,

покорная тишине.

Тишина

нарастает.

Тишина за спиною встает.

Мне здесь грохота

не хватает!

Мне ветра

недостает!